Рощин рассматривал несколько кандидатов на роль мышки для своей игры. Но он не ощущал пока полной уверенности в своих силах. Предыдущие жертвы погибли будто бы случайно. Словно его посетило озарение. Сейчас Ян целенаправленно рассчитывал убить. А это уже другое. Поэтому он все сильнее присматривался кЖене Косых – единственному инспектору мужского пола в отделе камеральных проверок, затюканному женским коллективом, будто бы уже потерявшему волю. Даже налогоплательщики, звоня по поводу своих документов, звали сначала Евгению, удивляясь потом, как затесался парень в этот матриархальный гадюшник. Бутылка вина должна была помочь спланировать новую операцию, неторопливо изучить данные, какие накопил Женя в своей отверженной жизни.
Но планы на вечер радикально поменялись.
Ян пришпорил своего «Мустанга» ипонесся домой. За бронированной дверью квартиры в закрытом элитном доме он сможет сосредоточиться и разобраться с ощущением падения с крыши высотки в стремительно чернеющий асфальт.
Консьерж в холле первого этажа поднял руку в качестве приветствия, но Яну показалось, что это предупреждение. Рощин почти забежал домой, оглядываясь, не ждут ли его незваные гости. Но даже завернув все замки на входной двери, он не перестал дрожать. Николай, долбаный муж Ладушкиной, которую он сопроводил под землю, знал его телефон, знал его имя! Конечно, он в курсе, как Рощин связан с его женой. Иначе зачем он здесь?
Но ведь не полиция. Те бы уже увели его прямо с рабочего места, застегнув блестящие стальные браслеты. Значит, уЗайцева на него ничего нет. Чего же он хочет? Нужно было звонить. Иначе только выгребать все деньги, сложенные в шкафу, и с заготовленным загранпаспортом нестись к белорусской границе.
Ян сжал телефон, точно противопехотную гранату с выдернутой чекой, и нажал на неотвеченный номер, выделенный красным, точно жалоба в дневнике учащегося.
–Алло,– ответил низкий голос.
Ян молчал. Не быть анонимом оказывалось сложнее, чем он мог себе представить. Каждое его слово теперь принадлежало ему, как отпечаток пальца.
–Ян, это ты?– снова заговорила трубка.
–Возможно,– хрипло произнес Рощин.– Что вы хотите?
–Ян, ко мне прилетела весточка от Марка Озерова. Посмертная, как ты, наверное, знаешь. Он распорядился направить ее, если с ним вдруг что-то случится.– Николай сделал паузу. Его голос тоже дрожал.– Там очень подробная информация о смерти моей жены. И возможно, его. Как видишь, он не ошибся в догадке.– Снова пауза. Рощин не выдержал и прошипел:
–Чего ты хочешь от меня?
–Нам нужно встретиться.
–Зачем?
–Я передам тебе все, что у меня есть. А ты захватишь с собой несколько миллионов рублей. Желательно не меньше трех.
Ян опешил. Речь шла лишь о деньгах. Причем почти о карманных расходах для него. Это было его игровое поле. Он почувствовал, будто скинул рюкзак, доверху набитый тяжелой неуверенностью.
–Что ты мне хочешь всучить?
–Ты реально хочешь это обсудить по телефону?
–Речь ведь идет о твоей жене. Я бы предпочел держаться от тебя подальше.
–Бывшей жене. Она мне изменяла, и ты сам мне об этом дал знать. В файлах, что мне прислал Марк, очень подробно все записано. И как видишь, там есть твое имя. Так что не зря ты его…– Николай сбился, но тут же продолжил:– Ее не вернуть уже, да я и не сильно старался, как ты видишь. А вот денежная компенсация может подсластить мои моральные страдания.
–Ты понимаешь, что я могу записать наш разговор?
–И что, пойдешь в полицию? Ты мне на хрен не нужен. Купи свои секретики и проваливай. Пока они продаются.
–Окей, давай. Мне нужно пару дней…
–Завтра, в четырнадцать ноль-ноль,– оборвал его Зайцев.– Киевский причал, теплоход «Прага». Буду ждать на нем, когда отплывем. Чтобы ты не выкинул чего-нибудь, как сОзеровым.
