— Ты тоже. — Она сложила руки на груди, отказываясь позволить мне выиграть спор, каким бы мелким и незначительным он ни был. — Но ты не выглядишь богатым, как мне кажется.
— Я не пример для подражания. — Я собирал грязь, наслаждаясь текстурой зерен на подушечках пальцев. Я поглощал мир в больших количествах, чем средний ребенок. Читал, слушал и смотрел что-то каждую секунду дня. Я относился к жизни с той же практичностью, что и к своим наручным часам. Я хотел перевернуть их, открутить штифты и посмотреть, как они работают, что заставляет их тикать. Я уже пообещал себе, что не буду таким, как мама. Меня не съедят богатые. Я собираюсь съесть их, если понадобится.
— Значит, я богата. — Она взяла другой маленький камень и провела большим пальцем по его гладкой поверхности. — А ты нет?
— Стал бы я спать на кладбище, если бы был богат?
— Я не знаю. — Она провела рукой по своим нечесаным волосам. В них было много мертвых листьев, мусора и колтунов. — Наверное, я не думаю, что все упирается в деньги.
— Это потому, что они у тебя есть. Но ты такой не выглядишь. Богатой, я имею в виду.
— Почему? — спросила она.
— Ты некрасивая, — сказал я умно.
Это был ее шанс, чтобы уйти. Я успешно оскорбил ее. Словесно показал ей средний палец. Но вместо этого она повернулась в мою сторону.
— Эй, не хочешь лимонада и голубцов?
— Разве ты меня не слышала? Я назвал тебя уродиной.
— И что? — Она пожала плечами. — Люди постоянно врут. Я знаю, что я красивая.
Господи. А она все еще стояла и ждала.
— Нет, я не хочу лимонада и голубцов.
— Ты уверен? Это очень вкусно. Моя горничная делает их с рисом и говяжьим фаршем. Это, типа, русское блюдо.
В моей голове зазвучали тревожные звонки, все знаки выхода замигали красными неоновыми огнями. Фаршированные капустные листья были маминым фирменным блюдом, когда мы могли позволить себе говяжий фарш, что случалось нечасто. И если эта девушка предложила принести еду сюда, значит, она жила неподалеку.
— Как тебя зовут? — спросил я, мой голос был мертвенно спокоен.
— Арья. — Последовала пауза. — Но мои друзья зовут меня Ари.
Она знала, кто я.
Она знала, и хотела убедиться, что я помню, какое место занимаю в пищевой цепочке.Моя служанка, сказала она. Я был просто продолжением своей матери.
— Ты знаешь, кто я? — Мой голос звучал ржаво, густо.
Она откинула свои бесконечные волосы.
— Я догадываюсь.
— И тебе все равно?
— Нет.
— Ты искала меня? — Она просто хотела поддразнить мальчика, который ждал внизу, пока его мать закончит ее обслуживать?
Она закатила глаза.
— Если бы. Итак. Лимонад и голубцы?
Сказать "нет" было бы глупо. В первую очередь, я был охотником. Эмоции не были частью игры. А она предлагала мне еду и напиток. Что бы я ни думал о ней, это не имело значения. Мы не собирались становиться лучшими друзьями. Один ужин не мог погасить шестилетнее пламя ненависти.
— Конечно, Ари.
Знаменитые последние слова.
Это было началом всего.
ГЛАВА 5
Кристиан
Настоящее время.
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной. — Вечером того же дня Арсен проткнул кусок ахи тунца своими палочками для еды в поке-баре.Мне так не терпелось рассказать кому-нибудь о том, как прошел мой день, так что Клэр пришлось согласиться на быстрый секс в соседнем отеле во время обеда, и она даже не получила за это хорошую еду на вынос. —Ты не можешь представлять эту женщину.ТызнаешьКонрада Рота.Тысильнопереживаешь за Конрада Рота.Конрад Рот — человек, который съел твой обед.
Я перебрасывал водоросли в своей миске из угла в угол, позволяя его доводам — всем веским, логическим доводам — скатиться с моей спины.Месть не имела ни рифмы, ни ритма.Это была безжалостная, более сексуальная сестра кармы.
Дни могли быть длинными, но годы были короткими.Конрад Рот формировал и формировал меня таким, каким я был сегодня, а человек, каким я был сегодня, не был тем, с кем он хотел бы пересекаться.Я не мог отказаться от возможности увидеть его снова.Показать ему, что я снова в его родном районе Верхнего Ист-Сайда, ношу его бренды, обедаю в его ресторанах, трахаюсь с теми же нежно воспитанными женщинами, с которыми его драгоценная дочь ходила в школу и называла друзьями. Отбросы земли поднялись из грязи и запачкали его первозданный мир, и он собирался поближе рассмотреть монстра, которого он создал.
Я больше не был Николаем Ивановым, незаконнорожденным сыном Русланы Ивановой.
Я был совершенно новым, блестящим и заново рожденным.Одет в костюмы от Тома Форда, с хитрой улыбкой и отточенными детскими манерами.Такие люди, как Руслана Иванова, никогда не попали бы в чарты мира Кристиана Миллера.Они были невидимы.Реквизит.В моей истории им не было даже короткого абзаца. Даже не предложения. Что-то между скобками — только если они случайно разобьют одну из дорогих ваз в моей гостиной.
— Он меня не узнает, — отрезал я, заметив, что две молодые женщины, которые нас обслуживали, оживленно перешептывались между собой, записывая свои номера телефонов на клочках бумаги.
Лицо Арсена исказилось от отвращения.
— Ты так же неузнаваем, как пирамиды, Кристиан.Гигант ростом шесть футов два дюйма, с отчетливыми бирюзовыми глазами и крючковатым носом.
Не меньше, чем после хука Конрада почти два десятилетия назад.
— Именно.Он помнит тощего паренька, которого видел несколько раз на летних каникулах, пока мне не понадобилось чертово бритье. — Я направил на него свои палочки для еды.
Я лгал.Я не думал, что Конрад Рот меня вообщепомнит.Что облегчило дело.
— Ты играешь с огнем, — предупредил Арсен.
— Неважно, во что я играю, лишь бы всегда выигрывать.
— Ладно.Я подшучу над тобой секунду.Допустим, он действительно не узнает твоего несчастного лица и понятия не имеет, кто ты такой, — зачем мучиться?Где удовлетворение?
— Ах. —Я цокнул языком. —Потому что любой другой на моем месте согласился бы на урегулирование и прекратил дело.Я хочу втаптывать его в грязь.Заставить его страдать.Бонусные баллы: он поможет мне стать партнером.Заключить сделку.
Арсен уставился на меня, как на сумасшедшего.Что, признаться, было совсем не лишним. В моих словах было очень мало смысла.
— Пятьдесят тысяч за то, что он тебя узнает.
Я фыркнул от смеха.
— Сто — что не узнает.Я заберу свой чек в понедельник.
Ни за что, черт возьми, Конрад Рот не сможет узнать, кто я такой.Я ускользнул из его поля зрения вскоре после окончания Академии Эндрю Декстера и сменил официальное имя, адрес и номер телефона.Николай Иванов пропал без вести через несколько недель после выпуска, и горстка людей, которым было наплевать на него, считали его мертвым.Ирония не ускользнула от меня.Рот платил за мое образование вплоть до колледжа — хотя вряд ли это можно было назвать благотворительностью, — и впоследствии я использовал полученные знания как оружие против него.
