– Захочет – восстановится, – припечатал Тонкий, вспомнив про котов и канализацию.
– А если не захочет?
– Невелика потеря.
Бабушка мазнула рукавом по экрану – «пальчики» смазались в ровную черную полосу.
– Ладно, иди. И разберись в школе, чтобы не было никаких разговоров.
– Хорошо.
– Пыль вытри.
Потом Тонкий расставлял по местам технику, вытирал пыль, спорил по телефону с Вуколовой насчет Лабашова. Сошлись они в одном: Романа Петровича лучше не беспокоить, он и слушать не станет о каких-то оговорках. Потом Сашка откопал в крысиной клетке погрызенный «капс лок», воткнул на место. Поболтал по телефону с Федоровым, хотя тот и так давно понял, что был не прав, давая одноклассникам слушать «пранки» с бабушкой. Запустил «аську»… Не ту! Не свою, а новую, которую завел специально для Вани. Хотел отключиться, но получил «месидж».
– Превет, Ира. Как дела?
– Я не Ира! – огрызнулся Тонкий. Он еще злился на Ваню за то, что тот доставил ему столько хлопот, и немножко на себя и бабушку – просто так.
– Я так и падумал , – многозначительно ответил Ваня.
– Ну и думай дальше! – Тонкий злился. У этого Вани еще хватает совести так запросто с ним разговаривать после того, как его уже прищучили и грозят отчислением.
– Стукач!
– Не стукач, а внук Валентины Ивановны. И ты ее достал.
– Правда?
– Что достал? Правда. Сам-то как думаешь?
– Что внук.
– Нет, блин, шучу! Я из ФБР.
– Врешь!
– Вру.
– Она грозилась меня отчислить.
– И отчислит, если «пранки» с сайта не уберешь.
– Убрал уже.
Тонкий сбегал на сайт и увидел, что Ваня не врет. «Тараторка» была, «Бутуз» был, «Старухи» не было. Вообще не было ни одного Ваниного файла. Неужели исправляется?
– Чем она тебе не угодила-то? – миролюбиво спросил Тонкий.
– Я не знал, что это она. Мне просто подкинули хороший материал.
А вот это уже интересно! «Материал», значит, подкинули?
– Однокурсник? – быстро спросил Тонкий.
– Нет, Толяша вообще с другого факультета.
– Какой Толяша?
– Неважно.
– Как это неважно? – возмутился Тонкий. – Ты перестал звонить – он начнет.
– Не начнет.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
Что ж, спасибо хоть на этом. Тонкий и не надеялся, что Ваня так просто скажет, что за Толяша такой дал ему бабушкин телефон. Странно, что имя назвал, должно быть, случайно проговорился. То, что парень учится в университете, но не на журфаке, а где-то еще, уже было подарком. Тонкий удачно ввернул про однокурсника. Спросил бы «кто» – Ваня вообще бы не ответил.
– Значит, моя бабушка для тебя – материал?
– Ну да! Ругается классно, никто такого не говорит! Я и работал с ней, мало ли на свете старух по имени Валентина Ивановна?! А потом, когда понял, отступать уже было неспортивно.
– Надо было до печенок достать?
– Да иди ты! Думаешь, раз профессорский внук – все можно?
– Сам иди , – не обиделся Тонкий.
Разговаривать с Ваней было уже неинтересно. Кто ему дал бабушкин телефон – все равно не скажет, да и не нужно это. Если тот парень лично с самого начала не стал звонить сам, а дал телефон Ване…
Тонкий невежливо ушел в офлайн.
Кстати, бабушка-то была права: не такой безграмотный этот Иванов, каким хотел казаться. Сейчас ведь нормально поговорили, без ошибок почти.
Глава X
Вся правда о Лабашове
Болеть неинтересно, когда занимаешься этим в одиночку. Захворала бы сейчас Вуколова или хоть Федоров с Фоминым, пошел бы к ним, хоть в дурака бы сыграли. Ну хоть Ленка бы дома была! Или бабушка. Или Толстый бы научился говорить, а то так со скуки помереть можно!
Тонкий сбегал в поликлинику еще с утра и теперь бродил по дому мрачный как тень. По телику ерунда, в Интернете никого нет – все учатся, такая тоска, хоть вой. Даже рисовать не хотелось. Тонкий послонялся по дому, подумал о возвышенном и о краже, но так и не придумал ничего нового. Что тут думать-то: воры в милиции, Тонкий – герой, Толстый – тоже, вчера получил баранку за спасение хозяина. Вчерашнее приключение уже казалось тихим и пресным, как речка-вонючка на даче.
Спасение пришло с улицы, нажало на звонок и, при внимательном рассмотрении, оказалось Лабашовым. Лабашов стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу, как первоклассник, вяло демонстрируя желание войти и что-то сказать.
Тонкий обрадовался ему, как родному, даже забыл, как его зовут.
– Ты?!. Вы?..
– Ты, – подсказал «спаситель от скуки», – то есть я. Лабашов Серега, помнишь?
Тонкий не стал отвечать на дурацкий вопрос, втащил студента в квартиру и повел к себе в комнату.
– Проходи. Чаю хочешь? Я тут помираю: в школу ходить не велено, не знаю, чем себя занять… Садись на диван, Толстый не кусается.
Студент робко глянул на Толстого, занявшего оборонительную позицию на диванной подушке, и присел на краешек.
– Я по делу. Мне надо тебе кое-что сказать. – Он увидел, что Сашка уже навострил лыжи в кухню. – Подожди ты с чаем! Тут серьезное дело.
Тонкий послушно затормозил, вернулся и сел рядом с Лабашовым. Серьезное так серьезное.
– Я, похоже, это… Майю Дмитриевну я подставил с ворами. И вас, кажется.
Заявление было сильное. Тонкий подумал: хорошо, что он за чаем не пошел, а то бы сейчас ухнул поднос прямо на пол. От таких новостей-то! Пара чашек – ерунда, но кипяток на ноги – штука неприятная. Ну и хорошо, что не ухнул, ну и ладно, ну и проехали. Когда такое дело…
– С чего ты это взял? – осторожно спросил Тонкий и подумал, что в любом случае день перестал быть скучным. – Почему ты мне это говоришь, а не милиции?
– Я не виноват. В милиции не докажешь, что ты не верблюд, а про тебя Майя Дмитриевна рассказывала – ты фальшивщика в школе поймал…
– Короче!
И Лабашов рассказал так коротко, как мог.
В начале сентября во дворе университета к нему подошел парень: «Слушай, мне Майя Дмитриевна по экономике велела приготовить реферат с видеоматериалами. Я записал на дивидюк, она сможет это посмотреть, как думаешь?»
Лабашов к тому времени уже успел побывать в гостях у Майи Дмитриевны, сдавая свой многострадальный «хвост». Он заверил парня, что «ди-ви-ди» у преподавателя есть и компьютер вроде новый – если что, диск можно посмотреть и на нем.
