Тут Феликс поглядел на меня многозначительно.
—Твой дружок-пацифист почему-то решил, что эти правила это не касаются,— продолжал он.— Он не хотел убивать. Он был самым быстрым в стае, но и самым бесполезным… как-то раз я послал его на задание, избавиться от одного юного лесника… ну, ты знаешь, что он сделал вместо этого.
—Значит, это ты его послал,— сказал я.
Странно: я даже не чувствовал ненависти к этому гнилому байкеру. Я и раньше знал, что он зверь. Я все про него знал. И к тому же у меня в руках была винтовка, а у него не было.
—Послать-то послал. И потом огреб за это от Гройля,— тут Феликс помотал головой, как конь.— Ух, как он ругался. А этого твоего Вика, наоборот, похвалил. Похлопал по щеке, знаешь, как любил делать один герой из прошлого…
Я не знал. Но догадывался.
—После этого твой дружок не по-детски возгордился,— продолжал Феликс.— Ведь это он не дал нам победить… когда время откатилось назад, а старый Герман вернулся к жизни… Ты это видел?
Я кивнул.
—Гройль никак не мог поверить, что это случилось. Он и сейчас не верит… а Дрон тогда пообещал, что он сам перегрызет Вику глотку. У него с ним давние счеты. Что-то личное, как я думаю. И вот вчера Вик явился сам. Сказал, что он желает покинуть стаю.
Я удивился, но не подал виду.
—Чтоб ты знал, в нашем лагере есть свои негласные законы,— Феликс взглянул на меня почти весело.— К нам непросто попасть, но уйти от нас еще сложнее. Для этого тоже нужно пройти испытание.
Его проходят немногие. Говоря проще, Андрон вызвал твоего друга на поединок. И не просто на поединок, а на «простой бой», как у викингов. До смерти.
Как я ни старался казаться спокойным, тут меня все же передернуло.
—Андрон всегда был дебилом,— признал Феликс.— Он полагал, что раз твой Вик не хочет убивать, то ему, Андрону, ничего не грозит… он ошибся.
Я внимательно смотрел на этого Феликса, слушал его мысли, но не мог понять, что у него на уме. Он был моим врагом и соперником, и все же он почему-то пришел сюда один.
—Твой друг сумел собраться с силами,— сказал Феликс.— Дрон напал на него первым, как обычно. Но тот уклонился, подставил корпус. Тот дурень поскользнулся и полетел на землю. Это выглядело потешно… Вик сжал его горло зубами, но убивать опять не стал. Тот едва не задохся и попросил пощады. Возможно, это был тонкий расчет… на Андрона похоже… когда Вик отпустил его и отошел в сторону, Дрон бросился на него сзади. Вцепился в шею. Что тут сказать? Правилами простого боя это не запрещено…
Я стиснул челюсти. Я хорошо знал, как это происходит, когда тебе вцепляются в горло.
—Он уже готов был прикончить проигравшего,— усмехнулся Феликс.— Но я решил иначе. Я прекратил этот бой.
—Но Вик убил Андрона,— сказал я.
—А вот и нет. Это я его убил.
Я вытаращил глаза. Нет, такого я не ожидал. Кажется, теперь я начинал что-то понимать. Я слушал, что он говорит, и пытался читать его мысли. Это было странное ощущение, непривычное для волка: его мысли расходились со словами.
—Только не думай, что я это сделал из симпатии к твоему приятелю,— поспешил объяснить Феликс.— Или к тебе. Ни в коем случае. Мне давно надоел этот тупица Андрон. Я просто воспользовался случаем… и заодно подзарядился энергией… и потом, как ни крути, Вик заслужил победу. Хотя в этом поединке он потерял последние силы. И стал «медленным волком».
—Он умрет?— спросил я.
—Если еще не умер. Ты знаешь, Майя тоже меня об этом спросила. Подумать только, ей было жалко твоего светлячка… девчонки — они такие девчонки,— Феликс развел руками.— А знаешь, что сказал директор? Он не стал меня ругать. Хвалить, правда, тоже не стал. Он только сказал, чтобы я не помогал никому, если я хочу быть вождем. Вот так он и сказал. Впрочем, я вижу, тебе это неинтересно…
Я и вправду думал о другом. Или о другой. Я не мог о ней не думать. Мне становилось жарко, когда я думал о ней, и мое сердце начинало стучать с перебоями.
—Передай Майке привет,— сказал я, и эти слова получились хриплыми и смешными. Черт, подумал я. Ну когда уже я повзрослею?
Феликс ответил странно:
—Ты можешь сам поговорить с ней. За этим я и приехал. В лагере освободилось место. Для тебя.
Мое сердце остановилось, но тут же застучало снова.
—Ты опять говоришь за нее?— спросил я.
—Ну что за дурак. Позвони ей.
Конечно, я дурак, думал я. Дуракам легко даются решения. А особенно легко им удается ничего не решать.
Тут что-то зашумело над моей головой, и ворон Карл, сделав круг в воздухе, опустился на дорожку как раз между нами. Прошелся, врезаясь когтями в песок, и сурово каркнул. Этот его маневр слегка охладил мою голову.
Словно колдовство развеялось.
Я вспомнил их оскаленные морды там, над мертвой медвежьей тушей. Кошмарного монстра Гройля, перекачанного Андрона и самого Феликса.
—Вы хотели убить Германа,— сказал я.— Вы хотели убить всех нас. И не говори мне, что это не так.
Феликс выпрямился в седле. Откинул свою косую челку. Он хотел казаться гордым и значительным, и у него почти получилось.
—Ты ничего не понял,— сказал он.— Мы хотели избавиться от твоего деда, лесника. Это верно. Но мы хотели, чтобы ты был с нами. Тебе ясна разница? Мы были готовы даже терпеть твоего друга, хотя он нам и не нужен.
Тут я вспомнил Вика. И те слова, что он сказал, когда прощался со мной в последний раз. Он-то знал, что он прощается.
—Сперва я найду его,— сказал я.— Если ты мне поможешь, буду благодарен.
Феликс посмотрел на меня. Помолчал.
—В долине не ищи,— сказал он.— Там его нет. Он где-то рядом. До свиданья.
Сказав так, он тронул ручку. Нажал на стартер, и мотоцикл послушно взревел мотором. Тогда Феликс надел темные очки и стал окончательно похож на спецагента из дешевого боевика.
—Я придержу для тебя место в «Эдельвейсе»,— сказал он.— Но не тяни слишком долго.
Ворон Карл еле успел увернуться, как «ямаха» развернулась и унеслась прочь, оставив на песчаной дорожке глубокий след, похожий на знак вопроса. Только без точки.
* * *
Это скучно — рассказывать, как я искал Вика.
Истории неудач неинтересны. Я объехал на самокате всю округу, внимательно глядя по сторонам. Я надеялся найти где-нибудь скрытые подсказки, как это часто бывает в играх,— только все это зря.
Карл по временам срывался с моего плеча, взлетал, делал широкий круг над лесом, и тоже всякий раз возвращался ни с чем. У ворона был зоркий взгляд, но и когти не менее острые. После трех или четырех таких влетов и посадок мою рубашку можно было выбрасывать. Определенно, с одеждой в Чернолесье мне не везло.