Ян попытался выторговать время, чтобы подготовиться:
–Постой, как я найду такие деньги за полдня?
–Судя по всему, ты еще и не то можешь. Постарайся, только сильно,– и звонок оборвался.
Ян оторвал телефон от уха и обнаружил себя на кухне, вцепившимся в ручку ножа для разделки мяса. Что он желал там, внутри самого себя,– убить или просто защититься? То, что он вдруг перестал контролировать себя, пусть и на несколько минут, напугало Рощина больше, чем требование мужа Марины. Здесь он как раз успокоился. Стало понятным, откуда тот вытащил его общедоступный телефонный номер. Сученыш Озеров все-таки докопался до него. Как ему это удалось, пока что необъяснимо, но это делает ему должное – соперником он оказался опасным. И решение выбить его из игры навсегда оказалось правильным, как до конца продуманный алгоритм кода. Но он успел отправить свои гипотезы, а может, и доказательства возможному пострадавшему. Да вот только не учел гнилую сущность того. И все дело завершится банальной сделкой.
Но…
Рощин крепче сжал ручку ножа, так и не отложенного еще в сторону. Зайцев знает. Знает о нем такое, что будет отравлять теперь каждый час жизни. Он намекнул, что и в смерти Озерова тоже подозревает Яна. И передача каких-то файлов не принесет облегчения. Все они могут быть скопированы тысячу раз и в одно мгновение оказаться в электронной почте полицейского отделения. В глазах Рощина полыхнула яркая вспышка, ослепляя его ярким светом. Когда он смог видеть снова, то уже понимал, кто его следующая жертва. Женя Косых подождет своего часа. Очертания кухонного ножа, правильно легшего в руку, проявлялись все четче.
Он заплатит Зайцеву. Пусть тот радуется своему неожиданному богатству. Вот только это будет недолго. До того, как у него закончатся шальные деньги, он будет лежать на полу, и воздух вместе с кровью, противно булькая, будет вырываться из перерезанного горла. Задолго до того.
Ян приехал кКиевскому причалу в двенадцать сорок. Почти за полтора часа до назначенного отплытия судна. Непривычно жаркое августовское солнце уже нагрело асфальт, и он включился в общую симфонию зноя в мегаполисе. Но ветерок с воды и холодная банка «Фанты» спасали Рощина от перегрева. Ян занял отличную точку для наблюдения – на выступающем балконом портике лестницы, ведущей к пирсам, за каменными бортиками Бережковской набережной, напротив от портовых касс. Теперь все, кто спускался к пирсу или поднимался после прогулки, не могли пройти не замеченными для Яна. Теплоходы подплывали, выплескивая на пристань шумных гостей столицы. В этот момент набережная заполнялась. Людские потоки от реки и к ней смешивались, пока судно не заглатывало очередную партию туристов, заранее согнанных громкими зазывалами, а те, кто уже посмотрел Первопрестольную с водного маршрута, не уходили в сторону площади Европы любоваться на ее похищение в струях фонтана, громко восхищаясь башнями Москва-сити, которые торчали из-за Киевского вокзала, точно картошки фри из пакетика с золотой буквой М.Лестница и пирс снова пустели.
Картина была мирной и привычной для москвича. Ян давно уже считал себя таковым, даже намного более москвичом, чем те, кто спускался в метро каждый будний день или тащился в офис за рулем кредитного «Хендая». Эдаким местным хозяином, кто может приезжать на службу, когда все разъедутся, парковаться под знаком «Стоянка запрещена», не выезжать без уж очень большой надобности за пределы Садового кольца – истинного центра этой страны. Но, даже будучи уверенным в том, что он знает, как разберется с заезжим земляком, Рощин жадно смотрел на каждую фигуру, которая курсировала вдоль Москвы-реки – не притворяется ли она бесцельно слоняющейся, а на самом деле служит в каком-нибудь силовом ведомстве. Распознать на самом деле было почти невозможно. Ян любил компьютер и коды, потому что те прямолинейны, как Терминатор. Для понимания людей у него не было ни времени, ни желания. В мире, где все можно купить, это не требовалось.
