—Кхм… давайте вернемся к нашей теме,— после короткой заминки промолвил президент.— На самом деле, вы загоняете меня в непростую ситуацию, товарищ майор. С одной стороны, я невижу препятствий к тому, чтобы разрешить вам вернуться к выполнению своих обязанностей. Ведь пока еще не произошло ничего непоправимого. А сдругой… Если то, в чем вас подозревают подтвердится, я буду бессилен. Убийство — это тяжкое преступление, на которое я попросту не могу закрыть глаза. Меня не поддержат в таком решении даже верные сподвижники, не говоря уже об оппозиционно настроенных элементах. Мне никак нельзя попрать верховенство закона, ведь оно является главным принципом любого цивилизованного общества.
—Серьезно?— тон инквизитора похолодел на десяток градусов.— Как же тогда выходит, что за убийство обычных граждан, я получил звезду героя, а смерть Колпина вас так возмутила и переполошила? Уж непотому ли, что он зять самого́ генерального прокурора? Где были принципы «цивилизованного общества», когда я десятками поднимал умертвий и заставлял идти в бой? Куда делось верховенство закона, когда пули рвали грудь живым пленникам упырей? Или те люди не были достойны вашего заступничества?
—Инцидент, произошедший на всеобщем смотре, всесторонне изучен государственной комиссией!— пришлось оправдываться первому лицу страны.— Предпринятые вами меры признаны…
—Да-да, «законными», «обоснованными» и«соразмерными угрозе»,— небрежно махнул бронированной перчаткой ликвидатор,— я помню. А сделала бы комиссия те жевыводы, захвати нежить в заложники, к примеру, товарища генерал-майора?
Поняв, что Факел имеет в виду его, Крюков судорожно сглотнул слюну. Однако благоразумие взяло верх, и онне стал ничего говорить.
—На это невозможно ответить, товарищ майор,— беспомощно развел руками глава кремля.— История не терпит сослагательного наклонения, даже если обсуждаемые события происходили совсем недавно.
—С неудобными вопросами всегда так.— криво ухмыльнулся инквизитор. Но взгляд его при этом остался все таким же зловещим и леденящим кровь.— На них не принято отвечать.
—Давайте попробуем вернуться к нашему инциденту,— дипломатично не заметил шпильки руководитель государства.— Каковы ваши требования? При каких условиях вы иподдержавшие вас бойцы ГУБИ готовы вернуться к службе?
—Вообще, требование изначально было всего одно — не мешать нам работать. Но раз уж унас завязался конструктивный диалог, то ябы назвал еще кое-что.
—Говорите, майор,— почти спокойно кивнул президент.— Пока не пролилась кровь, все обсуждаемо и все решаемо.
—Обсуждаемо и решаемо?!— зло прошипел Крюков, уставший от роли молчаливого слушателя.— Да этот человек на присягу наплевал! А выс ним миндальничаете!
—Товарищ генерал!— прикрикнул национальный лидер, затыкая рот начальнику ФСБН.
НоФакел уже обратил на офицера свой пугающий взгляд.
—Я клялся защищать народ и отечество,— процедил Жарский,— и именно этим занимаюсь.
—А про приказы командиров и начальников ты предпочел забыть, да?— не уступил Константин Константинович.— В тексте присяги об этом тоже говорится…
—Мои командиры своей беспечностью допустили появление некроформационных лабораторий по всей стране. Уже забыли, генерал, чем закончилась моя поездка вСеменов? А бойня вЕршове вам тоже ничего не доказала? Вы ждете, когда повторится сценарий Кровавой зимы? Пожалуйста! Ну ая отказываюсь быть соучастником. Если ради соблюдения духа присяги придется нарушить ее букву, то яготов. Ведь сказано: «Тот, кто потворствует заблуждению, словно пьет из чаши, наполненной ядом. Ибо оно не только отравляет его душу, но изахватывает разум в плен своих уз».
—Да какие, к дьяволу, заблуждения?!— вскричал Крюков, потрясая кулаками.— Мы делаем все, что в наших силах, и нетебе…
—ГЕНЕРАЛ, МОЛЧАТЬ!!!— не выдержал президент, едва не надорвав воплем горло.— Закройте рот, иначе я выставлю вас из салона!
—Вы делаете слишком мало, чтобы остановить неживую угрозу,— сохранил мертвенное спокойствие ликвидатор, проигнорировав пассаж главнокомандующего.— Там, где нужна решительность, вы неуверенно мнетесь. Там, где должны находиться беспристрастные судии, у вас сидят прикормленные коррупционеры. И яне один замечаю это. Иначе бы уменя не было такой массовой поддержки в батальоне. Вот почему мы берем инициативу в свои руки, господа. Если у вас не достает твердости, то мыстанем стержнем.
—Товарищ майор, прошу, давайте вернемся к нашему обсуждению!— с нажимом повторил глава государства.
—Перво-наперво вы должны запомнить,— легко переключился Факел,— что ГУБИ больше не ваша карманная организация. Инквизиторов мало. Критически мало в масштабах пятнадцатимиллионного мегаполиса. И новых вы быстро нигде не найдете. Поэтому то, что я сейчас скажу, не обсуждается, а исполняется. У вас есть возражения?
—Такое заявление очень походит на шантаж, майор Жарский,— ничуть не обрадовался услышанному президент.
—Воспринимайте как хотите,— равнодушно прикрыл веки ликвидатор,— но это сухой факт.
—Хорошо, допустим. Продолжайте.
—Во-первых, на территории Москвы вводится режим чрезвычайного положения. Сегодня же. Во-вторых, издается указ о децентрализации командования в батальоне боевой инквизиции. Отныне мы будем работать не понаводкам «черных кокард», а самостоятельно. Но сподробным отчетом о результатах нашей деятельности. В-третьих, мы требуем ускорения развития программы «Нисхождение». Прошло уже больше полугода, а яеще даже не получил разрешение на эксгумацию тела своего помощника. Складывается впечатление, что ответственные лица просто тянут резину в угоду внешним силам. В-четвертых, мне нужен семёновский инфестат или все материалы по его допросам. Я хочу знать, кто за ним стоит и кто с таким рвением дестабилизирует обстановку. В-пятых, мне выдадут сведения о всех захороненных инквизиторах с самого дня основания ГУБИ.
—К сожалению, ничего из этого я немогу выполнить прямо сейчас,— состроил скорбную мину президент.— По поводу захваченного одаренного я вам и так отвечу, властями какой страны он кнам заслан. Но вряд ли высможете с этим что-либо поделать. Ведь геополитика вам неподвластна. Это игровое поле совершенно другого уровня, где даже последнюю пешку не сдвинуть совместными усилиями бойцов всей российской инквизиции. А все остальное придется обсуждать с правительством, поскольку под ваши запросы нужно подводить целую правовую базу. И особенно это касается «Нисхождения». Вы можете не знать, товарищ майор, но данная программа встречает очень жесткое неприятие на каждом этапе реализации. Абсолютно во всех сферах.
—Геополитика и сильное неприятие, говорите?— потер подбородок инквизитор бронированной перчаткой.— Кажется, я понял, о чем вы хотели мне сообщить. Но неволнуйтесь, как вы сами и сказали: «Все решаемо…»
Глава 4
Дверной звонок внезапно разразился пронзительным «Дзи-и-инь!», а потом еще более долгим и настырным «Дзи-и-и-и-и-и-инь-дзинь-дзинь!» Ладонь Макса рефлекторно скользнула к пистолетной рукояти. Так настойчиво давить на кнопку вполне могли и представители закона. Закона, с которым Изюм на этих землях не был в ладах.
