Никак не комментируя свои действия, Майя наполнила один за другим два глиняных стаканчика — кургузых, словно вылепленных вручную.
—К столу, дети, к столу,— сказала она по-сказочному, и я даже не заметил, как протянул руку первым.
Это было и вправду как в сказке. В сказке про девчонок-колдуний, которые унесли в свое колдовское царство мертвого принца и там его оживили. Я пил, обжигаясь, и чувствовал, что с каждым глотком все больше схожу с ума. Мне уже хотелось узнать, что же эти ведьмы делали потом с принцем и как именно они это делали. Майя посмотрела на меня строго и насмешливо — а может, мне это только показалось. Вик только пригубил напиток из своей чашки. Нагнулся к моему уху и спросил опять:
—Ты остаешься?
Я даже не хотел ничего говорить. Конечно, я уже хотел остаться. Я даже не вспоминал о том, что где-то далеко под сиденьем моего самоката лежит смартфон, который уже давно беззвучно вибрирует и пытается разбудить меня от этого чудесного сна, но у него не получается.
Но самое удивительное было впереди.
Майя пристально поглядела на меня. Улыбнулась едва заметно. Облизнула губы. А потом произнесла — новым, незнакомым, волшебным голосом — три слова, как заклинание в игре: «Wexen… Hexen… Silbermond!»
И — одновременно с этим — подняла медный чайник и выплеснула все, что в нем оставалось, в костер.
Пламя вспыхнуло и поднялось выше человеческого роста. Искры рассыпались фейерверком. Высокие сосны, что окружали поляну, медленно тронулись с места и поехали в сторону, как будто мы сидели в центре громадной карусели, и я повалился на землю, чтобы не упасть. Кажется, я стоял на четвереньках, а карусель все кружилась, и вокруг мелькали чьи-то лица, и разноцветные пятна вспыхивали перед моими глазами, словно я до сих пор был в очках для виртуальной реальности — а ведь я прекрасно помнил, что оставил их далеко отсюда! И все же это было больше всего похоже на игру, на одну очень знакомую игру, в которой все превращаются в…
* * *
Я стоял на всех четырех лапах, и это было очень удобно. Ребра больше не болели, голова не кружилась. Да и крутить головой было не нужно. Новое звериное зрение было очень удобным. Даже не оглядываясь, я видел, что Вик держится чуть поодаль, за моим плечом, готовый прийти на помощь, если мне будет плохо. Он мой друг, знал я.
—Круто?— беззвучно спросил Вик.
Я повернулся к нему всем телом.
Вик был ростом с меня, даже чуть повыше в холке. Шерсть у него оказалась светлая, почти белая, серебристая, и это было красиво, потому что он весь как будто светился под луной. Да, полная луна висела в небе прямо над нами, и это меня беспокоило — сам не знаю, почему. Я поднял морду к небу и уже хотел запеть песню, но Вик сделал шаг вперед и тихонько куснул меня за ухо.
—Тише,— сказал он.— Девчонки смеяться будут.
—Это почему?— обиделся я.
—Все так делают. В первый раз. И все смеются.
—Забей,— сказал я упрямо, оттолкнул его плечом и завыл.
Это была славная песня. Так мне казалось. Она разносилась над лесом, она достигала самой луны, и луна в ответ благосклонно улыбалась мне — такому сильному, красивому, молодому волку.
Но этот чертов Вик оказался прав. Стоило мне остановиться, чтобы глотнуть воздуха, как я услышал веселый смех. Беззвучный: волки не смеются вслух. Я старался не обращать внимания на девчонок, но знал, что они смотрят на меня, и щелкают белыми зубками, и машут серыми красивыми хвостами, и показывают длинные розовые языки. А вон там кто-то даже повалился от смеха на траву и катается по ней, размахивая в воздухе всеми четырьмя лапами. Да еще и рослый черный Феликс стоит там, вдалеке, и тоже ухмыляется.
—Ну а чего случилось-то,— спросил я смущенно как бы у всех сразу.
Одна молодая волчица выступила вперед из темного круга, и я узнал в ней Майю — даже не спрашивайте, как. Я узнал ее по глазам, по голосу в моей голове, а главное — по запаху. Да, по запаху. Ничто на свете не пахло так приятно и так тревожно.
—Малыш,— сказала она.— Ты еще не умеешь петь. И врать ты не умеешь…
Здесь я бы покраснел, наверно, если бы оставался человеком. Потому что я уже знал, что она скажет. Я начинал понимать, как они говорят друг с другом. Ну, то есть как мы говорим.
—Ты поешь о том, что ты еще совсем мальчишка,— продолжала она.— Что у тебя еще не было ни одной подружки… хотя очень хотелось… и все это слышат. И все понимают. Это люди умеют притворяться… обманывать… верить в обман… но мы-то не люди.
Хоть она и говорила негромко и ласково, шерсть на моей спине вдруг встала дыбом.
—Но кто же мы?— спросил я.
—Раньше люди про нас говорили — вервольфы, оборотни. Сейчас никак не говорят. Мы сделали так, что они замолчали… это сделали мы, сверхволки…
—Не болтай лишнего, Майя,— прервал ее Феликс.
Как я уже говорил, он стал крупным черным волком с необычно длинной шерстью на загривке. Его глаза светились в темноте, а взгляд был тяжелым и недобрым. Я знал, что он мне не друг. Но он был вожак этой стаи.
Он подошел ближе. Майя посторонилась. Только один Вик по-прежнему стоял за моей спиной, и я чувствовал его тревогу.
—Ну что же, с днем рождения, темнейджер,— сказал Феликс. Да, он использовал это странное слово, и потом оно стало означать для меня очень много. Но тогда я услышал его в первый раз.
—Почему темнейджер?— спросил я.
—Оборотни — порождение тьмы. Во всяком случае, так принято думать. Поэтому ты и темнейджер. Этим словом называют наш молодняк. У взрослых другая история,— тут он горделиво приосанился, давая понять, что он-то уже взрослый.— Но ты должен знать: нас уже много, и нас все больше. Здесь ты видишь только младший отряд, «Эдельвейс». Таких отрядов, как у нас, десятки по всему миру. Где-то мы притворяемся экологами, где-то поисковиками, где-то — реконструкторами истории… вот и здесь мы кое-что реконструируем…
—Мне кажется, теперь ты болтаешь лишнее, Феликс,— заметила Майя.
—Отчего же. Пусть знает. Давным-давно, когда была мировая война, оборотни из разных стран тоже сражались между собой… а кое-кто говорит, что мы и до сих пор продолжаем бороться, только в другом пространстве и времени…
—Никогда не слышал ни о чем подобном,— сказал я.
—Конечно. Ты же был человеком. Такие тайны — не для людей. Было бы странно, если бы мы болтали об этом в открытом интернете.
—Но…— я на секунду смутился.— Я никогда не думал, что я… стану волком.
—Никогда не думал?— Феликс усмехнулся.— Брось. Это у тебя в крови. И ты всегда это знал. Ну-ка, вспомни: какую игру ты скачал сегодня вечером? «Темный век»? Вот тебе и ответ. Ты всегда мечтал быть с нами.
Я промолчал. Он был прав. Я всегда знал, кто я. Нет: я знал, кем я должен быть. Именно поэтому я ни на секунду не скучал по своему прежнему облику. Я больше не был дурацким неуклюжим замкнутым подростком с гигантскими амбициями. Сейчас я был смелым и сильным волком-оборотнем, и мои мечты нечаянно обернулись реальностью.
