—Я тоже,— сказал дед.
По моей спине уже давно ползли мурашки, но я не подавал виду.
—Ты уверен, что ты справишься, Герман?— спросил доктор.
—Я справлюсь.
Я слышал, как Жук поднялся со своего стула. Поэтому даже не вздрогнул, когда он подошел ко мне и легонько похлопал по тому месту, откуда еще недавно у меня начинался чудесный пушистый хвост, а сейчас прощупывался лишь скромный копчик, как у всех людей.
—Я ничего не видел,— сказал он.— Ничего не видел и ничего не понял. Я верю в тебя, лесник Волков. Но хорошего ремня этому парню я бы все-таки дал.
—За что?— возмутился я скорее для порядка.
—Для профилактики,— сказал Жук.— Если ты завтра снова появишься у меня… ну, скажем, с ободранным хвостом… не говори, что я тебя не предупреждал.
Герман добродушно расхохотался. Ну, или постарался расхохотаться по возможности добродушно.
—Это все девки,— сказал он.— Девки до добра не доводят. Ох, допрыгаешься, Серый!
Я вздрогнул.
—Береги хвост смолоду,— пошутил Жук, и очень скоро мы с ним распрощались.
Мы вернулись домой уже засветло. Дед покормил меня и Карла одним и тем же жиденьким супом (ворон негодовал). Затем помог мне подняться по лестнице. Из-под моей двери тянуло сквозняком. Ну да, подумал я. Окно ведь осталось открытым.
Я помедлил, взявшись за ручку. Я подумал: а что, если…
—Даже не думай о прогулках,— сказал Герман как бы в ответ моим мыслям.— И гостей не приглашай. Выдеру.
Я немножко покраснел. Герман сунул мне в руки плед:
—Накройся получше и спи. И своих девчонок в телефоне попроси сделать то же самое.
—Н-но…— я открыл было рот, но голос опять подвел, и я замолчал. Прокушенное горло болело, глотать было больно.
—Не утруждайся,— сказал дед.— Нам еще будет о чем поговорить.
* * *
Утром я, пошатываясь, спустился вниз к завтраку. И застал там Германа с Карлом в компании двух милиционеров. Тех самых Сапегина и Михалка. Они говорили с дедом по-белорусски, и я даже не сразу начал их понимать. Они не улыбались, и пива на столе не наблюдалось. Я уже подумал, что доктор все же доложил о моих приключениях куда следует. Но, прислушавшись, понял: дело обстоит еще хуже. И в особенности у доктора Жука.
—Вы были там последними,— говорил Сапегин.— У него в телефоне звонок от тебя, Герман. Камера на улице видела твою машину. Лиц не распознать, но вас там было двое.
Михалок и Сапегин синхронно посмотрели на меня. Я не знал, что отвечать, и промолчал.
—К сожалению, мы были там не последними,— возразил дед.
—Ах, ну да. Ну да. Но более никто мимо не проезжал и не проходил до самого утра. Мы просмотрели видео. Ни единой машины, вообще никого.
—Я не спорю,— сказал дед.— Мы были у Семен Михалыча. Лечили парню пару царапин,— тут милиционеры снова посмотрели на меня.— Пустяки, упал с самоката… в розовый куст…
—Ночью?— уточнил Сапегин.
—Ну да. В темноте…
—А что случилось?— не удержался и спросил я. Лучше бы я этого не делал. Голос спросонья был хриплым, хуже, чем у Карла.
—Катастр-рофа,— гаркнул ворон, сидевший на холодильнике.
Теперь милиционеры посмотрели на него.
За всех ответил Сапегин:
—Фельдшера Жука нашли утром на его террасе. В луже крови. С разорванным горлом. Хорошо еще, что его жена — тоже врач. Она оказала первую помощь. Потерпевшего увезли в город, в критическом состоянии.
Мне стало страшновато. Дед хмуро смотрел на меня. Он знал, что я знаю, в чем дело. Но я знал и то, что он не был бы рад, если бы я рассказал о том, что знаю.
—Жену мы тоже опросили,— проговорил Михалок.— Здесь есть странности. Она прекрасно помнит, как вы уезжали: ваша машина завелась и уехала. Почти сразу после этого она услышала шум на террасе. Тут же спустилась посмотреть, что происходит. И увидела тело мужа.
—В это время мы уже выезжали из деревни,— сказал Герман.
—Да. Камера вас видела,— сказал Михалок.— Именно поэтому мы у тебя в гостях, Герман, а не ты у нас.
Я вздохнул с некоторым облегчением.
—Тогда что же странного,— спросил Герман.
—Все произошло в течение минуты. Если не меньше. Всего за минуту кто-то пробрался во двор. Непонятно как попал на террасу. Непонятно зачем расправился с доктором. Покинул дом. И при этом не открывал дверей, не разбивал окон, не попался никому на глаза и ни разу не попал в объектив камеры.
—И не оставил следов снаружи?— осведомился Герман.
—Хороший вопрос,— кивнул Сапегин.— Мы заметили следы на дорожке во дворе. Земля утром сырая, отпечатки видны. Там были твои знаменитые сапоги-говнодавы, потом еще кроссовки молодого человека,— Сапегин вскользь глянул на мои ноги,— и еще кое-какие другие следы, Герман.
—Чьи же?
—Волчьи,— ответил на этот раз Михалок.— Волчьи, Герман! Я с батей сто раз на охоту ходил, я знаю, чем отличаются волчьи следы от собачьих!
Сапегин молча протянул деду телефон — посмотреть на фото.
—Тут сразу несколько особей,— пояснил он.— И крупные, и помельче. И раны пострадавшего, честно говоря, похожи на волчьи укусы. Бешеные волки в Чернолесье! Значит, мне не показалось, когда я тут заметил пару здоровенных тварей,— тут он подумал и не стал развивать эту тему.— А ты все это время молчал, Герман! Учти: тебе все же придется дать официальные показания.
Ворон на холодильнике похлопал крыльями, будто аплодировал. Все снова поглядели в его сторону.
—Пожалуйста, не уезжай далеко от дома,— велел Сапегин Герману.— Ситуация может оказаться серьезной.
Дверь за ними захлопнулась. Мы с дедом посмотрели друг на друга.
—Ситуация может оказаться слишком серьезной,— повторил дед.
Подошел к окну и поднял скрипучую раму. С улицы повеяло утренней свежестью. Было слышно, как там, далеко, за оградой, милицейский уазик шуршит колесами по гравию, набирает скорость и уезжает.
—All right,— сказал ворон почему-то по-английски.
Герман обернулся.
—Послушай, мой крылатый друг,— сказал он.— Не хотел бы ты немного проветриться? Заодно приглядишь за округой. Сделай милость, а?
Карл выглядел недовольным, но послушался. Тяжело переместился на подоконник, оглянулся и вылетел прочь.
Дед возвратился к столу. Я отлепился от дверного косяка и сел напротив.
—Ты все слышал,— сказал он.
Я кивнул.
—Я не смогу отвезти тебя в город,— сказал дед.— Как ты понимаешь, я под подпиской о невыезде.
Я промолчал.
