—Это не имеет значения,— бесцветным голосом сказала Ольга.
Это было так неожиданно, что оба мужчины уставились на нее, едва не открыв рты.
—Это не имеет значения,— повторила Ольга.— Злой ребенок возьмет верх в любом случае. Ты ничем не рискуешь.
46
Он открыл глаза.
—Кто ты?— напряженно спросил лысый человек, пристально его рассматривая. За его плечом стояла женщина чуть за тридцать. Красивая, но очень усталая.
Он подумал несколько секунд, собираясь с мыслями.
Это было непросто. В голове царил хаос. Он бессмысленным взором смотрел перед собой. Лицо лысого окаменело.
—Твою мать,— вздохнула женщина.
—Ольга,— сказал он.
—Ты — Ольга?— переспросил лысый.
—Нет. Она — Ольга.
Девушка с любопытством наклонила голову к плечу. Так делают умные собаки.
—А ты — мозгоправ,— сообщил он.
И тут же поправился:
—Вы — Мозгоправ, профессор.
Лысый ободряюще кивнул, приглашая говорить дальше.
Он с силой потер затылок. Там было больно. Почему-то он понял, что это знакомая боль. Так болело и раньше. Но не всегда.
—Я сделал туда укол,— сказал Мозгоправ.— Не три, только сильнее будет болеть.
Вихрь в голове начал упорядочиваться и незаметно светлеть. Он когда-то видел такое. В воде металлический порошок разметали центрифугой, а под дном сосуда находился магнит. И этот порошок, клубясь водоворотом, постепенно оседал на дне в виде четких узоров, повторяющих магнитное поле.
—Кто ты?— потребовал ответа Мозгоправ.
—Ви… Витя,— сказал он, пытаясь разглядеть в лице Мозгоправа верно ли он ответил. Но лицо оставалось непроницаемым. На нем читалось только внимание.
Он закрыл глаза, усилием воли осаживая вихрь на дно, где можно было бы прочитать знаки.
—Я — Виктор Макаров, следователь по особо важным делам Следственного комитета России,— четко выговорил он. Лицо Мозгоправа расслабилось.
И тогда он добавил:
—Я — сын Семена Андреевича Даурского. Я — Злой ребенок.
Ольга рассмеялась. Лицо Мозгоправа вытянулось.
—Все нормально, доктор,— подмигнул Макаров.— Все под контролем.
—Кто у руля?— быстро спросил Мозгоправ.
И Макаров снова улыбнулся.
—Никто. И все. Они во мне. Я теперь помню всё. И знаю всё. И, наверное, я теперь всё могу.
—Ты сохранил все три личности, но какая из них определяет тебя?— не сдавался Мозгоправ.
—Ни одна,— мягко улыбнулся Макаров.— Я остался добрым, как Витя. Но эта доброта теперь более цинична, потому что следователь Макаров видел слишком многое в своей жизни. Я знаю все, что знал Злой ребенок Виктор. И я, наверное, смогу действовать значительно жестче и расчетливей, чем раньше. Я, наверное, немного смещу шкалу своих ценностей. Но честь и принципы следователя Макарова останутся со мной. Вы понимаете меня, доктор?
Мозгоправ покачал головой.
—И да, и нет. Я не раз снимал блоки. И всегда оставалась доминировать та личность, что была в базе. Только ей добавлялось то, что заблокированный узнал после блока. Но твой случай уникален. В тебе остались все трое и никто из них не доминирует, только появились взаимоограничения. Мне сложно пока все это объяснить.
—Ну вы же понимаете, что мне это объяснить еще сложнее,— засмеялся Макаров.
Басаргин резко встал.
—Так, молодой человек! Я сделал для вас очень большое дело. Вы мой должник. Вы согласны?
—Да, доктор.
—И мне от вас кое-что нужно.
—Все, что могу. Что не выходит за рамки моих моральных принципов.
—Ты должен ко мне прийти, как только разберешься со своими проблемами. Только ко мне! Я обязан тебя изучить. Это будет фурор!
—Вы же не будете препарировать меня?— прищурился Виктор.
—Не бойся, больно не будет!— захохотал доктор.
—Ты хочешь меня убить.
Эти слова Ольга произнесла без вопросительной интонации. Без удивления, без обиды, без вызова. Она просто констатировала факт.
Макаров ответил не сразу. Он с немалым удивлением вдруг понял, что не ощущает ненависти, хотя должен бы. Рядом с ним на кухне гостеприимного дома профессора Басаргина сидело чудовище. Эта красивая и изящная женщина обладала моралью белой акулы. Она убивала так же легко, как дышала. Смертоносная, как королевская кобра.
Она убила Светлану походя, просто для того, чтобы подтолкнуть Макарова к движению в нужную ей сторону. Она сплела паучьи сети, в которых погибла Ирочка. По ее вине Макаров так никогда и не познакомился со своим отцом — Даурский убил себя раньше, чем смог признаться Виктору, что тот — его сын.
И несмотря на все это Макаров не мог себя заставить ее ненавидеть. Еще вчера, там, в карьере, он готов был своими руками вырвать ее гнилое сердце и сожрать, глядя в ее гаснущие глаза.
А сейчас — не мог.
—Для начала я хочу остановить Детей. Чертовы Пигмалионы снова заигрались и вместо Галатеи создали чудовище Франкенштейна.
Ольга слабо кивнула.
—И мне понадобится твоя помощь,— резко сказал Макаров.— Так что будь добра, собери по кускам то, что от тебя осталось.
—Мы можем найти Седого, и я его убью. Я могу убить еще несколько Злых. Я могу попытаться выйти на их кураторов из ФСБ или кто там их курирует. Но мы вдвоем не одолеем весь этот концерн. Даже если кураторы не привлекут ресурсы спецслужб. Этот монстр нам не по зубам.
—А кто сказал, что мы будем вдвоем?— усмехнулся Макаров.— Я все еще действующий следователь по особо важным делам Следственного комитета России. И я из Злых. Седой сказал мне, что я был лучшим. Что меня готовили в спасители этого мира. Значит, будем спасать. Используя весь ресурс нашей организации. Как мне взять этот ресурс в свои руки — подумаем.
—Ты сумасшедший,— тяжело вздохнула Ольга.— Нас арестуют сразу, как только мы переступим порог комитета. Ты совершил побег, а я устроила бойню в карьере.
—Выкрутимся. Арест был инспирирован оборотнями в Следкоме с целью моего похищения. А ты меня выручила. Кстати, как ты меня выследила?
—Не тебя. Снежкову. Подождала у вашей конспиративной квартиры. И увидела, что она привела своих людей для твоего захвата. Дальше — дело техники.
—Выкрутимся, еще и медаль получим. Виктор умеет строить интриги и выходить сухим из воды. Хорошо, что он с нами.
В коридоре послышались шаги Басаргина. Ольга встала. Это движение далось ей с трудом.
—Я пойду, посплю,— сказала она.
