–Игнат ваш… он тоже с Онуфрием дела имел?
–Через меня все… Хотя – не скажу в точности…
Миша покачал головой:
–А куда ваш старшой хаживал – ты не знаешь?
–Так ведь он нам не рассказывал,– осмелев, хмыкнул парняга.– И вообще, лишних расспросов не терпел. Мог и ножиком!
–Что ж – жаль,– покусав губу, сотник поднялся на ноги и снова посмотрел вдаль – на камыши, на тяжелые венчики рогоза, на блестевшую за ними реку…– Жаль, что так мало знаешь… Эй, парни!
–Я… я-а…– задрожав, как осиновый лист, жалобно взмолился пленник.– Я много еще чего могу вспомнить… сказать… Он… он вроде как и не самый главный… И поглавнее есть… Не знаю кто…
Михайла тут же перевел взгляд:
–Вспоминай! Живо. Что еще главарь говорил?
–Как-то похвастал было… Не удержался… Мол, на скорых торжках встретится со своим доброхотом… Ну, с этим… кто главнее… Разживемся, сказал, серебром… Ну, платили ему и не худо… за все дела…
–Да понятно… Так с кем, говоришь, он встретиться-то собрался?
–Так и сказал – с доброхотом,– заморгал пленник.– Больше никак не называл. Да никто и не спрашивал – оно надо кому? Не буди лихо, ага…
«На скорых торжках»… а не о ярмарке ли речь, сэр Майкл? Похоже, о ней… И кто же, интересно, тот щедрый на серебро «доброхот»? Координатор… Тот самый, о котором предупреждал в послании неизвестный друг? Так? Или сам Игнат и есть это человек? А «доброхот» просто казначей… Ладно, что сейчас гадать? Поймаем – спросим…
* * *
Ярмарку – торжки – торжественно открыли через три дня после возвращения Михайлы.
К этому времени уже успели похоронить погибших воинов, пленного же Митьшу на всякий случай посадили в Михайловском городке под замок, в подвал, выпустив оттуда реабилитированных «язычников»-скоморохов.
Последние никуда не ушли, а дождались-таки своей скоморошьей ватаги, с большим воодушевлением приняв участие в игрищах и прочих развлекухах, что ярмаркам отнюдь не противопоказано. Скорей, наоборот: разве плохо, когда народ валит на торжки толпой? И не только из ближних деревень да весей, не только те, что остановились в Ратном по пути, но и специально приехавшие из Турова, из Пинска… из Ладоги.
Из Ладоги пожаловал старый Мишин друг – варяг Рогволд. Правда, тот нынче явился один, без Бориславы, супруги – та была на сносях и оставалась дома. Да и сам-то ладожанин, честно сказать, оказался в Ратном проездом из Киева – однако ж божился, что специально так подгадал!
–Зубом клянусь, Михаилом-архангелом и молотом Тора! Вот те, Миша, крест! Ведь рад, рад повидаться!
Ладожский варяг Рогволд – высокий светлокудрый мужчина чуток за тридцать, с красивым белым лицом и пижонской, заплетенной в две косички, бородкою – выглядел, как говорится, на все сто. Дорогая, затканная златом, туника, царьградские юфтевые сапожки, синий плащ, застегнутый на правом плече фибулой в виде скрещенных серебряных молоточков – знаков грозного варяжского божества – Тора. Наборный пояс, меч с рукоятью, украшенной затейливым рисунком из тоненькой золотой проволоки – сканью. Меч Рогволд имел право носить по древности рода, предки его были из хевдингов, военно-морских вождей средней руки, так сказать – лейтенантов. Не простолюдин – тут сказать нечего, однако же и занятие торговлей варяжской чести ничуть не умаляло – у скандинавов, викингов, это считалось искусством и более чем почтенным занятием, наряду со сложением поэтических песнопений – вис – и войной. Рогволд же вообще был обаятельный пройдоха, из тех, кому палец в рот не клади.
А Мише он сейчас был очень даже нужен… в свете той самой записки, послания… Очень уж сильно сотник подозревал своего старого дружка-приятеля… Ну кто б еще-то? Кому надо?
