–Да пока что не…
–Или будешь искать… уже скоро… Не спорь.
Продолжая, Михайла мягко взял девушку за руку:
–Так ты найди! Найди – и роди. А потом… потом ведь можно и свадьбу! Нашу свадьбу, пойми…
–Ч-что?!
Отпрянув, девчонка вскочила на ноги. Закусив губу, окинула гостя яростным взглядом.
–Уходи!
Покатилась по полу сброшенная со стола крынка…
–Я не какая-нибудь… А ты… Прочь! Прочь! И не приходи больше…
–Да я…
–Уходи, я сказала!
Да уж, в таком состоянии женщинам лучше не перечить – себе дороже. Лучше потом… когда успокоится…
Так сотник и порешил – все же соображал еще.
Вышел, не прощаясь… Спустился с крыльца и медленно зашагал к воротам…
Проводив его взглядом, лекарка тяжело опустилась на скамью… По щекам ее вновь потекли слезы…
Мысли путались, срывались слова… Не поздно ль?
Эх, была б жива мама! Прижала б к себе – эх, Гуня, Гуня!– посоветовала бы чего…
–Господи, что ж я наделала-то? Зачем, зачем прогнала? Ведь не хотела же! Не собиралась… А он… что он такого предложил? Подумаешь… От чистого сердца ведь! А я… Что ж я такая дура-то, Господи-и-и-и…
Сотник подошел к воротам… обернулся… вздохнул…
–А что бы сказала мама, если б была жива? Сказала бы, что можно все исправить… Исправить… А ну! Миша-а!– выскочив на крыльцо, громко закричала девчонка.– Ты, кажется, шапку забыл!
–Ах да, да – шапку!– вытащив ногу из стремени, Миша рванул обратно в сени… Вбежал…
Какая ж, к черту, шапка?
–Милый…– бросилась на шею Юлька.– Ты это… зла не держи… И приходи, да…
* * *
В «канцелярии», на крыльце, сотника ждали ходоки. Двое степенных мужиков, не из бедняков явно… но и не такие уж богатеи. Скорей, просто крепкие хозяева, своеземцы… Или, как сказали б в Советской России,– середняки с кулацким уклоном. Михайла их, конечно же, знал, но так, шапочно. Тот, что повыше, в синих портах – Хорьков Степан, рядом со старостой его изба, усадьба. Тот, что потолще, поосанистей, с седой окладистой бородой – Полуярок Игнат. У него на окраине дом, почти что у самого тына.
–Прошу, прошу, господа,– приветствовав, пригласил Миша.– Кваску с дороги?
Ходоки степенно поклонились, но от кваска отказались. Немножко поговорили из вежливости «за жизнь» да перешли сразу к делу.
–Девки наши пропали, господине,– тряхнул бородищей Игнат.– Третьего дня за грибами пошли – до сих пор нету.
–И далеко пошли?– Миша прошелся вдоль стола.
–Да на Чернолесье… Мы уж и людишек отправили – поискать. Ни с чем вернулись. Ярославка наша, Полуяркова, и Хорькова Маша. С ними Звенька, Корягина деда правнучка… или племянница, Бог весть.
–Эта Звенька их и сманила!– Степан Хорьков недобро прищурился.– Она-то, чай, старшая.
–Звенислава – девушка умная,– промолвил про себя сотник.– Так просто не могла заплутать… Ладно… Сколько лет девам?
–Да лет, верно, по тринадцать… а может, и боле… Ярослава – рыженькая, Машка – с черной косой…
–Так, уважаемые!– усевшись за стол, Миша вытащил из стоявшей там же шкатулки заранее нарезанную бересту – для записей – и острую железную палочку – писало.– Давайте-ка с приметами поподробней…
–Ярослава – рыжая, с веснушками, синие очи…
–Машка – смуглявая, тощая…
–Так… записал… Одеты?
–В чем обычно… Да – босиком!
–Браслетики желтенькие, стекляхи…
–У Машки – синенький, новгородский…
–Мы, стало быть, поначалу – к старосте…
–Так он прямо к тебе послал!
–Ну, послал так послал,– невольно рассмеялся Михайла.– Что пришли – правильно сделали. Девок заблудших искать – Младшей стражи забота. Не сомневайтесь, сегодня же людишек пошлю.
–Благодарствуем, господине. Спаси тя Бог!
Миша не обманул – тотчас же после ухода мужичков вызвал к себе свободного от дежурства Вельку, велев забрать с тренировки человек трех да организовать поиски.
–Кто-кто пропал? Звенислава?– уточнив, десятник тряхнул рыжими вихрами.– Да я ее на дне моря сыщу!
Вечером парились. Как обычно, в бане у старосты Аристарха Семеныча – там от чужих глаз подальше. Как обычно, дед Корней Агеич накидал на камни кипятка с избытком. Непростой был кипяток – с кваском смешанный, оттого и пар ароматный – жито!
Немой Андрей ухмыльнулся, схватил веник да жестом показал Мише – ложись-ка, мол, на полок – попарю.
Ну, куда деваться…
Растянулся Мишаня…
–Эх, хорошо! Ой, славно… Не, не, поддавать не надо, дед!
Ага, послушался воевода, как же! Хоть и стар, и далеко не здоров – а парок любит! Зачерпнул полкорца…
–Н-на!!!
–Ай, молодец, деда! Уши в трубочку…
Даже староста Аристарх крякнул:
–Ох уж! Ужо!
–Погодьте,– засмеялся дед.– Еще Сучок явится… Уж этот-то без парка не живет!
Накаркал! Миша еще парился, когда из предбанника донесся чей-то голос… Распахнулась дверь…
И – вот вам Кондратий Епифаньевич – Сучок – плотник и архитектор от Бога!
Заглянул – скривился:
–Чего тут мерзнете-то? А ну, Корней Агеич, дайка сюда корец!
В баньке и поговорили. Обо всем. Где еще и говорить? Тем более – все свои были. И – без баб. А то женсоветы эти – длинные языки… Тьфу!
А так быстренько все важное порешили: первым делом – усилить посты Младшей стражи, особенно – в самых «проблемных» местах, удобных для быстрого и внезапного нападения: на перекатах, в урочищах, у старого языческого капища тоже… Про капище – это Сучок вспомнил. А еще пожаловался, что кто-то у него петуха со двора украл…
–Хороший был петух-то! Певучий!
–Дак петухов не за то ценят-то!
–Хорошо бы Костомаре-вдовице помочь,– к месту вспомнил Мишаня.– А, дед? Аристарх Семеныч, ты что скажешь?
–Так это «журавлей» дела…
–Постой-ка, Аристарче,– несмотря на старость, Корней Агеич соображал быстро – иначе б не оставался воеводой столько лет кряду.– Коли мы поможем – так вдовица-то нам благодарна будет. Не «журавлям»… Она ведь где-то на краю там?
–На краю, деда. Усадьбу ее лиходеи пожгли, людишек поубивали… Да я уж рассказывал!
–Подмогнем,– окатившись из шайки, покивал дед.– Чего надо-то? Людишек дадим… не во владенье, конечно, а так – в помощь… С владением уж пусть сама решает…
–Решит,– убежденно откликнулся Сучок.– Баба она хваткая, своего не упустит.
