–Да кого ж? И на какое дело?
–На какое – не знаю, только не очень-то хотелось ему… вот и жалился. А зовут – Григорий, купец. Еще сказал, там, мол, и кроме него есть один… Отправится вскорости точно! Со вредом. Прямо так и сказал.
–Та-ак…– с усмешкой протянул сотник.– Большие люди… в Суздале… Догадываюсь, кто б это мог быть…
Варяг намахнул чарку.
–Я и вниманья тогда не обратил… Только назавтра нашли Григория у корчмы… С проломленною башкою! Я как раз отъезжать собрался… Так и ускорился, ага…
–А что за человек?
–Да не сказал он…
Просидев почти до полуночи, друзья-соратники разошлись. Ермил с Велькой отправились к себе в «казармы», Рогволд же заночевал в гостевых покоях.
Несмотря на давно сформировавшуюся привычку вставать с солнышком (в ту эпоху все так вставали), в этот раз Михайла, верно, проспал бы до обеда или уж по крайней мере часов до десяти…
Кабы не разбудили!
Стукнули в дверь…
–Господин сотник! Эй-хей, господине!
Миша едва продрал глаза, потянулся:
–А, это ты, Илья… Что-то стряслось?
–Стряслось, господине! Полонянника в порубе мертвым нашли.
–Какого еще…
–Ну, того, лиходея… Кажется, Митьшей звать.
Сон с сотника словно рукой сняло!
–Митьшу? Мертвым? А ну-ка, живо!
Быстро одевшись, Михайла выбежал из горницы, и, пробежав по еще пустынному двору, завернул к порубу У открытой двери беспомощно топтались стражи – лупоглазый отрок-первогодок и с ним начальник караула – Глузд.
–Разрешите доложить. Господин сотник!– вытянулся Глузд.– Пошел проверять и…
–А-а,– махнув рукой, Миша быстро спустился в подвал. Позади поспешали стражи.– Надеюсь, ничего тут не трогали?
–Нет, господине! Сразу к тебе.
Был, наверное, седьмой час утра или что-то около. Не то чтобы яркий рассвет – но светало. За рекою, дальним лесом, алела утренняя заря, но солнце еще не встало, еще вот-вот… Тишина стояла мертвая, даже птицы не пели – все ждали солнышка. В воздухе чувствовалась не то чтоб прохлада, скорее, промозглость, осенняя, мерзкая – в такое-то время и ощущалось, что уже – сентябрь. Пролетело лето… И хотя к полудню наступала почти что летняя жара, ночи-то стояли холодные, правда, до заморозков пока что не доходило. Не принесло бы дождей! Нехорошо бы – на ярмарке-то…
Пленник лежал на спине, на брошенной на пол соломе, раскинув в стороны руки… если б не распахнутые глаза да не искаженное гримасой лицо – словно бы спал.
И – никаких следов! По крайней мере, на первый взгляд.
Миша нагнулся: шея вроде бы целая… А вот изо рта запах… едва уловимый, и не сказать, чтоб неприятный, только… необычный, что ли… Для данной ситуации необычный. На лугу обычно так пахнет, что ли…
–Глянько, господине – в руке…
–Вижу…
В правой руке убитого был зажат – при жизни был зажат – кусок белого хлеба…
–С обеда, видать, припрятал…– прошептал позади Глузд.– Что же он – подавился, что ли?
А ведь похоже, что так! Но похоже – не значит, что именно так все и случилось. Может быть, и не так… Миша всегда во всем сомневался и знал, что все – даже, казалось бы, само собой разумеющееся – нужно тщательнейшим образом проверять. Особенно – в таком вот деле.
Подавился… это было бы слишком просто. Хотя – почему бы и нет? Всякое в жизни случается, чем черт не шутит, когда Бог спит? Так, может быть, незачем искать черную кошку там, где ее нет?
Однако…
Хлеб… Кусок как кусок – от каравая… Не слишком и черствый еще… можно сказать – свеженький.
–Глузд!– отломив кусочек, сотник протянул его отроку.– Лети к матушке своей, тетушке Плаве – она ж встает рано… Спросишь – ее ли хлеб? Такой ли у нас выпекали?
–Есть!
Вытянувшись, парнишка со всех ног бросился исполнять приказание – только его и видели!
Михайла же повернулся к часовому:
–Ты у нас кто?
–Микита Хрустов, господин сотник. Сын Хруста Медведева, что погиб…
–Помню, помню… батюшку твоего…– перебил Миша.– Так ты ничего не видел?
–Ни единой души, господин сотник!– пацан истово перекрестился.
Похоже, не врет. Но – «не видел» не значит, что никого не было. Мог ведь и не углядеть.
Сотник прекрасно себе представлял организацию караульной службы в Михайловском городке, сам ведь ее и организовывал, на основе армейского Устава гарнизонной и караульной службы…
Часовые внутреннего двора менялись каждые два часа… значит, помимо этого вот Микиты еще было двое. Плюс начальник караула – он же и разводящий – Глузд. Воротные часовые и стражники на башнях уже относились к другому караулу – внешнему, и их тоже нужно было тщательно допросить. Пока же с этим…
–Значит, Микита, в поруб ты заглянул по службе?
–Так точно, господин сотник. Как и предписано Уставом. Перед сменой караула проверял… вместе с господином урядником.
Караул сменялся… да вот-вот уже и должен бы! Значит, правильно все… Что же такое случилось ночью? Ладно… пока посмотрим здесь… Заодно – салаг поучим.
–Итак, ратник Микита… Давай, описывай все, что здесь видишь. Слева направо. Кратко, но по существу, ни одной мелочи не упуская.
Да сложно было бы упустить – подпол как подпол, или лучше сказать – подклеть по размеру сруба: аршинов десять на пять – семь на три с половиной метра. Пол земляной, на полу – солома, ну и пара окошек для циркуляции воздуха – чтоб сруб снизу не гнил, проветривался, маленькие – вот уж точно, только кошке и пролезть.
–И передать что-нить можно,– заключил отрок.
Вот это он в тему – передать… Только ведь для того часовой тут и поставлен! Для того и караул…
Чем же это пахнет-то? И запах такой… терпкий…
–А солома-то рыхлена,– приметливый парень указал рукой.– Ровно тут дрались… Аль непотребство какое учиняли… Но ведь не было никого!
–И ты ничего подозрительного не видел?
–Не видал, господин сотник. Вот ей-богу не видал!
–А сменщики твои?
–Так и они, если б что заметили – доложили б.
Тоже верно. Однако и сменщиков нужно спросить… Впрочем, нужно ли? Нужно! Крепкие молодые парни просто так, в один миг, не умирают! Этот народ вообще на тот свет не торопится.
Эх, жаль, собак на внутренний двор не выпускали, у ворот держали, на цепи. Ну, так попробуй выпусти – народу в городке много, живо кого покусают, враз!
Караульный маршрут внутренней стражи пролегал по всему двору, вокруг хором, дальше мимо конюшни и летней кухни – по заднедворью, к амбарам, порубу, и снова – к хоромам. На все про все – минут десять, вряд ли больше. Ловкому человеку достаточно… Но если считать, что узника отравили, то черт побери – ка-ак? Шприцы не изобретены еще… Насильно, что ли, яд в глотку заливали? Или… или знакомый кто? Но тогда всех кругом подозревать можно! Правда, основания для подозрений пока что какие-то зыбкие…
