За несколько дней Дик ни на шаг не продвинулся к разгадке тайн, окружающих Джейн. Он по-прежнему ничего о ней не знал. Даже внешность… Встреть он ее на улице, вряд ли узнал бы, разве только по аромату духов. И она трижды права, сомневаясь в его обещании сделать предложение. Он и сам ни в чем не был уверен. Разве лишь в том, что не хотел потерять шанс когда-нибудь приблизиться к разгадке этой тайны.
Когда Ричард вернулся домой, его слуга выглядел так, словно еще не ложился, хотя время было очень позднее.
–Желаете ранний завтрак, сэр?– Колин очень деликатно обозначил возможную трапезу на границе ночи и утра.– Или отправитесь спать?
Дик покачал головой. Спать не хотелось, да и какой смысл – через три часа вставать. Пропустить похороны собственной сестры – апогей цинизма. Ричард и без того за событиями последних дней редко вспоминал о горе, постигшем его семью. Он еще даже не осознал толком, что Анны больше нет. В его мыслях она все еще была жива. Казалось, стоит прийти в дом на Лезер-стрит, и навстречу выбежит сестра, веселая и беззаботная. Она всегда радовалась появлению своего непутевого брата – одна во всем доме. Никто не мог и предположить, что ей грозит опасность. И вот… мертва… На смену образу убитой сестры перед мысленным взором Дика появилась Джейн. Окровавленное платье на ее плече… Девушка ничем не напоминала Анну, и все же… Зачем она вмешалась в это дело? Ричард не нашел даже намека на интерес Джейн в раскрытии убийства. Пришла, помогла, вышла на след и исчезла. Была бы она мужчиной, могла оказаться частным детективом, нанятым Джеймсом, и вэтом смысле все хорошо сходилось. Только кому придет в голову нанимать женщину? Надо обладать воистину извращенным сознанием, чтобы поверить в женщину – частного детектива. С другой стороны, это объяснило бы и ее умения, и ее интерес, и даже свободу в средствах. Джеймсу ничего не стоило оплатить любые расходы. Но… женщина?!
Колин терпеливо ждал распоряжений хозяина, а тот нервно метался по гостиной, то выглядывая в окно со странной фантазией увидеть там, в предрассветных сумерках, знакомую фигуру, то бесцельно переставляя безделушки на невысоком комоде, то раскрывая секретер и хватаясь за бумагу в попытке написать письмо Джейн с объяснениями… в чем? Самому бы кто-нибудь объяснил, что происходит…
–Сэр, предложить вам чего-нибудь крепкого?– наконец не выдержал Колин.
–У нас же все закончилось,– отозвался Дик.
–Пока вы отсутствовали, я исправил это упущение. Иногда джентльменам просто необходимо поправить расстроенные нервы небольшим количеством спиртного. Было бы неправильным не иметь запасов на такой случай.
–Виски,– тут же потребовал Ричард.– И… спасибо, Колин. Ты можешь ложиться спать.
–Хорошо, сэр,– поклонился слуга.
Принеся хозяину виски, камердинер удалился в небольшую комнату, в которой раньше жил его предшественник. Бросив взгляд в ту сторону, Дик увидел, что темная, пыльная и неприглядная каморка приобрела вполне жилой и даже уютный вид. Колин оказался волшебником…
Джейн. Это она была волшебницей. Снова и снова прокручивая в голове их разговор, Ричард убеждался в том, что сделал самую большую глупость в своей жизни, оставив ее одну. Вытащив из кармана платок, он уткнулся в него носом, вдыхая запах духов, который теперь навсегда будет ассоциироваться с самой загадочной женщиной на свете. А что, если завтра вечером, когда появится возможность прийти кДжейн, он ее уже не застанет? Она ясно дала понять, что скоро уедет. И, возможно, даже утром. Что потом? Служба. Карьера. Женитьба на какой-нибудь милой девушке. Невинной, симпатичной, нежной… скучной. Обычная жизнь, такая, как у всех. Утром и днем служба, вечером клуб. И вечная тоска о том, чего никогда не случится. Единственный шанс вырваться из заколдованного круга вот-вот ускользнет. И все потому, что сегодня он побоялся сделать шаг через пропасть. Сэр Артур не побоялся, аДик…
–Колин, закрой за мной дверь!– крикнул Ричард, хватая пальто и шляпу.
Сколько он потерял? Минут сорок? Точно не больше часа. Или… все-таки немного больше. Но все равно вряд ли Джейн уже спит. Забыв о степенности, Дик бежал всю дорогу, ворвался в парадное, взлетел по лестнице и забарабанил по двери.
Никто не подошел.
Дернул за ручку – закрыто.
Постучал сильнее.
Никого.
В голове крутились картины одна другой страшнее. Что, если Джейн стало плохо? Что, если рана оказалась серьезней? Что, если сейчас ей нужна помощь?
Попытка выбить дверь успехом не увенчалась.
Дик вышел на улицу. Стены дома были сложены из каменных блоков, а рядом с окнами Джейн находилась водосточная труба. Всего-то второй этаж. Он в университете и не такие трюки делал.
Забравшись на карниз, Ричард заглянул в окно. Темно.
Попытался приоткрыть раму. Чуть не сорвался. Дернул створку сильнее. Потом еще. Наконец, окно поддалось, иДик оказался в комнате. Хотел зажечь светоч, но обнаружил, что его нет на месте. Как и одежды на вешалке у входа. Как и вещей в платяном шкафу.
Заправленная постель. Чистая посуда. Нежилая квартира. Будто и не было здесь никого.
Дик понял, что опоздал. Упустил Джейн. Возможно, навсегда.
Глава 28
Хрустальный шар
Том ничем не выразил своего неудовольствия, когда Джейн вызвала его через амулет. Он приехал вскоре вместе с доктором Хартманом. Пока врач чистил и на скорую руку обрабатывал рану девушки, ругая ее на чем свет стоит, старый слуга собрал и перенес в экипаж все вещи Джейн, убрал квартиру, уничтожив следы присутствия миссис Стэнли.
Все. Страница перевернута. Нужно жить дальше.
Она не обольщалась насчет Дика. Даже будучи неопытной девушкой, Джейн понимала, что значат его взгляды, его поцелуи и объятия. Знания Джеймса были к ее услугам, а тот многое слышал, общаясь в мужской среде. Молодые люди любили обсуждать свои победы, и с чего бы им смущаться графа Сеймурского, такого же юношу, как и они?
Джеймс слышал, что и у Дика были женщины. Как минимум одна. Нет, Ричард не хвастался собственными достижениями, во всяком случае, при графе. Но слухи и сплетни ходили разные. А циркачку, Аву Хейнс, Джеймс даже видел лично, пусть и мельком. Так что…
Обещание сделать предложение через полгода прозвучало настолько фальшиво, что Джейн посчитала себя почти оскорбленной. Она даже не могла сказать, кого Ричард таким образом больше оскорбил – ее или себя. Лучше бы молчал. Лучше бы сказал спасибо и ушел. Лучше бы… да что угодно, только не то, что сделал.
Пульсирующая боль в плече мешала думать. Злила. Раздражала. Теперь еще долго придется пить обезболивающие микстуры и снотворное, а на перемену погоды будет ныть вся рука. И тогда Фрэнни придется прятаться в фиолетовой комнате, сворачиваться калачиком и тихо плакать от обиды и безысходности, жалея себя и отчаянно завидуя нежным девушкам, в которых никто и не думает стрелять, которых любят и балуют, о которых заботятся и защищают.
