–Ты водишь дружбу сГермес иДионисом.
–Яни скем не вожу дружбу. Иногда они заглядывают ко мне, как бродячие коты, от которых невозможно отделаться.
Что бы он ни говорил, вего словах слышатся нотки нежности.
–Ты дружишь сдвумя из Тринадцати.– Потому что он сам один из Тринадцати. Как моя мать. Как иЗевс. Обоги, Психея права, Аид так же ужасен, как ивсе остальные.
На меня обрушиваются события этой ночи. Сцены вспышками сменяют друг друга. Зал скульптур. Скрытность матери. Рука Зевса хватает мою, когда он объявляет опомолвке. Полный ужаса бег вдоль реки.
–Они устроили мне засаду,– шепотом говорю я.
Аид поднимает взгляд, нахмурив выразительные брови.
–Гермес сДионисом?
–Моя мать сЗевсом.– Не знаю, зачем рассказываю ему об этом, но никак не могу остановиться. Плотнее запахиваю одеяло исодрогаюсь.– Яне знала, что на сегодняшней вечеринке будет объявлено онашей помолвке. Яне давала на нее согласия.
Ятак измотана, что даже могу вообразить, будто вижу проблеск сочувствия на его лице, пока оно не сменяется раздражением.
–Взгляни на себя. Конечно, Зевс хочет пополнить тобой свой длинный список Гер.
Конечно, он так подумал. Если Тринадцать чего-то хотят, то попросту берут это.
–Разве явиновата втом, что они так решили, даже не поговорив со мной, просто потому, что ятак выгляжу?– Возможно ли, чтобы голова вбуквальном смысле взорвалась? Сдается мне, ясмогу это выяснить, если мы продолжим все это обсуждать.
–Это Олимп. Участвуешь вборьбе за власть– расплачиваешься за последствия.– Он заканчивает бинтовать вторую ступню ивстает на ноги.– Апорой ты расплачиваешься за последствия, даже если за власть борются твои родители. Можешь рыдать из-за несправедливости мира, аможешь что-то сэтим делать.
–Яиделала.
Он фыркает.
–Ты сбежала, как перепуганная лань, идумала, что он не бросится впогоню? Милая, для Зевса это почти прелюдия. Он найдет тебя ипритащит обратно всвой дворец. Ты выйдешь за него, как самая настоящая послушная дочка, ачерез год начнешь рожать его поганых детишек.
Яотвешиваю ему пощечину.
Непроизвольно. По-моему, яеще ни разу вжизни не поднимала руку на человека. Даже на вызывающих раздражение младших сестер, когда мы были детьми. Явужасе смотрю на красную отметину, расцветающую на его щеке. Нужно извиниться. Нужно… сказать что-то. Но, едва открыв рот, япроизношу вовсе не извинения.
–Ялучше умру.
Аид долго смотрит на меня. Обычно мне легко удается понимать людей, но яне представляю, что таится вего глубоких, темных глазах. Наконец он произносит:
–Сегодня останешься здесь. Утром поговорим.
–Но…
Он берет меня на руки, словно принцессу, коей иназвал, иодаривает таким холодным взглядом, что япроглатываю любые свои возражения. Сегодня мне некуда идти, уменя нет ни сумки, ни денег, ни телефона. Яне могу позволить себе смотреть взубы этому дареному коню, пусть даже он ворчлив иносит имя, которым родители на протяжении многих поколений пугали своих детей. Может, ине этим конкретным Аидом. Этому на вид от тридцати до тридцати пяти. Астатусом Аида. Всегда втени. Всегда занят темными делами, которые лучше совершать вдали от глаз нормального, безопасного мира.
Но разве он ивправду такой безопасный? Мать, по сути, выдала меня замуж за Зевса. Человека, которого реальные факты рисуют вовсе не всеми любимым славным королем, абандитом, за которым тянется вереница мертвых жен. Иэто только жены. Кто знает, сколько еще женщин стали его жертвами за эти годы? Меня тошнит от одной только мысли об этом. Как ни крути, Зевс опасен, иэто факт.
Напротив, все, что окружает Аида,– миф чистой воды. Никто из моих знакомых даже не верит вего существование. Все сходятся во мнении, что когда-то Аид действительно существовал, но его род, носивший этот титул, давно вымер. Аэто означает, что уменя нет почти никакой информации иоб этом Аиде. Не уверена, что это лучший вариант, но сейчас явыберу даже человека вокровавленном плаще искрюком вместо руки, лишь бы не Зевса.
Аид несет меня наверх по винтовой лестнице, которая выглядит вточности, как вготическом фильме. Честно говоря, все части его дома, которые яуже видела, точно такие же. Броские полы из темного дерева, лепнина под потолком, которая должна бы выглядеть жутко, но отчего-то создает иллюзию, будто преодолела время иреальность. Пол вкоридоре второго этажа устлан ковром темно-красного цвета.
Тем легче скрыть следы крови.
Издаю истерический смешок изажимаю рот ладонью. Это не смешно. Яне должна смеяться. Видимо, явсчитаных секундах от того, чтобы тронуться умом.
Аид, естественно, не обращает на это внимания. Мы направляемся ко второй двери по левую руку, и,как только он заходит внутрь, во мне вновь просыпается инстинкт самосохранения. Яодна вспальне сопасным незнакомцем.
–Опусти меня.
–Не драматизируй.– Он не бросает меня на кровать, как яожидала. Аосторожно сажает на нее итак же осторожно отступает назад.– Если зальешь мне полы кровью, пытаясь сбежать, ябуду вынужден выследить тебя ипритащить обратно, чтобы ты их отмыла.
Яморгаю. Он практически озвучил мои мысли, отчего становится жутко.
–Ты самый странный человек из всех, кого явстречала.
Настал его черед одарить меня настороженным взглядом.
–Что?
–Вот именно. Что? Что это за угроза такая? Ты беспокоишься освоих полах?
–Здесь красивые полы.
Он что, шутит? Ябы так иподумала, будь это кто-то другой, но Аид стоит стем же серьезным видом, скаким стоял на улице, словно какая-нибудь смерть скосой. Ябросаю на него хмурый взгляд.
–Ятебя не понимаю.
–Ты ине должна меня понимать. Просто побудь здесь до утра ипостарайся не поддаться желанию покалечить себя еще сильнее.– Кивком головы он указывает на дверь вдальнем углу комнаты.– Ванная комната там. Ивставай на ноги как можно меньше.
Ион уходит, тихо прикрыв за собой дверь.
Ямедленно считаю до десяти, апотом еще трижды повторяю отсчет. Никто не врывается, чтобы проверить меня, иянеторопливо ползу по кровати ктелефону, который бесхитростно расположился на прикроватном столике. Слишком бесхитростно? Не сомневаюсь, что мне не удастся сделать звонок, не попав при этом под прослушку. Судя по тайным туннелям, Аид не из тех, кто оставит на виду что-то, похожее на брешь всистеме безопасности. Наверное, это ловушка, придуманная специально для того, чтобы заставить меня выдать все свои секреты.
Но это не имеет значения.
Ябоюсь Зевса. Зла на мать. Но не могу допустить, чтобы мои сестры продолжали сходить сума от тревоги, не зная, где я.
Психея уже наверняка позвонила Каллисто, аесли вмоей семье иесть человек, который будет устраивать бесчинства по всему Олимпу, наживать врагов исыпать угрозами, пока меня не найдут, так это моя старшая сестра. Само мое исчезновение итак уже разворошило осиное гнездо. Яне могу допустить, чтобы сестры усугубили ситуацию, которая итак уже превратилась в сущий кавардак.
