Справедливости ради следует заметить, что в книгах никогда ни о чем подобном не упоминалось. Тем не менее, записной оптимисткой я никогда не была и считала, что дыма без огня не бывает, а потому на гостей поглядывала с изрядной долей здорового недоверия.
Мое внимание снова сосредоточилось на стоящем впереди оборотне, который ранее смотрел на меня с таким интересом — надеюсь, что не гастрономическим. Видимо, он был здесь за главного. Сейчас, разглядывая его вблизи, я вдруг с удивлением поняла, что невероятно ошиблась. Введший меня в заблуждение необычный цвет его волос никак не мог быть сединой. Слишком молодым для этого было лицо, которое эти волосы обрамляли. В конце концов, поразмыслив, я решила, что оборотню не больше двадцати пяти, ну, максимум, двадцати семи лет. Отвлекшись на время от этого самого лица, я снова принялась рассматривать его шевелюру. Волос гладкий, густой, шелковистый, дымчато-серый с серебристой искрой, словно сизый дым над пепелищем. Такой цвет точно не встретишь у людей. Под стать волосам были и глаза дарга — мой взгляд снова спустился к его лицу — глубокие, серебристо-серые, под темными вразлет, иронично изогнутыми, бровями.
Я все еще рассеянно изучала внешность дарга, когда неожиданно поймала себя на мысли, что никогда прежде не встречала у людей столь классически правильных и при этом столь выразительных черт лица. В свои шестнадцать лет, до самого заточения, я уже начинала понемногу выходить в свет и несколько раз сопровождала отца в различных дипломатических поездках. Там, на приемах, я повидала немало молодых дворян, так что мне определенно было с чем сравнить. Казалось, природа немало потрудилась, создавая это лицо таким совершенным и при этом напрочь лишенным обычной скульптурно-мраморной холодности, так часто присущей по-настоящему красивым лицам. Это было довольно странно, если принять во внимание, кем был обладатель этого ангельского лика. Размышляя подобным образом, я рассматривала оборотня с холодным интересом исследователя — без малейшего смущения или волнения, какого можно было бы ожидать от девятнадцатилетней девушки.
Потом я переключила свое внимание на других даргов. Его спутники, как я заметила, не могли похвастать столь же необычной серебристой мастью: у одного волосы были светло-русые, у второго, пониже ростом — с заметной рыжиной. Старшему из оборотней, русоволосому, на вид было около тридцати, младшему — рыжему — не было и двадцати. Оба дарга тоже казались внешне довольно привлекательными, каждый на свой лад.
Да, Мирра, долгое затворничество не идет тебе на пользу, мрачно подытожила я. За неимением подходящей человеческой компании тебе уже и оборотни симпатичными кажутся. Плохой признак.
— Итак, к делу, — произнес вдруг Владыка. — Это и есть моя дочь, Мирраэль.
Взгляды всех присутствующих разом обратились на меня. Поборов внезапную растерянность от столь неожиданного интереса к моей персоне, я торопливо придала лицу выражение вежливой заинтересованности. Сереброволосый оборотень, глядя на меня, почтительно склонил голову в знак приветствия. Двое его спутников сделали то же самое.
— Мирраэль Дэйнива Элдарская? — у дарга был на редкость приятный низкий, бархатистый голос, проникающий, казалось, прямо в душу. Я почувствовала, как при звуках этого голоса по спине у меня внезапно поползли мурашки.
Я медленно кивнула, несколько удивленно приподняв брови. То, что дарг знал мое полное, и надо заметить, крайне редко используемое в быту имя, было немного странно, учитывая, что отец в разговоре (и в этом я была совершенно уверена) его ни разу не упоминал. Оборотень, между тем, с интересом разглядывал мое лицо, слегка прикрыв ресницами внимательные серебристо-серые глаза. Словно мы с ним внезапно поменялись ролями, и теперь уже он изучал меня. У меня тут же возникло настойчивое желание отвлечь его от этого занятия.
— Чем могу быть полезна? — вежливо, но настойчиво осведомилась я, заставляя его оторваться от задумчивого изучения моего лица.
Среброволосый оборотень неожиданно мягко улыбнулся.
— Ваше высочество, мы прибыли, чтобы сопровождать вас в Сорбронн, — он продолжал наблюдать за мной, его серебристые глаза задумчиво сузились. — Я полагаю, вам об этом уже известно?
— Прошу прощения? — мои брови удивленно поползли вверх.
Нет, я, наверное, просто ослышалась…
— Мы прибыли сюда, чтобы предложить вам занять должность придворного мага в долине Сорбронн, — все так же спокойно ответил среброволосый оборотень. — Вы ведь чародейка, насколько нам известно?
Его голос по-прежнему звучал довольно странно. Глубокий, выразительный, с едва заметными низкими вибрирующими модуляциями, он, казалось, вкрадчивым золотистым туманом обволакивал мое сознание. Я тряхнула головой, решительно отгоняя странное гипнотическое наваждение.
— Да, пожалуй… в некоторой степени.
— Мы надеялись, что ваш батюшка заранее ознакомит вас с целью нашего визита, — мягко продолжал оборотень, обращаясь исключительно ко мне и совершенно не обращая внимания на Владыку. — И у вас будет возможность подготовиться и собраться. Если же это не так — боюсь, теперь вам придется поторопиться. К сожалению, мы не располагаем большим количеством времени.
Я, наконец, полностью пришла в себя и ошарашено уставилась на него, как на полоумного.
Должность? Мне?! Можно было легко усомниться в здравом уме правителя державы, который отправляет своих подданных за тридевять земель, чтобы пригласить на должность чародейку-недоучку, являющуюся к тому же отпрыском другого правителя. Он что думает, что мне больше всех на континенте нужна работа на жаловании? Или в Коббе-Ренвине сейчас настолько плохо с кадрами, что они решили по сусекам поскрести?
— Боюсь, здесь какая-то ошибка… — я недоверчиво покачала головой, надеясь, что оборотень догадается, что это и есть мой ответ на его «заманчивое» предложение.
Тот, однако, не обратил на мое движение никакого внимания, продолжая смотреть спокойно и выжидательно, словно был абсолютно уверен, что я сейчас же пойду собираться. Некоторое время мы молча и неподвижно смотрели друг на друга, словно состязаясь в какой-то нелепой безмолвной дуэли. И внезапно меня осенило. Я медленно, словно во сне повернулась к отцу. Не дрогнув ни единым мускулом на лице, тот сумрачно встретил мой взгляд. Я впилась взглядом в его лицо, с ужасом читая на нем подтверждение собственной догадке и сознавая, что вынесенный мне приговор обжалованию не подлежит.
По-прежнему не отрывая взгляда от моего лица, отец молча склонил голову в едва заметном кивке. Значит, вот оно что!
Мой драгоценный батюшка уже обо всем договорился за моей спиной, радуясь, что появилась, наконец, чудесная возможность сбыть меня с рук — и подальше — и не оставил мне, при этом, ни малейшей возможности выбора. Все было решено заранее. Возражать и сопротивляться теперь попросту не имело смысла — этим можно было добиться лишь того, что из замка меня увезут связанной, словно овцу на ярмарку.
Я неожиданно вздрогнула, будто от холода. Человек, сидящий передо мной на троне, показался мне вдруг совершенно чужим и незнакомым. Ощущение было настолько острым, что меня даже охватила дрожь. А я-то, дурочка, надеялась, что он со временем успокоится и снова станет нормально ко мне относиться… Какая наивность!
