—Забились,— сказал Герман.
Гройль поморщился.
—Но и это еще не все,— сказал он.— Будет большая война, и вы только ускорили ее начало. Война света и тьмы, ха-ха… Вы не скроетесь от нее в своем лесу. Вы видели только первые языки пламени, которое сожжет весь мир. Ты сам говорил, Герман: мера зла уже переполнилась. Земля насыщена ненавистью, как аравийская пустыня — нефтью… ты даже не понимаешь красоты и точности этого сравнения. Достаточно поднести спичку — и готово…
—Тебе-то это зачем?— спросил Герман.— Ведь и ты сгоришь вместе со всеми.
Горящие злобой глаза Гройля вдруг потухли, и его взгляд сделался почти осмысленным.
—Дело даже не во мне,— сказал он.— Я не могу это остановить. Я просто проводник этой энергии. А ее источник тебе хорошо известен. Зло… оно в каждом из нас. И если ты считаешь себя чистым, зачем ты брал с собой винтовку?
Герман вздрогнул.
А господин Штарк развернулся на каблуках и пошел вдоль ручья, не оборачиваясь. На этот раз он обошелся без театральных эффектов — ну, или почти без них. Пройдя уже порядочно, он как будто вспомнил о чем-то. Замедлил шаг, запустил руку в карман, размахнулся и зашвырнул что-то как можно дальше в речку.
Но и этот фокус не удался. Зоркий ворон взлетел и очень скоро принес мне эту вещь, аккуратно выхватив ее когтистыми лапами из воды, совершенно по-орлиному. Белый игрушечный щенок был холодным и мокрым насквозь, но я все равно прижал его к груди, как делал когда-то, десять лет назад. Ворон Карл просто светился от радости — наверно, вам редко доводилось видеть счастливого ворона, а вот мне довелось.
Мы не спеша поднялись по склону. Там, среди веселых рыжих сосен, стоял наш пикап. Герман завел мотор и осторожно вывел машину на шоссе.
Я не смотрел назад. Мне до смерти надоела и эта гнусная речка, и темный туман, который еще висел над водой, и все эти зловещие тени Чернолесья. С каждым километром они стирались из памяти. Сейчас над нами светило яркое летнее солнце.
Мой дед бросил на меня короткий взгляд.
—Я знаю, что предлагал тебе Гройль,— сказал он.— И знаю, что ты ответил. Спасибо тебе, Сергей.
Я смутился бы, если бы это имело смысл. Он и так видел меня насквозь.
—Скажи,— спросил я его,— ведь многие шли за ним?
—Абсолютное большинство. Как раньше говорили — имя им легион.
—Он показал мне, как все было,— сказал я.— И даже как все может быть. Со мной. И… с другими.
—Заморочить — это он умеет,— ответил дед хмуро.— Этого у него не отнять.
—Мне показалось…— начал я.— Мне показалось, что я… могу отнять. Могу отнять у него силу.
Герман снова посмотрел на меня искоса.
—Поэтому он и выбрал именно тебя,— сказал он.— Ты — никакой не последыш, в отличие от него самого… Ты — единственный, кого он боится.
—А ты?— спросил я.
—Он мог бы убить меня. Он уже это сделал… почти. Но теперь он знает: ты будешь мстить. Месть — это зло, порожденное другим злом, но против твоей мести он безоружен, потому что правда на твоей стороне.
—Так значит, правда — это зло?— спросил я.
—А ты этого не замечал?— Герман опять посмотрел на меня — еще серьезнее, чем раньше.— Ты узнал правду о том, как погибли твои родители — и эта правда не была доброй. Тебе стало многократно больнее, чем когда ты этого не знал. Но твоя боль — это твоя сила, Сергей. Преврати ее в оружие, и ты будешь страшен для врагов.
—И тогда мы победим?— спросил я.
—Нет. Мы не победим. Но в самой безнадежной битве лучше биться за правду. Тогда и смерть покажется не такой бессмысленной.
—Все равно это грустно,— сказал я, глядя прямо перед собой.
Мои глаза слезились — должно быть, от яркого солнца, что вылезло из-за дальних гор и светило теперь прямо нам в глаза.
—Не печалься,— сказал дед.— Это только одна часть правды — суровая ее часть. Есть и другая.
—Какая же?
Дед взглянул в заднее зеркало. Усмехнулся и хлопнул меня по коленке.
—Красивая,— сказал он.
* * *
Когда Майя обогнала нас на своем мотоцикле и решительно преградила дорогу, Герман и не думал с ней спорить. Свернул на обочину и остановил пикап, посмеиваясь.
Ехидный Карл проворчал что-то про pick-up, но я его не слушал.
Отворил дверцу и вышел.
Майя все так же была без шлема. Но ее кожаная куртка куда-то делась. Теперь она была в том самом удивительном платье — льняном, тонком,— в котором чуть не свела меня с ума в первую ночь, у костра. Чтобы усесться в этом платье на мотоцикл, ей пришлось расстегнуть его снизу сразу на несколько пуговиц. Как вы уже догадались, в течение нескольких секунд я радовался этому обстоятельству. Потом поднял глаза на нее.
Майя смущенно перебирала свои золотые волосы, как делают девушки в старых фильмах. Только я уже достаточно знал ее, чтобы не поддаться на этот трюк. А она знала, что я знаю.
—Мы уезжаем,— сказала она.— «Эдельвейс» закрывается. Игры закончились, энергию отключили… теперь уже не побегаешь под луной на гиперскорости. Даже жалко немножко. Тебе жаль?
Я медленно покачал головой.
—Догадываюсь, почему. Я подумала, что ты вряд ли приедешь попрощаться.
Я кивнул.
—Может, ты и прав, Сергей Волков,— сказала она.— Но не принимай все слишком всерьез. Сегодня у нас была приятная прогулка… думаю, ты запомнишь ее надолго. Но я на этом не настаиваю.
Я слушал ее и не мог понять, почему она так говорит. Или нет: понимал, почему, но не знал, зачем.
—Ты был милым, волчонок,— сказала она.— Но между людьми все происходит не так просто… ты же понимаешь.
Я пожал плечами.
—Так и будешь отмалчиваться?— спросила она.— Когда ты был волком, ты был… куда смелее.
—Тогда я не знал, что ты меня обманываешь,— проговорил я угрюмо.
—А что такого я сказала?
Я стиснул зубы, чтобы промолчать, и все-таки не удержался:
—Ты мне сказала, что мы… не будем всегда вместе. И это было серьезно. Разве нет?
—А что ты хотел, чтобы я сказала, когда мой братец Феликс маячил у тебя за спиной?
Я зажмурился. Она опять была права. И я опять не мог прочитать ее мысли. По крайней мере, те, что она хотела от меня скрыть.
—И что же?— спросил я упрямо.— Ты хочешь сказать, что мы…
Майка не дослушала. Она соскочила с мотоцикла, и тот покачнулся и рухнул на песок. Она даже не оглянулась. Она шагнула ко мне и положила обе ладошки мне на плечи.
—Ты все-таки глупый, малыш,— сказала она.— Мы еще даже не были… вместе… по-настоящему.
