Не то слово.
—У Виктора Эдуардовича серьезные, но вполне разумные требования,— скромно ответила я.
—Ну да, ну да,— заулыбался Радов.— Знаете, а вы довольно милая девушка. И еще ваша фамилия и отчество мне что‑то напомнили… Скажите, а художник Николай Сергеевич Белов, случайно, не ваш отец?
—Это мой отец,— осторожно ответила я.
—О, как неожиданно,— удивлённо произнес Радов — старший.— Я люблю бывать на выставках современных художников и про Белова слышал не раз, но, честно признаюсь, мне больше нравятся ранние его работы. Только не обижайтесь.
—Я не обижаюсь,— спокойно ответила я.
—У меня сын, кстати, тоже стал живописью интересоваться,— вновь хитро посмотрел на меня Александр Данилович.— Вот и одну из работ Белова мне недавно в подарок для коллекции притащил.
—Надо же,— фальшиво удивилась я.
—Валерия Николаевна, скажите, ваш отец — творческая личность, художник, вы же выбрали совсем не творческую профессию. Почему так, если не секрет?
Пожала плечами.
—Отец никогда не старался меня увлечь своей профессией, ему было некогда. Он всегда много работает, чтобы обеспечить семью, и просто очень любит свое дело. Я же отчего‑то особой тяги и способностей к данному ремеслу не проявила.
Может, в маму пошла, но этого я уже точно не узнаю.
Разговор прервался. Подошла женщина. Оказалось — мама Андрея. Красивая, ухоженная, одета дорого, броско, ярко. Блондинка, но не факт, что это родной цвет.
Обо мне забыли, разговор пошел на темы общих знакомых, мне не известных. Радова не обратила на меня ни малейшего внимания. Словно меня и нет, зато на Гайне смотрела очень ласково.
Спустя полчаса гости переместились на улицу, где столы были накрыты прямо на газоне, и семейный ужин оказался скорее фуршетом или точнее шеведским столом
—взяв еду, желающие могут присесть за отдельные круглые столики и поесть.
Все довольно неформально. Играет музыка. Люди гуляют, общаются.
Что самое интересное, поесть мне так и не удалось — Виктора отозвали поговорить мужчины, а вскоре и увлекли в сторону дома. Мой начальник прихватил меня с собой, и полтора часа мы просидели в гостиной, где я исполняла непосредственную роль секретаря, в срочном порядке составляя документы по заключаемым Виктором личным деловым договоренностям с будущими и нынешними деловыми партерами. Виктор, оказывается, участвует во многих бизнес — проектах и часто вкладывает свои средства в новые идеи.
Когда с делами было покончено, все вновь вернулись на ужин. Стало темнеть, зажглись фонари и белые гирлянды над столами и на деревьях. Никто и не думает расходиться. Виктора увела мама Радова, чтобы познакомить с какой‑то своей подругой.
Обрадовалась, что теперь смогу нормально поесть, но тут мне пришло сообщение от Андрея: «Зайди в дом, пожалуйста».
Отвечаю: «Не пойду». Ответ такой: «Почему?» и три грустных смайлика. На моем лице появляется улыбка. Смешной все‑таки Андрей. Нет бы просто самому выйти, в шпионские игры какие‑то решил со мной поиграть.
Мой ответ: «Я есть хочу».
Звонок от Андрея. Беру трубку.
—Детка, давай быстрее, пока есть возможность сбежать. Я тебя накормлю.
—Почему ты сам не подойдешь?
—Я не могу. Во — первых, обещал, что к тебе не буду лично подходить, во — вторых, если меня заметят, то так просто не отпустят. Ну, идешь? Быстрее решай, а то сейчас и начальничек твой еще вернётся.
—Хорошо,— проворчала я и пошла к дому.— Ты мне только скажи, чего ты хочешь?
—Как чего? Я, вообще‑то, соскучился. А ты по мне нет?!
Стоило мне открыть дверь, ведущую с веранды в дом, как меня тут же обхватили за талию мужские руки и втянули внутрь.
—Пришла все‑таки,— довольно отметил Радов.— Ладно, идем. Сначала грабим кухню, потом ко мне.
Спустя минут десять я оказалась накормлена, после Андрей «тайными тропами» привел меня в свою комнату.
—Вот, смотри. Здесь я провел детство,— жуя бутерброд, торжественно провозгласил Андрей, закрывая дверь спальни.
—А сейчас ты тут не живешь?— полюбопытствовал я, оглядываясь.
Типичная мужская спальня. Преобладают серые и синие тона. Все на удивление строго, и только два стеллажа — один с медалями и кубками, а другой с моделями спортивных машин — разбавляют и вносят краски и оживление в комнату.
—Нет, конечно. Тут жить — с ума сойдешь. Я еще в семнадцать переехал.
Андрей неспешно подошел ко мне, гипнотизируя своим взглядом. В этом взгляде я вижу и чувствую желание, охотничий азарт. Воздуха стало не хватать.
—Не надо, Андрей,— когда мужчина остановился и стал ко мне наклоняться в явном намерении поцеловать, вдруг произнесла я и отошла. У меня еще свежо в памяти сегодняшнее утро и неожиданное совместное пробуждение с боссом. Это… да сама не понимаю, почему, но все в душе теперь противится поцелую с Андреем.
—В чем дело?— мой искуситель взял меня за руку и притянул обратно к себе.— Лер? Молчу, не зная, что сказать. Чувствую себя очень неудобно.
—А пойдем на балкон?— вдруг предложил Радов.
Андрей решил, видимо, не давить и не допытываться, дав мне отсрочку.
—Идем,— я облегченно выдохнула.
Выход на балкон оказался прямо в спальне Андрея. Балкон представляет собой небольшую полукруглую площадку, куда уместился небольшой дива и формальное ограждение, а так весь балкон застекленный от пола до потолка.
—Окна затонированы, так что нас здесь никто не увидит,— произнес Радов, садясь на диван и утягивая меня к себе на колени.
Второй этаж, вид на парк и… просто отличный вид на устроенную внизу вечеринку.
Внимательно вглядываюсь в гостей. Заметила и Гайне. Начальник стоит в стороне с какой‑то девушкой и мило с ней беседует. Вдруг к ним подбегает мальчик лет двенадцати на вид и буквально заскакивает на Виктора, крепко того обнимая. Неожиданно.
—Познакомилась с кем‑нибудь из моих родственников?— спросил Андрей, отвлекая меня от созерцания. А я и не заметила, как по — хозяйски Радов положил руку мне на ногу. Да и поза у нас не сказать, что приличная. Тогда, ночью, в машине Андрея, меня подобное не смущало, а сейчас вдруг начало напрягать. Особенно осознание того, что мой начальник совсем рядом и я, по сути, все еще на работе.
Попыталась сдвинуть руку Андрея на какое‑нибудь более приличное место. Радов позволил передвинуть свою ладонь ближе к коленке, но потом одним медленным движением, не замечая моих попыток остановить его руку, провел ладонью обратно вверх, вызвав на моей коже мурашки. Причем рука Радова оказалась после возвращения в еще менее приличном месте, а мужчина еще и стал неспешно поигрывать пальцами, эдак задумчиво поглаживая подушечками чувствительную в этом месте кожу.
