–Кого черт принес?– высунувшись из приоткрывшейся калиточки, нелюбезно осведомился сторож – угрюмого вида мужик с рыжеватой взлохмаченной бородою.
Правда, воротник тут же узнал Мишу, поклонился:
–Ой, господине… Посейчас… посейчас собачек-то приберу…
–Мне б с хозяином твоим потолковать,– хмыкнув, сквозь зубы процедил сотник.
–А нету хозяина!– слуга снова поклонился, тщетно пытаясь обрести благообразие или хотя бы видимость такового.– Засветло ишо на мельницу уехавши. Севечер будет.
–Добро,– покладисто кивнув, Михайла снова напустил на себя властный вид, как и подобало владетельному господину. Именно так и надлежало говорить с чужими слугами – и никак иначе. Иначе не поняли бы – ни слуги, ни все иные прочие.– Загляну на днях.
Поворотив коня, сотник махнул рукой своим – поехали. Отрядец у Миши нынче был небольшой, но справный: полдюжины ратников во главе с рыжим Велькой да две бой-девицы – Добровоя и Лана. Все в кольчужках, ратник – с длинным червленым щитом. Такого типа щиты – миндалевидные, закрывающие от стрел и копий почти всего воина целиком – именовались «ромейскими». Вполне эффективны, зато тяжеловаты и не очень удобны в неумелых руках. Потому сотник и приказал их взять – пусть юные воины тренируются. Так-то парни все преизрядны: четверо старослужащих – впереди на кауром коньке Регота Сивков, важно поглаживающий едва пробивающуюся бородку, сразу за ним – непоседа Глузд – и жеребчик ему достался столь же непоседливый, резвый… Дальше – конь о конь – двое приятелей-хитрованов – узколицый дылда Федул да жилистый и плечистый Мекша. Ехали – переглядывались, посмеивались тихонько… Вот девок на лугу увидали – приосанились… Впрочем, не только они. Глузд даже придержал коня, обернулся, глянул просительно на Михайлу – не прикажет ли господин сотник затянуть песню?
Господин сотник не приказал – некогда, наоборот, велел ход прибавить. Все разом пришпорили лошадей, и половчанка Лана та-ак взглянула на Глузда степными своими глазищами, что… лучше б и не смотрела вовсе! Смутила парня совсем, чертова девка!
Обе девушки – Лана и Войша – тоже были в ладно сидящих кольчужках, украшенных пущенной по рукавам и подолу золотой проволокой – не одни Мекша с Федулом такие модники были! Ну, девам простительно – на то они и девы, чтобы всегда о красоте думать.
Оставшиеся на лугу девчонки – юные прелестницы в васильковых да ромашковых венках – проводили парней восхищенными взглядами и разом вздохнули. Еще бы – кольчужки-то как сверкали! Больно глазам… Жаль, воины так быстро уехали… Впрочем, не все – оставшиеся в арьергарде первогодки – Доброгаст и Кирьян – все ж придержали коней, помахали девчонкам.
Те обрадовались, засмеялись, кто-то грабли с плеч сбросил… На сенокос, верно, шли девы, просто так в те времена по лугам никто не шлялся, все – с делом.
–Лана,– нагнала половчанку Войша.– Из лука подучишь меня бить?
Степнянка прищурилась:
–А ты меня – ногами биться!
–Ну, ясен пень – научу,– рассмеялась Добровоя.– Прям как на привал встанем.
–Договорились…
–И вот еще…– подъехав к подружке еще ближе, Войша понизила голос и даже чуть покраснела.– Ты это… говорят, как мужчин ублажать – много чего ведаешь… Прости, если что не так спросила.
–Все так – ведаю,– ничуть не обиделась Лана.– Конечно, расскажу…
Улыбнулась, сморгнув пышными загнутыми ресницами… вот только улыбка вышла какой-то грустной…
–Не везет мне на парней,– степная красотка вздохнула и потрепала лошадь по гриве.– А с тебя Ермил-десятник глаз не сводит. Я давно приметила.
–Ну уж…– Войша еще больше покраснела, щеки ее сделались пунцовыми… хотя видно было – разговор этот ей приятен.– А на тебе Глузд скоро дырку протрет!
–Этот мелкий – шило в заднице?– язвительно расхохоталась Лана.– Хх-а! Да пусть протирает. Мне-то что?
И снова смех вышел грустным. Добровоя, девушка умная, быстро смекнула – что к чему. Лана-то – рабыня! Ныне – в рядовичах, а что там потом – ведают один Бог и господин сотник. Половчанка – девушка не свободная, зависимая… таким же и муж ее будет, коли замуж ее возьмет. А в кабалу холопскую лезть – оно кому надо? Для таких, как Лана, чужеземных рабынь, иное название имелось – не просто холопка – челядинка, «чужая», «не наша». И отношение к таким хуже, чем к простым холопам!
–Зря ты так, Лана… Глузд – парень неплохой. Сотник его хвалит.
Половчанка снова рассмеялась – прятала за напускной веселостью давно терзавшую ее грусть.
–Ну, конечно же неплохой. С такой-то мамкою – поварихой! Как ты говоришь – ясен пень!
Тут засмеялась и Войша. Даже сотник повернул голову – улыбнулся, подмигнул обеим.
Так, с беседами, со смешками, и не заметили, как добрались до самого Черного леса. Черным он прозван был еще лет двадцать назад, по старой гари, с тех пор название и прилипло. Название свое лес оправдывал и сейчас – высоченные сосны и липы скребли, царапали небо, корявились темно-зелеными лапами вечно угрюмые ели, ратным строем толпились осины, непроходимыми толпами застыли вербы, рябины, орешник. А еще были толстенные дубы, вязы, грабы… и густейший подлесок, свернешь с тропы – и пропал!
Оставив двух человек на хозяйстве, всех остальных Миша сразу же погнал на осмотр.
–Далеко там не углубляйтесь. Так, у тропы гляньте…
Пошел и сам, бросив поводья коня оставшемуся на хозяйстве Кирьяну… Михаил прекрасно понимал, что взгляд людей, родившихся в это время, куда как приметливее, чем у него, и что если кто-то что и заметит, так это будет не он, не Миша, а кто-то другой… или другая…
Так в конец концов и вышло – да и не могло быть по-другому! Несмотря на прожитые сотником почти двадцать лет… Хоть вроде бы он и сросся совсем с этим миром, и все-таки иногда ощущал себя здесь чужим.
–Нашли у самой тропки,– Мекша показал зажатую меж пальцами нитку.– Там лисички… видно, их хотели взять, да раздумали – искали белые.
–Полотно,– тут же определил Миша.– С куста колючего снял?
–Ага! С тереня. Видать, рукавом зацепилась дева.
–А мы следы видели у болотца…– Добровоя доложила за двоих, за себя и за Лану.– Сначала босые – девичьи, потом – в лаптях.
Михайла покивал. Человек несведущий, конечно, подумал бы сейчас, что кто-то в лаптях шел, таясь, за босоногими девчонками… Но сие было совсем не так! Девушки просто обули прихваченные с собой лапти – чтоб не поранить ноги в буреломе, в лесу.
–Значит, решили пойти на другое место,– вскользь заметил Велька.– Лес-то нынче – сух.
–А где не сухо?
–В Посконном логу… да много еще где… В низинках.
–Постой-постой,– напрягся Миша.– Посконный лог, говоришь? Это не там ли старое капище?
–Там священная сосна,– припомнила Войша.– Вся в ленточках… А капище куда как дальше.
