—Что это значит?— Макаров сам мог бы сделать предположения, но «сын трех народов» не терпел подобного вмешательства в свою область.
—Я бы предположил, что на этот раз убийца сменил орудие труда. Если использовать вашу, молодой человек, терминологию, то теперь вместо первой струны он использовал четвертую. То есть что-то более толстое или более мягкое.
—Та-ак,— протянул Макаров.— Но ведь это еще не все?
—Не все,— кивнул Менделей.— Предыдущим жертвам убийца отрезал мизинец при жизни, причиняя этим дополнительные страдания. И убивал только после того, как насладится их болью. Они повреждали тонкие ткани гортани, исходя истошным криком — если позволите такую романтическую интерпретацию. Они повреждали ткани запястий, пытаясь вырваться. А в этот раз мизинец отрезан посмертно. Почти сразу после смерти, но все же после нее. Почему именно эта женщина заслужила такую поблажку — решать вам.
—Все?— заинтересованно спросил Виктор.
—Этого мало?— удивился эксперт.
—Это очень много. Но у вас же есть еще что-то! Я же вижу!
Менделей загадочно улыбнулся.
—Да, есть кое-что еще. И вот это действительно необычно. Это необычно не с эмоциональной точки зрения, не с точки зрения психологии убийцы. Хотя серийники редко меняют модус операнди — способ действия. Но это все же теоретически допустимо. А вот технологические изменения — это совсем другой уровень необычности.
—И что же это за изменения?
—Я успел провести анализ крови. Так вот в ней обнаружились крайне интересные следы. Причем в очень малых количествах. Еще лет пять назад мы бы их просто не обнаружили, но наука не стоит на месте. А Следственный комитет на ее передовом крае, чтоб вы таки знали, молодой человек!
Макаров напрягся. Когда Менделей начинал вставлять в свою речь местечковые обороты и словечки — жди бомбы. Это означало, что он готовился к триумфу.
—Итак,— Виктор с горящими глазами, шепотом пригласил начинать.
—Итак!— небрежно сказал эксперт. И это тоже означало, что у него имеется нечто из ряда вон выходящее.— Я могу сказать, что обездвижена жертва была с помощью нейролептика нового поколения. Следы его я обнаружил в ее крови. Причем его формула крайне незначительно отличается от обычного успокаивающего средства, поэтому его очень сложно обнаружить. В кровь он попал воздушно-капельным путем — я обнаружил раздражение слизистой носа и глаз. То есть его распылили жертве в лицо с близкого расстояния.
—Она либо знала убийцу, либо он не вызывал у нее никаких опасений.
—Догадки — ваша область. И главное — кроме следов этого нейролептика, в крови я нашел буквально исчезающее количество амитала натрия.
У Макарова глаза полезли на лоб. Вот это действительно бомба так бомба.
—Амитал натрия? Вы уверены?
Эксперт обиженно поджал губы.
—Надеюсь, это был риторический вопрос, молодой человек? Или вы сомневаетесь в моей компетенции?
—Это был даже не вопрос,— тут же отыграл назад Макаров.— Я просто несколько ошеломлен. Я не поверил не вам, а самой ситуации. Сыворотка правды — слишком дорогое и редкое удовольствие, чтобы всплывать случайно на таком, пусть и ужасном, но бытовом деле.
—Согласен с вами, молодой человек,— кивнул Менделей.— Но, как я уже говорил, откуда, куда, кто и зачем — эти вопросы вне моей компетенции. Меня интересует только «что». Добавлю перчику вам в суп — это не просто амитал натрия. Тот держится в крови достаточно долгое время и легко обнаруживается. Кроме того, он вводится внутривенно и для проявления эффекта требуется довольно большое время. Здесь же следы были в микроскопическом количестве, а сейчас их и вовсе нет. Если бы не ваш обещанный портвейн, мы бы его не обнаружили. Это некое неизвестное мне средство с мощным действием и быстрым распадом. При этом оно выводится из организма не с мочой или дыханием, как остальные препараты, а просто распадается в организме. Ведь жертва-то, если вы не забыли, уже мертва.
—Вы сказали — внутривенно. То есть остался след от укола?
—В том-то и дело,— усмехнулся Менделей.— Препарат введен не внутривенно, а непосредственно в позвоночник. Вот сюда.
Менделей потянул тело за плечо, поворачивая его на бок. Виктор шагнул к столу. И увидел, как палец эксперта указывает на крохотную точку на затылке, на самой границе роста волос.
Ему пришлось собрать все силы, чтобы не выдать эмоций, полыхнувших в его мозгу. Знакомая тонкая раскаленная нить пронзила его собственный шрамик на том же самом месте.
—А это что?— ровным голосом спросил Макаров, указывая на тонкий шрам рядом со злополучной красной точкой укола.
—То же самое, что и это,— Менделей отвел волосы Эльвиры и продемонстрировал такой же шрамик за ухом.— Пластика.
—Не рановато ей делать пластические операции?— удивился Виктор.
—Женские сердца неподвластны мужскому разумению,— пожал плечами Менделей.— Я отработал свой портвейн?
—Завтра он будет у вас,— поклялся Виктор.— Если бы у меня было две бутылки, я бы отдал вам обе.
Виктор уже двинулся к выходу, но остановился.
—Менделей Джалилович! Вы же не должны были выдать результаты так быстро?
—Нет.
—Ну так и не выдавайте. Особенно, если об этом начнут спрашивать зеленые человечки.
—Я не так уж много пью.
—Я про других, с Фрунзенской набережной. Эта девушка работала переводчицей в Министерстве обороны.
—Так,— задумчиво пробормотал Менделей.— Пожалуй, если учесть новейшие средства, которые к ней применялись, эта информация была для меня лишней. Я до сих пор прекрасно жил без нее. Хорошо. Аркашу, моего помощника, я тоже предупрежу. Он мне ассистировал.
10
«Подражатели» или «имитаторы» в историях с серийными убийствами никогда не являлись чем-то необычным. Скорее, наоборот. Кто-то вдохновлялся подвигами маньяков и шел по их следам. Кто-то таким образом реализовывал свои собственные порочные наклонности, маскируя их под дела известного убийцы. Имелись даже случаи, когда таким образом путали следы наемные киллеры.
Именно поэтому «охотники за маньяками» хранили в глубоком секрете подробности расследования, выдавая прессе очень дозированную информацию. Это позволяло легко отличать действия имитаторов от деяний «оригинала».
По всей видимости, убийство переводчицы Минобороны являлось именно имитацией. Сделать такой вывод на основании трех факторов — мелких ошибок в исполнении, месте работы погибшей и применении секретного препарата — мог бы даже новичок. А Виктор новичком не был. Но в деле имелись странности. По большому счету, ошибок было всего две — минимальное отличие в орудии убийства и посмертная ампутация мизинца. Но они слишком незначительны, чтобы сделать вывод об имитации. Если бы не следы сыворотки правды, их было бы недостаточно для каких-то серьезных подозрений. То, что Виктор получил такие серьезные аргументы — чистое везение.
