Риган слез с кровати и сложил одеяло так, чтобы казалось, будто хозяин комнаты спит. На ощупь дошел до небольшой ниши у самой двери и спрятался в ней.
Вовремя. Дверь распахнулась. В сторону кровати посветили потайным фонарем. Взломщиков было плохо видно, но О’Лири все же разглядел силуэты двух человек: первого – низкого и очень стройного, второго – высокого, плечистого.
Грабители приблизились к кровати. Мелкий остановился, а его спутник подошел к изголовью. Риган затаил дыхание. Фонарь подсветил сложенное одеяло, и О’Лири понял – пора бежать.
–Милорд, его здесь нет!– послышался зловещий шепот.
Свет фонаря заметался по стенам, на мгновение озарив лицо невысокого молодого человека с длинными темными волосами, убранными в старомодный хвост. Риган со всех ног бросился прочь, понимая, за кем пришли эти люди.
–Вот он! Лови его!– донеслось вслед.
Что есть духу О’Лири слетел вниз по ступеням, выбежал из дома и шмыгнул в первый попавшийся переулок. Даже не переулок, а узкий проход между домами, через который можно было попасть в крохотный загаженный двор, а оттуда – на соседнюю улицу.
Риган знал, что звать на помощь бесполезно. В Восточном Ландерине никому нет дела до чужих проблем, а полиция сюда забредала крайне редко.
Преследователи пробежали мимо убежища. Вскоре топот их ног затих вдали. Теперь следовало предупредить Квентина – а ну как эти двое захотят перерезать глотку и ему. Приятель жил недалеко, и вскоре Риган уже был у знакомой двери. Ударив по ней кулаком, О’Лири понял, что она не заперта. Мучимый дурным предчувствием, молодой человек зашел в комнату.
–Квентин, эй, Квентин!– позвал он.
Тишина.
–Квентин!
Достав из кармана спички, Риган зажег одну из них и подошел к лежащему на кровати человеку.
–Квен…
Мертвые глаза Квентина с застывшим в них ужасом смотрели в потолок. Кровь из разрезанного горла пропитала старое одеяло. В воздухе стоял тяжелый сладковато-металлический запах насильственной смерти.
* * *
–Сэр, проснитесь! Проснитесь, сэр!
Кто-то настойчиво стучал в дверь. Граф недовольно перевернулся на другой бок и натянул одеяло на голову. Джеймс совсем недавно заснул и не горел желанием просыпаться.
–Сэр! Проснитесь! К вам полиция!
Со стоном открыв глаза, лорд Сеймурский некоторое время лежал, приходя в себя, потом откликнулся:
–Скажи, что сейчас спущусь!
Наскоро перетянув грудь, граф надел домашний костюм, поверх него – шелковый халат. Причесался и спустился на первый этаж, всем видом демонстрируя недовольство.
Инспектор Стрикленд нетерпеливо прохаживался по гостиной.
–Милорд…– Инспектор нервно потер лоб.– Вынужден поинтересоваться, чем вы занимались в последние два часа.
–Спал.– Граф удивленно посмотрел на следователя, стараясь не выказать беспокойства.
–Кто-нибудь может это подтвердить?
–Инспектор, я не женат. Предпочитаю спать в одиночестве,– ответил Джеймс.– А что случилось?
–У меня ордер на обыск вашего дома.– Стрикленд протянул графу гербовую бумагу, подписанную герцогом Эксетером, который уже два года возглавлял палату лордов.
Особняк наводнили полицейские. Джеймс сидел как на иголках, в любую минуту ожидая, что служители закона обнаружат потайной ход или комнату Фрэнни. Да, секретные двери мастерски спрятаны, их не получится найти даже простукиванием, но мало ли как может получиться. Это стало бы катастрофой почище проблем с Обществом.
Сначала Джеймс сидел в кресле с книгой, потом начал расхаживать по гостиной, затем потребовал разжечь камин.
За окнами рассвело, но обыск не прекращался.
Волнение усиливалось. Графу стало душно. Не хватало воздуха.
Нет, Джеймс не умел бояться, но сейчас маска лорда Сеймурского не в силах была скрыть страх Фрэнни. После случившегося этой ночью мертвая девушка чувствовала себя… странно. Словно где-то в душе зародилась крохотная, еле ощутимая искорка надежды, неоправданной, нелепой и абсолютно неуместной. Но эта надежда мешала маскам занимать свое место. Фрэнни не желала засыпать, отдавая свое тело Джеймсу или Джейн, не желала и не могла. Все, что удавалось,– это погрузиться в неглубокую дремоту, но волнение становилось все сильней и сильней, разрушая неизменное хладнокровие лорда Сеймурского.
–Сэр…– Доктор Хартман протянул Джеймсу стакан с каким-то напитком.
–Что это?– спросил граф.
–Лекарство,– ответил врач и приказал, непривычно сурово глядя на подопечного:– Пейте.
Напиток изрядно горчил. Джеймс поморщился, но стакан осушил полностью. Сел в кресло, а через некоторое время понял, что хочет спать. Снотворное?.. Глаза закрылись сами собой. Последнее, что запомнил Джеймс,– это теплое одеяло, которым его укрыли… а первым, кого он увидел, проснувшись, был доктор.
–Выспались?– спросил Хартман, тут же проверяя пульс пациента.
–Да.– Граф понял, что лежит в своей спальне, и у него немного отлегло от сердца: если бы обнаружили потайной ход, его бы не положили спать в этой комнате.– Объяснитесь, пожалуйста!– потребовал он с самым суровым видом.
Хартман взял его за руку, закатал левый рукав ночной сорочки графа и молча посмотрел на бинты, скрывающие свежие порезы.
–Вам все еще требуются объяснения?– спросил врач. Между его бровей залегли вертикальные морщины, а глаза были покрасневшие, уставшие.
Джеймсу стало неловко. Похоже, каким-то неведомым образом Хартман понял, что его подопечный балансирует на грани нервного срыва, и принял меры.
–Откуда вы узнали?– спросил граф, досадуя на самого себя.
–Вы выросли на моих глазах, сэр,– сдержанно улыбнулся доктор.– Я слишком хорошо вас знаю. Сейчас вы успокоились, и это то что нужно. Инспектор обещал вернуться к одиннадцати утра. Вы проспали несколько часов.
–Они что-нибудь нашли?– отважился спросить Джеймс.
–Боюсь, что да, сэр.
–Комнату Фрэнни?– шепотом спросил граф.
–Нет, сэр, все хуже. Они нашли вашу одежду в сарае, где садовник хранит инвентарь.
–Мою одежду?– Джеймс непонимающе уставился на Хартмана.
–Скорее всего, вашу, судя по качеству и размерам.– Доктор дотронулся до лба графа, еще раз посчитал пульс, недовольно покачал головой.– На ней кровь, много. Вы можете это объяснить?
Кровь… Вопрос Стрикленда про алиби… Дик, который явился ночью, как раз до интересующего инспектора времени, чтобы рассказать о планах полиции на очную ставку с клерками «Саломеи»… Фрэнни ахнула, прижав ладонь ко рту.
