—Уже нет, но впрошлом был,— тактично ответил я, чтобы не опускаться до неприкрытого вранья.
—И вкакой же сфере вы заняты теперь?— продолжала любопытствовать маменька моей спутницы.
—В смежной…
—Юрий, да что же это такое?!— негодующе пристукнула унизанной перстнями ладошкой по столу Вера Германовна.— Да расскажите же выо себе нормально! Что я извас слова будто клещами тяну?
Женщина, конечно, высказала это с эдаким хитрым прищуром и тенью улыбки, что можно было воспринять как шутливость. Однако мне все равно казалось, что это и есть ее обычная манера доминировать над собеседником.
—Моя профессия не подразумевает широкой огласки,— помялся я еще немного, чтоб было похоже, словно я колеблюсь.
—Ну брось, Юрий,— перехватил инициативу отец Маришки,— мы жене чужие и непосторонние люди! Должны же мызнать, с кем встречается наша дочь! От нее ответов добиться просто нереально. Она все отмалчивается, как партизан. А мы, между прочим, волнуемся!
—Ладно, я несу службу вГлавном управлении боевой инквизиции,— произнес я, еще раз покосившись на спутницу, судорожно вцепившуюся в книжечку меню.
—В инквизиции?— лицо Веры Германовны приобрело такое выражение, будто я признался в том, что побираюсь на паперти.
—Нечто вроде того я ипредполагал,— Владимир Викторович тоже оказался не ввосторге от моего ответа.
Развивать эту тему дальше супружеская пара не стала. Они только многозначительно переглянулись, после чего тоже уткнулись носами в ресторанное меню.
—Скажите, Юрий, а хорошо ли платят инквизиторам?— прозвучал из-за ламинированной книжицы голос Маришкиной мамы.
—С чего вы взяли, будто я обэтом знаю?— решил я немного подразнить семейство снобов.
—Как с чего?— недоуменно выглянула Вера Германовна.— Вы жетолько что сами сказали, что…
—Я сказал, что служу вГУБИ,— легкая улыбка наползла на мои губы,— но неговорил кем. А между прочим, в нашей структуре работает множество других специалистов. Взять хотя бы«чистильщиков». Кто-то ведь должен убирать останки умертвий и кучки обгорелой плоти после ликвидаторов.
Заслышав подобные изречения, супруга Владимира Викторовича скривилась и побледнела. А меня отчего-то неимоверно повеселила ее реакция. Вот что называется: «Столкнулись два разных мира».
—Я таких тонкостей не знала,— сухо бросила мадам.
—Конечно,— издевательски серьезно кивнул я,— это же нетеория этикета.
Боковым зрением я видел, как Марина, закрывшись от родителей книжечкой меню, корчит мне страшные рожи, призывая заткнуться. Но мне хотелось, чтобы потенциальные тесть и теща видели, что я несобираюсь довольствоваться участью мишени для словесных шпилек. В случае чего, могу и ответить. А тоесли Вера Германовна позволяет себе такие нетактичные выпады в мой адрес уже на первой встрече, что же будет, вздумай мы смоей избранницей создавать полноценную ячейку общества?
—Хи-хи-хи!— шумно прыснул в кулак глава семейства, оборвав жену на середине возмущенного вздоха.— Что, Верочка, получила своим же оружием да потому же месту?
Дамочка на это лишь фыркнула и вернулась к созерцанию глянцевых страниц.
—Давайте не будем превращать первое знакомство в пикировку,— почти примирительно предложила она, впрочем, не обращаясь конкретно ко мне.
Ну ая что? Вовсе не возражаю. Поэтому тоже принялся тихо охреневать от цен, указанных в здешнем меню. Это что такое? Чашечка супа за семь тысяч?! Он целиком из слез шеф-повара сварен? А это салатик за четыре пятьсот?! Да что там столько стоить может? Цветки папоротника с майонезом из яиц жар-птицы?!
Я хоть и имел достаточно наличности на своем счету, чтобы попробовать каждое блюдо из этого ресторана, но все-таки моя приобретенная за время проживания с папашей-алкашом прижимистость никуда не делась. А потому каждая новая страница становилась для меня каким-то легким потрясением. И своего апогея ошеломление достигло тогда, когда я добрался до раздела с мясными блюдами… Вот это просто: «Ох… удивительная жизнь».
—Юрий, попробуйте мясо «sur une brochette»,— любезно посоветовала мне Вера Германовна.— Здесь его готовят просто восхитительно, согласись, Вов?
—О, да!— охотно поддержал супругу мужчина.— Это прямо песня какая-то! Что-то вроде шашлыка, только в тысячу раз нежнее и сочнее… Пожалуй, его и закажу себе.
Спектакль супружеской пары выглядел вполне искренне и убедительно. Но уменя все равно зародилось подозрение, что они таким образом пытались проверить мою платежеспособность. Где там это мясо «сир…», «серу…», «сюрюн…» Да что ты будешь делать! Язык сломаешь! Короче, где там этот французский шашлык? Ох, ни хрена себе! Пирамидка из маленьких шпажек с нанизанными кусочками мяса всего-то за двенадцать тысяч?! Нет, ну эта рекомендация точно не просто так прозвучала! Хотя, может, я только сам себе это надумал, и предложение было высказано от чистого сердца? Не знаю, но навсякий случай закину им еще одну неловкость. Пусть переваривают.
—Спасибо за совет,— вежливо поблагодарил я,— но уменя в силу развившейся профдеформации с запахом жареного мяса неприятные ассоциации. Слишком сильно напоминает о работе.
Весьма точно уловив мой намек на подпаленные трупы, Вера Германовна опять побледнела и поспешила отгородиться от меня обложкой меню. Отец Марины же неопределенно хмыкнул и тоже воздержался от дальнейших подзуживаний. И только моя спутница, видя, что я уверенно и спокойно держу оборону, немного расслабилась и продемонстрировала мне украдкой поднятый вверх большой палец.
Дальше обстановка вроде слегка потеплела. Нам принесли еду, напитки, алкоголь. Владимир Викторович сразу же махнул две подряд стопки какого-то дорогого и невероятно ароматного коньяка. Радушно предложил мне и очень удивился, когда я отказался. Я прям видел, как его подмывало уточнить, что это бесплатно и денег с меня не потребуют. Но тут вмешалась Маришка, заявив, что я неупотребляю спиртное вообще. Никогда. Даже на новый год. Даже капельку. «А-а-а, ну да, спорт! Понимаю…» — сделал собственные выводы мужчина и прекратил настаивать.
Вера Германовна поумерила свой пыл, и больше не пыталась так напористо влезть мне под кожу. Теперь она осторожно выведывала всякие подробности из моей жизни. Где родился, где учился, кто родители, почему развелись, на чем я сюда приехал, в каком районе Москвы живу, сколько комнат в моей квартире и прочее-прочее. Я навсе ее вопросы отвечал честно, хотя мне и ненравилось такое открытое собеседование на роль кандидата в зятья. НоМарина при этом вела себя значительно спокойнее, нежели в самом начале этого ужина. А посему я стойко продолжал удовлетворять любопытство ее родительницы. Правда, я немного обалдел, когда поток расспросов прервал захмелевший Владимир Викторович…
—Ой, Вера, да сколько можно?!— грубовато бросил он, перебивая жену.— Ну что ты тут это… как его… за профотбор устроила?! У тебя нет нормальных тем для разговора, а? Человеческих!
