«Будет обидно, если нас просто пристрелят здесь»,— успел я подумать. Но стволов у них, кажется, не было. Гройль запрещал держать оружие в лагере. Иначе его питомцы просто перестреляли бы друг друга.
Мы стояли и смотрели на них, а они на нас. Еще минуту назад можно было, пожалуй, сбежать в дом, к Герману, и я некоторое время боролся с этим желанием, и Вик тоже. Но теперь уйти было невозможно.
Феликс тронулся с места и подъехал на мотоцикле прямо к воротам. Заглушил мотор и снял черные очки. Теперь он смотрел на нас в упор. Он мог слышать нас, а мы его. Впрочем, для этого даже не требовалось говорить громко. Я понимал их беззвучный язык все лучше и лучше.
—Ну что, юные пацифисты, друзья природы,— сказал он нам.— Готовьтесь к экологической катастрофе.
—Чего?— не понял я.
—А вот чего: Гройль велел передать Герману, чтобы он вернул воспитанника в лагерь. Он же не хочет неприятностей с законом?
На Вика он даже не смотрел, будто его здесь не было.
—Я не вернусь,— сказал Вик.
—В случае, если сбежавший ученик не вернется добровольно,— продолжал Феликс, будто читал по бумажке,— директор лагеря, доктор Старкевич, оставляет за собой право найти и возвратить его своими силами. При этом укрывательство несовершеннолетнего,— тут он все же взглянул на Вика,— будет приравнено к его похищению.
—Я не вернусь,— сказал Вик.
—Повтори это в третий раз, предатель. И лучше вслух. Я запишу сообщение для Гройля.
—Я не предатель,— возразил Вик.— Я выхожу из игры.
—И снова здравствуйте,— Феликс издевательски поклонился.— Ну конечно. Ты завербовался в лесники, ага. Ты теперь помощник доброго дедушки Германа. Как и твой новый друг. Да, это можно только приветствовать. Но вот беда: наш директор отвечает за твою безопасность,— тут Феликс показал пальцем куда-то вверх.— И мы обеспечим тебе эту безопасность, будь уверен. Лучше возвращайся сам. Мы даем тебе время до полуночи. Если нет — следующий наш визит будет совсем другим.
—Не гони,— сказал я вместо Вика.— И убирайся на хрен со своей бандой в свой долбаный лес.
Феликс даже не успел ответить. Еще один боец на кроссовом байке подъехал ближе и снял очки. Пружины просели под его весом. Я помнил его: когда-то в лагере он обыскивал мои карманы. Это был тот самый качок по имени Андрон. Свою кожаную куртку он скинул, должно быть, из-за жары — а может для того, чтобы показать свои мускулы. Они бугрились под футболкой, как будто их долго надували велосипедным насосом.
—Что ты болтаешь с этими слабаками, Феликс,— сказал этот Андрон.— Сегодня мы их уничтожим. Вспомни, как я уделал ихнего доктора…
Феликс покосился на него с неудовольствием. Но сдержался.
—Коллега прав,— согласился он.— Мы еще увидимся. Очень, очень скоро.
Я показал ему средний палец руки.
—Как грубо,— сказал Феликс.— И как глупо. Кстати, что передать сестренке?
Я вернул палец обратно, и моя ладонь сама собой сжалась в кулак.
—Передай — пусть ищет нового брата,— сказал я.
Вы не поверите, но Феликс промолчал. Моторы взревели, гравий полетел из-под колес, и адские волки убрались с наших глаз.
Вик опустился на ступеньки крыльца. Ему все еще было плохо. Я присел рядом. Если честно, мне тоже было не лучше.
—Не прогоняй меня,— сказал он.— Я не хочу к ним.
—Ты начинаешь повторяться. Скажи что-нибудь новое.
Вик опустил глаза.
—Если я вернусь, мне придется кого-то убить,— сказал он.— Чтобы жить, нужно убивать. Я не хочу.
«WazzaPhuck,— опять подумал я.— Мы все тут скоро съедем с ума в этом лесу».
А вслух спросил:
—И многих ты раньше убивал?
—Никого. Честно. Меня послали убить одного человека, чтобы получить силу. Я пошел, но не убил.
—Вот повезло кому-то,— ответил я, чтобы хоть что-то сказать.
—Тебе не повезло. Я просто передумал.
Я резко повернулся к нему, но он даже не дрогнул. И продолжал:
—Я следил за тобой. С первого дня. И нашел там, в долине у речки. Это был удобный случай. Потом нашли бы тело с разбитым самокатом, и никто бы ничего не понял.
Меня слегка передернуло. Я живо представил себе, в каком виде меня найдут.
—Когда же ты передумал?— спросил я.
—Когда спустился вниз, к реке. Ты лежал там… и не двигался. Я подошел очень близко. Мне нужно было просто прокусить тебе шею. Ты бы захлебнулся. Это даже не стало бы убийством. Но я сомневался.
—А почему перестал сомневаться?
—Ты разбил ногу. Помнишь? Кровь текла в реку. Я… попробовал ее на вкус. Это было… интересно.
У меня вдруг так свело скулы, что я чуть язык не прикусил.
—Вот и ты это чувствуешь,— сказал он.— Волки любят кровь. По крови можно многое сказать. И я тогда понял, что ты один из нас. Я подумал: почему они велели мне тебя убить?
—Действительно, интересно,— пробормотал я.— Ну и что же? Проголодаешься — убьешь?
—Нет. Лучше умру.
—Т-твою мать,— выругался я по-взрослому, хоть мне это и не нравилось.— Спасибо, конечно. Успокоил. Но… погоди… я что, тоже таким стану?
—У тебя еще есть время,— сказал Вик.— У меня уже нет.
Герман
Последняя битва
Когда ворон Карл вернулся с дежурства и устроился на деревянной доске подоконника, Герман сидел за столом и внимательно рассматривал что-то на экране планшета. За окном алел закат. Огни на мачтах сияли в полную силу, и проволока на периметре поблескивала и искрилась и как будто даже переливалась огнями святого Эльма. Защита была включена на максимальную мощность.
Герман поднял голову. Невесело подмигнул старому другу.
—Похоже, сегодня у нас важный день, Карл,— сказал он.— Точнее, даже ночь.
—Факт,— согласился ворон.
—Если останемся живы, выйдем в отпуск. Поедем отдыхать. Куплю тебе новую клетку-переноску. Ну… или Серый купит. Не забудь ему напомнить.
Ворон переступил с лапы на лапу и помотал головой.
—Ты какие курорты предпочитаешь? Туруханск или Котлас?
Ворон отвернулся.
За окном кое-что изменилось. Солнце исчезло за лесом, хотя алое зарево еще горело, обещая ветреный день. Но пока вокруг царило безветрие, и было непонятно, почему низкие темные облака ползут от леса в направлении дома, задевая кроны сосен.
—Страшно?— спросил Герман у Карла.— Как думаешь, они рискнут?
Ворон пошевелил крыльями, как бы пожимая плечами.
—А мы? Выдержим или нет?
—Fire!— произнес ворон, будто репетировал боевой клич.
