–Да.
–Секс на людях.
Нет. Но это неправда. Правда втом, что сама мысль об этом меня воспламеняет. Ясмотрю ему влицо, но не вижу внем ничего. Ни поощрения. Ни осуждения. Быть может, именно поэтому ямогу ответить честно.
–Мы уже говорили об этом. Да.
–Не помешает уточнить.– Ион продолжает втом же духе. Называет одно занятие за другим, аяпытаюсь отвечать как можно честнее. Обольшинстве из них ядаже никогда не задумывалась, лишь встречала когда-то вхудожественной литературе. Язнаю, что заводит меня вкнигах, которые ячитаю, но возможность воплотить это вреальной жизни кажется уму непостижимой.
Разговор не назовешь комфортным, ивсе же он меня успокаивает. Аид ивпрямь основательно готовится, ане бросает меня прямиком впропасть. Не помню, когда явпоследний раз становилась объектом столь пристального внимания. Иэто озарение медленными волнами разносит жар по всему телу, аот мысли отом, чтобы исполнить все, что перечисляет Аид, уменя ускоряется дыхание.
Наконец он облокачивается на спинку дивана сзадумчивым выражением лица.
–Этого достаточно.
Яжду, но его взгляд становится отрешенным. Будто меня вовсе здесь нет. Открываю рот, но решаю не отвлекать его от размышлений. Вместо этого встаю иповорачиваюсь кближайшему необычному предмету мебели. Он немного напоминает менее бездушную версию стола, на котором сидят на приеме уврача, имне хочется увидеть его вделе.
–Персефона.
От резкости вего голосе язамираю на месте. Бросаю на него взгляд через плечо.
–Да?
–Вэтой комнате ты должна отвечать «да, господин».– Он указывает на место, скоторого ятолько что встала.– Сядь.
–Ачто будет, если яне стану слушаться вот так?– Ящелкаю пальцами.
Аид снова пристально меня рассматривает, его тело напряжено, будто он готов броситься на меня при малейшей же возможности. Вероятно, это должно меня напугать, но кровь пульсирует ввенах вовсе не от страха. Аот приятного волнения. Очень медленно инедвусмысленно Аид подается вперед.
–Тогда ты будешь наказана.
–Понятно,– неторопливо отвечаю я.
Значит, это вопрос выбора. Сейчас за нами никто не наблюдает, нам нет смысла разыгрывать спектакль. Мне не нужно быть ни безупречной, ни жизнерадостной, ни яркой или вешать на себя еще один невообразимый ярлык, которого по какому-то недоразумению на мне не было раньше. Осознав это, яиспытываю головокружение икакое-то пьянящее чувство.
Яснова обвожу комнату взглядом.
–Что это место для тебя значит? Свобода от ярлыков?
–Это место иесть ярлык.– Яхмурюсь, ион вздыхает.– Существует не так уж много способов удержать власть. Страх, любовь, преданность. Последние два весьма непостоянны, апервого трудно достичь, если только ты не прочь замарать руки.
–Как Зевс,– бормочу я.
–Как Зевс,– соглашается он.– Хотя уэтого ублюдка достаточно обаяния, чтобы не приходилось марать руки, когда ему этого не хочется.
–Аты их мараешь?– Явочередной раз оглядываю комнату иначинаю понимать.– Но тебе ине придется это делать, если тебя итак все боятся, так ведь?
–Репутация– это все.
–Это не ответ.
Аид изучает меня взглядом.
–Аон тебе нужен?
Нужен ли? Для нашей сделки он не требуется, аяуже влюбом случае решилась на нее ине собираюсь отступать. Но ничего не могу поделать слюбопытством, которое вонзается вменя клыками ине хочет отпускать. Мой интерес кАиду длится годы, но встретиться среальным человеком, ане мифом втысячу раз притягательнее. Яуже догадалась оназначении этой комнаты, этой тщательно продуманной сцены. Хочется узнать о нем больше. Явыдерживаю его пристальный взгляд.
–Ябы хотела услышать ответ, если ты готов его дать.
На мгновение мне кажется, что он не ответит, но, вконце концов, все-таки кивает.
–Люди привыкли бояться Аида. Как ты сама не раз отметила, этот титул– призрак Олимпа. Яиспользую, усиливаю этот образ.– Он обводит рукой комнату.– Устраиваю эксклюзивные вечеринки для тщательно отобранных представителей верхнего города. Мои вкусы итак уже стали извращенными, ияпопросту использую это пристрастие всобственных целях.
Яосматриваю комнату иостанавливаю внимание на троне. Сним проще создать масштабный образ Аида, темного короля, противоположного Зевсу на золотом троне. Оба образа, которые они воплощают перед публикой, не соответствуют действительности, но япредпочитаю версию Аида.
–Значит, ты сидишь здесь, возглавляешь это логово греха ипотворствуешь своим желаниям, отчего все наблюдатели дрожат от страха ишепотом рассказывают об этом остальным?
–Да.– Что-то странное вего голосе заставляет меня обернуться. Аид смотрит на меня как на головоломку, которую пытается собрать. Он подается вперед.– Вверхнем городе, всамом деле, не знают, какую ты представляешь ценность?
Яцепляю на лицо привычную жизнерадостную улыбку.
–Понятия не имею, очем ты говоришь.
–Ты зря тратишь время на этих дураков.
–Как скажешь.
–Скажу.– Аид неспешно встает. Ему не хватает только развевающегося плаща, чтобы закончить угрожающе-сексуальную картину, которую он собой представляет.– Хочешь, япокажу тебе, как пройдет наша первая ночь вэтой комнате?
Внезапно все становится слишком реальным. Меня сотрясает дрожь отчасти от волнения, отчасти от предвкушения.
–Да, господин.
Он бросает взгляд на мои ноги.
–Они тебя беспокоят?
Честно говоря, они уже болят от того, что япростояла всего несколько минут.
–Справлюсь.
–Справишься,– медленно повторяет он, качая головой.– Ты стараешься измотать свое тело при малейшей возможности. Яуж подумал, что первая ночь была исключением, но это ведь не так? Это правило.
Явздрагиваю, именя пронзает чувство вины, даже когда яубеждаю себя, что нет причин его испытывать. Это мое тело. Иямогу делать сним все, что нужно для выживания. Что стого, что порой моя плоть за это расплачивается? Такова цена жизни. Яделаю еще шаг назад, чтобы отвлечься от зародившегося внутри неприятного чувства.
–Ясказала, что все нормально, иэто правда.
–Поверю тебе на слово. Вэтот раз,– он продолжает, пока яне успела ничего ответить.– Но вконце вечера япроверю твои повязки, и,если окажется, что из-за своего упрямства ты поранилась еще сильнее, жди последствий.
–Ты невероятно заносчив. Это мое тело.
–Ошибаешься. На время этого действа это тело– мое.– Он жестом указывает на невысокую платформу вцентре комнаты.– Поднимайся.
Все еще обдумывая его слова, япротягиваю ему руку ипозволяю помочь мне подняться на возвышение всего тридцать сантиметров высотой. Оно совсем не высокое, но создается впечатление, будто снего смотришь сверху вниз на оставшуюся часть комнаты. Будто находишься на всеобщем обозрении. Неважно, что сейчас здесь нет никого, кроме нас. Представляя, что все кресла идиваны заняты людьми, ячувствую, как сердце начинает стучать быстрее.
