—Сейчас поймешь,— ответил я. Сконцентрировал силу в своих руках и на малое время включил гиперскорость. Мой кулак приобрел нешуточную массу и колоссальное ускорение. И этот кулак не промахнулся.
От удара в челюсть жирный гад в пиджаке кратковременно взлетел на воздух, будто его снесло снарядом. Он пролетел шагов двадцать, пока не врезался с жутким грохотом в противоположный ряд кресел, как раз под ноги индусу. Там он лег неподвижно вниз лицом.
Второй остался стоять. По инерции он все еще снимал свой фильм. Я выключил гиперрежим и снова стал отчетливо виден. Тогда он выронил золотой телефон и попятился.
—Ну все, начальник,— забормотал он.— Я походу все понял. Я ушел.
Но уйти просто так не удалось и ему. Легкий толчок в грудь — и этот Шурик унесся в противоположную сторону, к туалетам, где и приземлился, заблокировав.
Я готов был кричать от восторга. Я больше не был беспомощным. Теперь, когда я мог владеть энергией, у меня получалось абсолютно все.
Не получилось только одно. Скрыться из видимости вовремя.
—Сергей?— спросила Вероника, глядя на меня сквозь пальцы, все это время она закрывала лицо руками, и по рукам текла кровь.— Сергей? Это… ты?
—Прости меня,— сказал я.— Я не успел.
Она отняла одну руку от лица, и я увидел, что ее красивый нос весь распух, и алая кровь течет по щекам и по шее. Еще никогда в жизни я ее не жалел, но сегодня был именно тот день. Не вполне соображая, что надо делать, я взял ее руку в свою. И прислушался к ее пульсу.
Это было похоже на слабый удар током. Я мог считывать ее данные. Я уже рассказывал, на что это похоже. Но здесь это было ни на что не похоже. Вероника была девчонкой, и она была близкой мне по крови (не зря же так говорят: по крови?), и во всем этом заключалась какая-то запретная тайна, которую, наверное, мне нельзя было раскрывать до конца. Я и не стал. Просто попробовал пофиксить битые коды в ее системе.
Да, и еще кое-что. Я узнал о ней все, что хотел, хотя и не мог еще расшифровать. Хотя… почему же не мог. Кое-что мог.
Когда я оставил ее руку, прошло всего лишь несколько человеческих секунд. Она смотрела на меня и все еще не понимала. Кровь перестала течь, и только слезы все еще лились ручьем.
Я улыбнулся. Вынул из кармашка на спинке переднего кресла чистую салфетку. Утер ей нос.
—Счастливого полета,— сказал я.— А твой новый парень все равно тебя не любит. Зря ты с ним вчера так долго прощалась. Он тебе даже не напишет. Сказать, почему?
Вероника вытаращила на меня глаза. Хотела рассердиться. Но вдруг улыбнулась сквозь слезы.
—Кто, этот Ромик?— спросила она.— Да я и так и думала, что он…
Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Это был бортпроводник в фирменной униформе.
—Молодой человек, сядьте на место и пристегнитесь,— сказал он.— Мы… пытаемся устранить причины неприятностей…
Я посмотрел в конец прохода. Второй пилот и еще один бортпроводник кое-как подняли тело лежавшего там пассажира и поволокли его обратно в бизнес-класс. Его коллега стояла рядом, и на ее лице я не заметил особого сочувствия к пострадавшему.
—Сейчас, сейчас,— пообещал я.
Мне пришла в голову еще одна мысль. Я поднял тяжелый золотой телефон, который валялся на полу, и сунул в руки Веронике. Гаджет был настолько крут, что даже не был запаролен, или владелец не умел этого делать.
—Удалишь потом видос,— сказал я.— Ну или… как хочешь. Можешь в блог выложить. Я лайкну.
—Сережа,— сказала она.— Ты… ты даже не понимаешь…
Я знал, о чем она думает. Я мог читать ее мысли. Я даже хотел что-то ответить, но не успел. Тетушка Элла (конечно, она спала в соседнем кресле) внезапно ожила, сняла маску и вынула из ушей затычки.
—Кто здесь?— спросила она, протирая глаза.— Что происходит?
Я еле успел включить режим невидимости. И мгновенно вывалился обратно в реальность.
Я снова стоял на берегу ручья, под желтой луной Чернолесья. Старый хитрец Гройль улыбался и помахивал своей указкой, будто только и ждал моего возвращения.
—Тебе понравилось?— спросил он.— Я подключил полную мощность. Надеюсь, ты оценил.
—Феноменально,— отозвался я.
—Ты ведь не успел наделать глупостей? Всего лишь помог бедной сестричке?
—Ну да.
—Всего лишь отправил в нокаут пару подвыпивших бизнесменов? А хочешь увидеть, что было дальше?
Секундный сбой картинки — и я снова видел то, что происходило в салоне летящего «боинга».
Пассажир, которого кое-как удалось вернуть в бизнес-класс, лежал сейчас в проходе, на мягком ковролине, неподвижный и бледный, и бортпроводница прикладывала к его лицу кислородную маску. Второй пилот расстегнул на нем рубаху и пытался приложить к его груди электроды портативного дефибриллятора, чтобы запустить сердце, но у него не получалось.
Мне стало нехорошо. Я закрыл глаза — и вернулся.
—Вот так и происходит в жизни, мой юный друг,— сказал доктор Штарк.— Добро непременно должно хорошенько озлобиться, чтобы победить. Как говорится, цель оправдывает средства. Только знай: каким бы мерзким ни был этот жирный сорокалетний гопник, у него в Зеленограде осталась жена и трое детей. Пятнадцать лет, десять и шесть. И все они называют его «папа», дорогой мой Сергей. А некоторые даже «папочка». И все ждут от него подарков, которые, между прочим, самолично им куплены, упакованы и лежат в его багаже.
—Я же не хотел его убивать… просто хотел защитить Веронику. Может, я бил слишком сильно…
—Глупости,— отвечал он.— Нет таких слов — «слишком сильно». Бьют, чтобы убить. Кто бьет слабо — проигрывает.
—И что же, он теперь умрет?— спросил я.
—Ну как тебе сказать… давай я все же сделаю тебе подарок. Стартовый бонус. Этот Леха сейчас задышит, выживет и вернется к своим детишкам в Подмосковье. Правда, не сразу. Сперва полежит месяцок в госпитале. Месяц для него не срок… бывали замесы и покруче…
—И я теперь всегда смогу… делать так? Бить кого хочу? Убивать?
—Всегда. Начиная с того момента, когда перестанешь задавать себе подобные вопросы.
Я промолчал. Следующая мысль, которая пришла мне в голову, была странной.
—А вот мой отец умер,— сказал я угрюмо.— И мама тоже. Я даже забыл, как я их называл.
Гройль согнул свою трость, будто хотел сломать.
—Разве ты что-нибудь помнишь об этом?— спросил он.
—Н-нет.
—Не сомневаюсь. Я тебе напомню.
Его волшебная палочка со свистом рассекла воздух — и на этот раз мне показалось, что я с размаху полетел на землю и сильно ударился головой.
Теперь я видел вокруг вековые сосны, смутно знакомые, и ту же ущербную луну, что и раньше — но в другой фазе, будто кто-то отгрыз у нее добрый кусок. Я был один — или, вернее сказать, меня вовсе не было, потому что сквозь мое призрачное тело можно было различить и траву, и вереск, и корни сосен. И черную липкую тьму, которая стелилась по земле и уже почти затопила наш старый прицеп — дом на колесах.
