—Да…— шепотом подтвердил Умар, не сводя немигающего взгляда с неопознанной сущности.— И ощущаю, как ты его пугаешь, Факел.
Я недоверчиво покосился на напарника, но нестал просить уточнений. Салманов уже удивлял меня ранее аномальной чувствительностью своего дара. Так что все могло быть…
—Ничего не ощущаю, но вижу прекрасно,— подтвердил Кабриолет, хмуро взирая на ворох тонких прядей, повисший на моем некроэфирном формировании.— Напоминает гнездо пауков-долгоножек. Что это вообще за хрень и для чего она нужна?
—Думаю, это то, что делает инфестата инфестатом,— выдвинул я предположение.— И поступать с ней нужно точно так же, как и сее носителем. Умар, подай-ка…
Я, не отвлекаясь от процесса выуживания «паучьего гнезда» из закопченной смотровой ямы, ткнул пальцем в валяющуюся поодаль почти пустую канистру. Молодой инквизитор порывисто метнулся к ней и подал мне.
Так-так… что-то вроде булькает. Где-то литров на пять еще наберется.
Вылив остатки керосина на бетон, я крутанул колёсико зажигалки, запаливая небольшую лужицу. Озорной огонек заплясал, болезненно лизнув мне пальцы. А яподтянул непонятное образование, извлеченное из трупа бизнесмена, и без колебаний сунул его в пламя. От контакта некроэфира и жарких оранжевых языков по моим нервам прокатились мириады зазубренных игл, ткнувших меня в каждую клеточку организма. А мгновением позже по ушам ударил тот самый душераздирающий визг, который я слышал, когда горели Савонов и малолетний убийца. Вот оно… вот как звучит торжество справедливости!
Умар от неожиданности чуть не опрокинулся на спину, изо всех сил зажимая уши ладонями. Скорее всего, из-за более чувствительного дара, предсмертная песня инфестата звучала для него куда громче. АКабриолет, озадаченно к нему обернувшийся, похоже и вовсе ничего не слышал.
Я замер, наслаждаясь каждой секундой агонии темной сущности. Наблюдая за ней из-под полуприкрытых век, я ликовал, видя, как она бьется в огне, как уменьшается и истаивает. Как рассыпается нематериальным прахом и изгоняется из нашего мира… Меня захватил настоящий и неподдельный восторг. Я еще сильнее уверился в правильности своих выводов. Понял, ради чего должен жить. Нашел то занятие, которое отзывается приязненной дрожью в сердце. Я — палач господень! И сделаю все, чтобы ввергнуть нечестивцев, поправших Его закон, в геенну!
Ощущая небывалый азарт и эйфорию, я уже не скрывал широкой улыбки. Строки изКниги Плача Иеремии, которые я видывал в своей жизни единожды, вдруг воскресли в памяти. Да так твердо и уверенно, будто я занимался каждодневной зубрежкой! Слова лились сами по себе, не требуя от меня совершенно никакого участия…
—Воздай им, Господи, по делам рук их. Пошли им помрачение сердца и проклятие Твое на них. Преследуй их, Господи, гневом, и истреби их изподнебесной…
В прошлом мне пришлось познакомиться со многими текстами священных писаний. В товремя, когда я еще только познавал свой дар, мне казалось логичным именно в них искать ответы на одолевающие меня вопросы. Тогда я вмеру своих невеликих способностей изучал и постигал писаные Истины, но разум противился им. Я смотрел на строки, но видел лишь набор букв и символов, за которыми для меня не таилось абсолютно никакого смысла. Но теперь, дословные цитаты сами собой восставали из памяти, даже те, по которым глаза пробегались лишь мельком. А душа сжималась от величия сокрытой в них мудрости.
—Твою мать,— прокряхтел ошеломленный Салманов, широко разевая рот и разминая уши, когда чужой дар окончательно сгорел.— Вот это представление…
—Правда, чудесно?— спросил я, отсвечивая блаженной улыбкой.
—Э-э-э… Юрий, ты меня пугаешь,— нахмурился Сынок, крайне выразительно переглядываясь сКабриолетом.— Ты точно в здравом уме?
—Да, Факел, тебе бы провериться у мозгоправов,— не преминул внести свою лепту Кабриолет.— Эти твои религиозные заскоки выглядят очень странно.
—Понимаю, как это смотрится со стороны,— безмятежно кивнул я инквизиторам.— Но можете мне поверить, я чувствую себя лучше, чем когда-либо в своей жизни.
—И все-таки…
—Послезавтра у меня назначено комплексное обследование,— не стал я дослушивать их возражения.— Настолько полное, насколько это возможно. Психиатры буквально залезут мне в череп и вынесут вердикт, годен ли ядля прохождения службы вГУБИ. Поэтому, если вы увидите меня вИК-Б, значит, со мной действительно все в порядке.
—Ладно, убедил,— сдался первым Сынок.
—Если ты нечокнулся, Факел,— с изрядной долей недоверия изрек второй инквизитор,— то наверняка продумал, что нам делать дальше? Как мы будем бороться с инфестатами в многомиллионном мегаполисе? Нас же всего трое.
—Что?— округлил глаза мой напарник.— Юра, о чем он?
—Тебя это не касается, Умар,— непререкаемо отрезал я.— Ты хотел помочь мне и моей семье? Ты сделал это, теперь им никто не угрожает. Поэтому тебе нет больше резона участвовать в нашем мероприятии. Мы сКабриолетом позаботимся обо всем сами.
—Эй, командир, притормози!— насупился ефрейтор, излучая редкостное упрямство.— Почему ты меня не спрашиваешь? А может я тоже хочу идти дальше. Пока что все то, о чем ты говорил, оказалось правдой. Широков инфестат, причем, судя по тому, как он убил своего шофера, вовсе не обремененный нравственными принципами. А ужнекроэфира он носил в себе столько, что хватило бы«зарядить» весь наш батальон. Я только за сегодня хапанул, сколько за год службы не видел! Интуиция мне подсказывает, что если бы неты, то наказание для зажравшегося олигарха вообще никогда б ненаступило. А сколько еще таких, как он, разъезжают поМоскве в дорогих тачках? Если один Широков купил себе неприкосновенность, что мешает сделать то жесамое и им? Тебя же, Юрий, не соблазнить никакими деньгами. Я это чувствую даже когда просто стою рядом.
Я набрал в грудь воздуха, намереваясь пуститься в нудные объяснения, почему Умару не следует глубже увязать в нашей полезной, но насквозь противозаконной деятельности. Однако не успел сказать и слова, потому что меня перебил третий участник обсуждения.
—Я считаю, если парень хочет, то глупо отказываться от его поддержки,— вступился заСалманова Кабриолет.— Хотя, как мне кажется, ни вдвоем, ни втроем мы несможем повлиять на ситуацию с неживой угрозой.
—Но нас ведь никто не вынуждает действовать исключительно в таком составе, верно?— переключил я внимание на нашего старшего товарища, смиряясь с участием Сынка в кампании по истреблению инфестатов.
—А разве у тебя есть на примете другие помощники?— с оттенком легкого любопытства осведомился боец.
—У меня есть соображения, где их можно найти,— расплывчато поведал я.
—Хотелось бы выслушать,— не пошел на попятную Кабриолет.
—Почему ты досих пор относишься ко мне с таким недоверием?— решил я расставить точки над «i».
—Тебе честно ответить?— вперил в меня сослуживец взор, который был тяжелее бетонной плиты.
—Как хочешь,— изобразил я пожатие плеч.
