—Хм… понял тебя, скоро буду.
—Э-э-э… зачем?— озадачилась Лизавета.— Я жне просила…
—А тебе и ненадо просить,— веско припечатал я.— Мы заедем со специалистом одним, внимательно изучим все документы Романа. Глядишь, удастся разрешить проблему без судебных исков и лишних затрат для тебя.
—Ну… неудобно мне как-то…— засмущалась вдова.
Все-таки, как бы яне пытался убедить ее довериться, а меня она упорно продолжала воспринимать чужаком. Лиза вообще была из тех людей, кто привык без посторонней поддержки обходиться. А тут я сосвоей помощью набиваюсь. Ну ничего! Потерпит!
—Услуга за услугу?— с хитрым прищуром предложил я.
—А поподробней?
—Напиши отказ от присутствия на эксгумации Романа. Мы нехотим, чтоб ты его видела таким…
—Мы — это…
—Это я иРоман,— честно признался я.— Вы сКсю, конечно, наверняка на его похоронах присутствовали. Но поверь, между мертвым и воскрешенным телом очень большая разница. Особенно, если оно принадлежит тому, кого любишь.
—Я поняла!— эмоционально вставила реплику собеседница.— Я всамом деле не хочу этого видеть. Простите меня…
—Не извиняйся, тут нет ничего предосудительного,— постарался я смягчить нашу беседу.— Так во сколько ты домой? Как обычно?
—Господи, как же мне непривычно, что вы обо мне знаете все…— я очень живо представил, как Лизавета передернула плечиками.— Да. Как обычно.
—Хорошо. Я тебя встречу. Конец связи.
Спрятав смартфон в китель, я развернулся на сто восемьдесят градусов и изменил маршрут следования. Троица служащих, шедшая позади на некотором удалении, восприняла этот маневр на свой счет. Испугано шарахнувшись, они попятились и чуть было не пустились наутек. Но яминовал их, особо не акцентируя внимание
на жмущихся к стенам младших офицерах. Даже если их послали за мной приглядывать — плевать.
Быстро припомнив, где нас чаще всего сводила судьба с разыскиваемым человеком, я отправился в тучасть здания. Там пришлось немного поплутать по коридорам, прежде чем мне попалась на глаза информационная табличка с именем «Г.А.Калистратов». Над ней красовалась еще одна с наименованием должности. Но читать это нагромождение аббревиатур на целых три строчки я поленился.
—Здравия желаю!— гаркнул я спорога.
Калистратова я застал прямо в разгар телефонного разговора. И отнеожиданности майор чуть трубку не выронил.
—Ух, мать-перемать!— дернулся он.— Я перезвоню!
Порывисто прервав свою беседу, толстяк ошалело уставился на меня. Н-да, похоже, с момента нашей последней встречи он прибавил еще килограмм пять. И надостигнутом явно не собирался останавливаться.
—Факел?! Ты что… тебе чего надо?
—Есть кое-какое деловое предложение,— нагло ухмыльнулся я.
—Ко мне?— иронично воздел бровь фээсбээновец.
—Ага. Человек нужен образованный в определенной сфере…
Мне пришлось коротко пересказать мужчине о том, как нагло осаждают супругу погибшего старшины всякие стервятники. Калистратов, конечно, не боевой офицер. У нас мораль несколько другая. Но явсе же уверен, что к данной ситуации он неостанется равнодушным. Как бы нистарался майор изображать из себя циника и тирана, но определенная доля благородства и тяга к справедливости в нем всегда присутствовала. Вспомнить хотя бы нашу поездку вСеменов.
—Извини, Жарский, но яничем не могу выручить,— беспомощно покачал пухлыми щеками хозяин кабинета.— Если Крюков узнает, что я стобой взаимодействовал, меня за яйца вздернут.
—Не засебя ведь прошу.
—Да понимаю, но это ничего не меняет!— пылко воскликнул собеседник.— Ты теперь персона нон грата! Не только в здании ФСБН, а абсолютно везде! Ты ужпрости, Факел, но яв опалу попадать не хочу. Поэтому никакой официальной поддержки оказать не могу.
—Я тебя услышал, майор,— мой тон похолодел на десяток градусов, и толстяк этого не мог не заметить.
От звуков моего голоса он оцепенел и нешевелился до тех пор, пока я недобрался до выхода.
—Ф-факел, погоди,— сдавленно окликнул меня Калистратов.— Два дня.
—Чего «два дня?» — не догнал я.
—Человека тебе выделю на два дня. Не больше. И если меня спросят, то ябуду все отрицать. Спихну на тебя, мол, ты это без моего согласования провернул. Понял?
—Понял, не дурак, дурак бы непонял!— позволил я себе легкую улыбку.— Спасибо тебе, майор. Будь уверен, в долгу не останусь.
—Ой, да нуна хер тебя…— ворчливо открестился офицер, а потом без какого-либо перехода схватился за телефон.— Аллё! Срочно ко мне! Бегом!!!
С некоторым трудом, но мне удалось подавить рвущийся наружу смешок. А тоя ужуспел забыть, в каких ежовых рукавицах он держит подчиненных. Но это определенно работало. Потому что менее, чем через десяток секунд, в коридоре уже раздался чей-то шумный топот.
—Вызывали, товарищ майор?— дверь резко распахнулась, и ятолько благодаря приобретенным на службе рефлексам успел отскочить и избежать с ней столкновения.
Первым меня посетило желание крепко высказаться в адрес недотепы, который влетает в помещение на манер тарана. Однако узнав визитершу, я решил ей простить эту небольшую оплошность.
—Привет, Эвелина,— поздоровался я сизумленно хлопающей ресницами Носовой.— Давно не виделись.
—Юрий? А тыздесь…
—Отставить разговоры!— пролаял Калистратов, обращая на себя внимание, а затем ткнул в меня пальцем.— Поступаешь в его распоряжение. Неофициально. Всё ясно?!
—Так точно!— браво отрапортовала лейтенант.
—Факел тебе объяснит подробности. А ядаже знать не хочу, где ты там есть и чем занимаешься. Всё, свободны оба!
Эвелина сразу же пулей выскочила из кабинета. Я чуть задержался, чтобы поблагодарить офицера еще раз, но вскоре тоже покинул его рабочий угол.
—Что это значит?— полушепотом осведомилась девушка, чтобы грозный начальник за стенкой ничего не услышал.
Я растянул губы в недоброй ухмылке:
—Оно значит, товарищ лейтенант, что нам предстоит кое-какая работенка.
Глава 8
Лизавета если и удивилась тому, что я притащил с собой девицу в форме, то неподала виду. Вот уже около часа она сидела с нами на своей кухне, отвечала на вопросы Носовой и искала нужные бумаги. Я вэтом особо не участвовал, а лишь изредка обращался к памяти погибшего старшины, чтобы уточнить кое-какие моменты. Поэтому имел возможность лицезреть стремительное преображение Эвелины.
Как только ей вруки попали первые документы, она превратилась в бюрократическую фурию. Глаза ее горели, пальцы листали страницы со скоростью счетной машинки, простой карандаш порхал в руках, словно кисть гениального художника. Из строгой прически выпала тонкая прядь волос, но лейтенант не обращала на нее никакого внимания. Без всяких сомнений становилось понятно, что девушка находится в своей стихии. Она получает неподдельное удовольствие, продираясь сквозь громоздкие словесные конструкции. Вычленяет самое важное из объемных формулировок и складывает из них мозаику. Такую простую, что будет понятно даже дошколенку.