Варяг ныне явился аж на трех ладьях! Драккар «Огненный конь» идва снеккара, или снеккьи, что ладили на ладожских верфях ничуть не хуже, чем где-нибудь на Готланде или в самой Швеции. Суда были не очень большие, но крепкие, удобные для волоков, для малых рек, коими и связаны промеж собой реки большие – Двина, Волхов, Днепр, Припять…
–Я, Миша, тебе станки привез! Токарные!– тяпнув после баньки чарку стоялого медку, похвалился варяг.– Ты как-то про них говорил… Иль Горислава обмолвилась – не помню уже.
–Станки?!– сотник явно обрадовался. Станки – это было то, что нужно! Понятно же, чтоб что-то делать, производить, так нужно, чтоб было – на чем! Ежели свое станкостроение в стране не развито – о какой промышленности вообще можно говорить? Отверточная сборка разве что…
Попарившись, друзья сидели в «горнице», вкушая яства и неспешно потягивая свежесваренное к ярмарке пиво из больших, расписанных «под хохлому», деревянных кружек. Сам Миша, гость и еще двое десятников – Ермил с Велимудром. Оба, как и сотник – давние знакомые Рогволда.
–Станки – это хорошо,– довольно покивал Михайла.– Надо, чтоб завтра на них дядька Лавр взглянул или Кузнечик… Киевские станки-то?
–Ага, как же!– Ладожанин обиженно скривился и сверкнул глазами.– Ромейские. Из самого Царьграда! Есть там у меня хорошие знакомые в императорских мастерских… Специально, Миш, для тебя заказывал!
Вот тут гость, конечно же, врал – причем на голубом глазу, с честным взглядом и самой обаятельнейшей улыбкой. Врал и знал, что Миша ему не верит… что ничуть не мешало вранью – ну так а как иначе-то? Ведь – купец…
Откуда станки, как на самом деле было – сотник очень даже догадывался, давно уже в этой эпохе жил, многое понимал, даже и не принимая, и почти все в жизни оценивал правильно. Скорее всего, станки привез в Киев какой-то незадачливый царьградский купчина. Привез, да вот продать не сумел – товар-то уж больно специфический. Может, и под заказ вез – да с заказчиком что-то сталось… Средневековье – бывает всякое!
А тут – Рогволд, этот уж выгоду свою не упустит, шалишь!.. Взял да по дешевке скупил… Потому и крюк в Ратное сделал, памятуя о всяких Мишиных «технических штуках», каких в других землях нет. Да, в других и без надобности, а вот в Ратном…
–Лавра, говоришь, позовешь? Хм…
–Да возьму, возьму я твои станки, друже!– Михайла с хохотом хлопнул приятеля по плечу.– В этом не сомневайся!
–Да я и…
–И да, чуть не забыл… Про человечка-то киевского мне проясни, ежели можно… Про того самого, что тебе про недруга нашего поведал… а ты потом письмецом подметным послал, не назвавшись…
–Дюжина чертей и Локи в придачу!– хватанув чарку, варяг махнул рукой.– А ты как же… Ага-а! Верно, людишки мои нерасторопны оказались. Вот Ставрогин их и вычислил. Этот – мог.
–Ну уж,– хмыкнул Михаил.– Положим, не только в Ставрогине дело… Ты поясни!
–Умный ты, Миша,– бросив на собеседника серьезный и почти совершенно трезвый взгляд, Рогволд понизил голос.– В Киеве дело было. В корчме у Никодима Рыла. Ну, знаешь, может быть, невдалеке от Десятинной церкви… А впрочем, неважно…– махнув рукой, торговец потянулся к чарке.– В той корчме встретил я одного человечка, старого знакомца из Суздаля. Посидели, выпили… Поболтали – о Ратном вдруг речь зашла. Вот он возьми да брякни – про недоброго человека… Мол, в Ростове с ними торговые дела вел, и тот все про Ратное выспрашивал… Сказал – большие люди его на это дело подбивали…
