— Но…
— Заткнись!
Дальнейшего диалога не расслышал.
Но познавательной получилась беседа. Очень. Уверенность, что пятый том «Жизнеописаний Улентия Синеуса» сотник передал всадникам на драконах сразу, стала абсолютной, как и то, что ни красное золото, ни Слезы Нирны никто из сокровищницы не похищал. Заставляло задуматься появление вовремя дознавателей, магов и дополнительных сил в виде полутора сотен бойцов, про каких никто слыхом не слыхивал. И прибыли все вчера ближе к вечеру. Соответственно, лэрг еще с утра до Малого совета вызвал необходимых людей из Демморунга. Те остались в гарнизонных казармах при Стене дабы не смущать умы черноягодцев и не насторожить Артульт раньше времени. Следовательно, «воровство» сверхценного артефакта планировалось сотником изначально, ввиду чего он и приказал мне распространять повсеместно слухи о его стоимости и местонахождении, а также скором перемещении в Речную Крепость. Для чего? Отнюдь не для устройства ловушки на криминальный элемент по пути в Демморунг.
И как красиво все подвел... Местное собрание идиотов, в каком я участвовал, раздувало щеки от важности, думая, что они, действительно, до сих пор что-то решали.
Принимается резолюция, Турин только «за», все доводится до населения. Власть за демократию и Народ.
Люди расслабились, продумывая, как понести наименьшие потери. И тут раз… падла, долбанный Артульт вновь показывает свое грязное рыло, похищая величайшие и редчайшие ценности, убивая мага, стражу и селян. Ведь все знали, какое сокровище находилось в Канцелярии. Земля слухами полнилась. И вот теперь, несмотря на скорбь в душе и безмерную любовь к родам, сотнику приходится действовать жестко. Ему просто не оставили выбора. Вариант? Вполне возможно. Инсценировка ограбления после моего хода с Кречетами заиграла новыми красками, не удивлюсь, если попутно именно особо запятнавших себя в коррупционных схемах стражников вырезали, как та, так и другая сторона.
Интересно, Моржей решили наказать Медведи за независимую позицию или это продолжение некой интриги Турина?
Еще, уверен, многих под шумок убрали и уберут.
Например, мэтр де Кроваль знал очень много, на крючке сидел плотно и духовной стойкостью не обладал. Вот его и списали, как дело жаренным запахло. Почему не раньше? Скорее всего, до этого считали, что сотник не будет рушить так рьяно сложившийся миропорядок. Пытались играть по каким-то правилам, установленным ими же, а для него существовали только свои. Вариант? Вполне. Или Турин мог приложить руку к смерти мага? Однозначно.
Крутил мысли и так, и эдак.
Попадал ли я под следствие?
Ответ простой. Как и все вокруг, то есть, да.
Но ночное нападение на род Кречетов очень и очень гармонично вплеталось в арию лэрга. И это отлично. С одним уточнением. Если я прав, и за всем стоял именно паладин Кроноса, то уж ему-то будет известно, какое событие им не планировалось...
Глава вторая
Погода продолжала портиться. С обследованием территории трусливого соседа я не стал затягивать после разговора со стражниками, но с час поработал с кинжалами и клевцом, какой втыкал в остатки входной двери из разных положений. Не всегда получалось попасть в цель — подводило тело. Еще меня абсолютно не устраивала и сила броска, и скорость полета снаряда… Но стало проще и лучше получаться возвращать его в руку. В ладонь шероховатая рукоять ложилась отлично, пальцы вовремя фиксировали захват.
Прорвемся.
Затем изрубил несколько толстых сучьев на дрова медвежьей секирой, помахал ею немного для проформы, не забывая о следствии. И выдвинулся на поиски соседских «сокровищ». Захватил, как и обещал Добряку, два котелка. Один с приллом — просто от широты души, второй с кашей, но больше всего тот обрадовался кисету плотно набитому гобловским табаком. А бузотер Роб, являвшийся заядлым курильщиком, увидев предмет вожделения, меня фактически возлюбил. И смущаясь, едва не шаркая ножкой, сказал пряча взгляд:
— Ты это, Глэрд, не держи зла! По незнанию то… Так-то, вижу, ты нормальный парень…
Конечно, вряд ли раскаяние носило долговременный эффект, не тот был характер у деятеля, но пока — нормально.
И нет-нет, а возникали подозрения в отношении Турина, что именно он таким иезуитским способом подводил своих людей ко мне, отлично спрогнозировав поведение юного аристо и их, как и возможные реакции на определенные внешние раздражители всех участников зарождающихся социальных отношений. Впоследствии лэрг, через заслуживших мое доверие стражников, мог бы не только влиять на принятие некоторых решений, но и узнавать о делах, выходящих за рамки законных, чтобы при случае взять нежно за кадык. И беспечно отмахиваться от подобных параноидальных умозаключений не стоило. Достаточно внимательно посмотреть вокруг…
Хитрая сотник рысь, ой, хитрая. Однако я решил, что играть в такие игры можно вдвоем.
«Наследство» же внушало.
Главный и основной капитал — почти тридцать снопов сена, аккуратно сложенные в огромном дощатом сарае, там же нашлось вдвое меньше соломы. Каждый перевязанный пук весил приблизительно полпуда. Было видно, что это остатки и что это фураж не лучшего качества, ведь несмотря на удобность транспортировки таких небольших связок, исчезло обычное скирдованное. Волки оставили вишенкой на торте сломанные деревянные трезубые вилы и такие же щербатые грабли.
В амбаре, прикрытые рваной рогожей из сантика, обнаружил два мешка с овсом. Они сразу вызвали подозрение — все забрали, а их постеснялись в телегу забросить? Ну-ну. Отношение к остальному корму тоже пересмотрел. Хоть и рассказывал мастер Проспер о невозможности отравить тирков, но из всякого правила имелись исключения. В большом ларе примерно полведра рассыпанной по углам пшеницы, немного скомковавшейся муки в другом — гораздо меньшего размера, а в третьем — с десяток пригоршней гороха. И все.
Под навесами множество ломанного деревянного инструмента часто непонятного назначения, полусгнившие доски, с десяток рассохшихся бочек без металлических обручей.
Повсюду следы отнюдь не скорого переезда.
В лодочном сарае какой-то мусор, в обычных — кучи неубранного навоза. Судя по помету и стойлам, клеткам и клетям, здесь обитала пара коров, лошадь, с пяток баранов, четыре свиньи, кролики. Неплохо. Было.
В птичнике — дерьмо и перья. А ведь жили куры, гуси, утки.
В большом дровянике, если все собрать и выковырять из земли, то можно было набрать несколько охапок поленьев, какие побрезговали забирать, стружка, щепки и вкопанные козлы для распила бревен.
В доме остались четкие следы от стоявших многие годы на одних и тех же местах сундуков, шкафов и другой мебели, как и ковров и шкур на стенах. Имелись и никуда негодные предметы интерьера, или, например, двуспальная кровать, собранная явно на месте, какую невозможно было вытащить через дверной проем, не разломав.
На берегу, который не превышал в длину ста шагов и упирался в высокий каменный забор семьи младшей ветви рода Орлов, кучи мусора, немного чесменки и брюхожора, а еще валялся остов лодки.
