— Давайте ближе к делу! — задавил я в самом зародыше начинающуюся перебранку. — Что у вас есть по объекту?
— Да ничего особенного, — вперед вышел третий эмвэдэшник, с опаской поглядывающий на нас с Изюмом из-под защитной маски. — В квартире признаков чьего-либо присутствия не замечено, свет не горит, криков не доносится. Электросчетчик крутит на минимальных оборотах. Пробили по базе, прописаны два человека — Петрова Инга Валерьевна, тридцать пять полных лет. И ее малолетний сын, Шустов Николай без отчества, одиннадцать лет. Пока все.
— Понятно, — кивнул я. — «Зной» или «Пекло» найдется у вас?
— Только «Саламандры», — отчитался полицейский, вытаскивая из подсумка алюминиевые цилиндры зажигательных шашек. — По четыре штуки на нос.
— Блин, слабенькие они, сантиметров на тридцать плюются — покачал я головой, — а чего-нибудь помощнее нет? «Фениксов», хотя бы.
— Всё остальное запретили в жилом фонде использовать еще в прошлом месяце, — слегка пристыженно потупил взор собеседник, будто в том была его вина. — Слишком пожароопасные игрушки.
— Ладно, обойдемся тем, что есть, — вынес я вердикт. — Значит так, вы двое становитесь на этом лестничном пролете, а ты идешь выше. Если в вашу сторону ломанется хоть кто-нибудь, поливаете огнем из шашек без всяких разговоров. И когда я говорю «кто-нибудь», то не подразумеваю исключений. Мужчины, женщины, старики, дети, домашние животные — без разницы! Это ясно?!
— Так точно! — по-военному четко ответил старший группы.
— Стволы можете за спину повесить, — продолжил я обязательный инструктаж, — они против умертвий бесполезны. Эту мерзость только огонь и берет, им лишние дырки в мясе вообще по барабану. Останавливать их тоже не пытайтесь, не совладаете. Усвоили?
— Так точно! — раздался нестройный хор выездного наряда.
— Тогда дерзайте! Изюм, на исходную!
Пока полицейские занимали определенные мной места, готовясь, в случае чего, преградить путь ломящейся к выходу нежити, мой коллега встал перед дверью и открыл сеть клапанов на своем ИК-Б. Я последовал его примеру и занял позицию чуть сбоку от двери. Некроманты могут чуять чужие эмоции, что называется, кожей и в бою на сверхкороткой дистанции это являлось очень хорошим подспорьем для обнаружения затаившегося живого противника.
И пусть у Виноградова эмпатическая чувствительность была на два порядка выше моей, лишаться даже такого слабого преимущества я не собирался. Уж легкое дуновение чужого страха, ненависти или недоброго предвкушения, идущее из какого-нибудь шкафа, я ощутить сумею. А стало быть, гипотетическая засада не обернется для меня фатальной неожиданностью.
Изюм поднял вверх руку с тремя оттопыренными пальцами. Загнул один. Загнул второй… Третий. Вперёд!
Мощный пинок, усиленный биомеханическими приводами инквизиторского костюма, высадил деревянную дверь вместе с косяком и небольшим куском бетонной стены. А потом мы с напарником нырнули друг за другом в полумрак неосвещенного коридора старенькой брежневки. Инфестаты на государственной службе начали работу…
Глава 2
Внутри мы с напарником разошлись в разные стороны. Он свернул на кухню, проверяя по пути ванну с туалетом, а я отправился прямо, держа верную «Косу» наготове. Квартира оказалась однокомнатная, так что большого количества вариантов для выбора укрытия у кукловода не имелось. И совсем скоро я окончательно уверился в своих выводах, потому что ощутил, как тянет страхом из-за прикрытой двери, расположенной в конце коридора. Проморгать столь явный «сквозняк» не мог даже такой невосприимчивый к эмпатии инфестат, вроде меня.
Моему порочному дару, как и всегда, неощутимый обычными людьми аромат чужих эмоций показался притягательным и соблазнительным. Незримый червячок шевельнулся в мозгу, рисуя жуткие картины, и стал подталкивать меня к тому, чтобы я приумножил этот сладкий ужас. Найти, причинить боль, заставить страдать, упиваться мучениями — вот что нашептывал кромешный мрак, свивший гнездо в моей душе. Однако я давно уже привык к таким позывам своей темной стороны, а потому крепко держал себя в руках. Уж что-что, а психологи с инквизиторами работают еженедельно и не по одному сеансу. Поэтому воздвигать границу между своими желаниями и провокациями проклятого дара я давно уже научился. Без этого умения меня б и из учебки не выпустили, чего уж говорить…
Переводя ствол с одного вероятного места укрытия противника к другому, я медленно подобрался к двери, из-за которой доносились ментальные отголоски присутствия живого человека. Выждав полторы секунды, я ворвался туда, выломав по пути с мясом косяк. Палец замер на спусковом крючке «Косы» готовясь залить тут все огнем, но опытный взгляд не заметил ни единого подозрительного движения. Комната казалась совершенно пуста.
Следуя за незримым дуновением человеческих эмоций, щедро приправленных испугом и чем-то похожим на отчаяние, я прошел мимо захламленного учебниками и тетрадями стола. Настороженно обогнул трехстворчатый шкаф-купе с наклеенными фотографиями, беспардонно откинул в сторону заваленный одеждой стул, чтоб не попадался под ноги, и приблизился к раскладному дивану безвкусной леопардовой расцветки.
Помещение оказалось не очень-то и большим, а поэтому других мест, где мог бы спрятаться инфестат, тут не было. Либо в шкафу, либо под этим пятнистым недоразумением, стоящим здесь качестве единственного спального места. Но проверить нужно обязательно оба, вне зависимости от того, откуда «сквозит» страхом. Как минимум потому, что умертвия не могут испытывать эмоций, и для эмпатии остаются пустым местом…
Осторожно вернувшись к высокому раздвижному гардеробу, я стволом «Косы» толкнул центральную дверцу и сразу приготовился выпустить очередь, ежели на меня кто-нибудь кинется. Но нет, когда створка отъехала в сторону, то я убедился, что внутри пусто. Тогда я обратился к своему дару и выпустил длинное щупальце из энергии смерти, которое подобно темному сигаретному дыму вышло из открытых автоматических клапанов моего ИК-Б, а затем медленно вплыло в недра шкафа. Со стороны некроэфир выглядел как густой черный туман, видеть который могли лишь одаренные. Те, кого называли инфестатами или, как повелось в простонародье, некромантами. Ну и, вероятно, еще животные. Они близость этой скверны чуяли за несколько метров, на зависть любому инквизитору.
Дымка быстро заполнила доступное пространство, но я так и не ощутил никакого резонанса с чужой энергией. Обычно, когда некроэфир контактировал с поднятым кем-то мертвецом, я чувствовал что-то наподобие дрожания, будто кто-то дергает толстую басовую струну. Но на этот раз, похоже, нам попался совсем неопытный некромант, не догадавшийся даже до такой элементарной ловушки. Стало быть, остается только диван. Неизвестный явно скрывается там…
— Считаю до трех и стреляю на поражение! — громко объявил я, беря на мушку широкую щель между полом и каркасом. — Раз! Два…
— Не надо, пожалуйста! — пискнули откуда-то снизу. — Я… я выхожу… не стреляйте, дяденька!
