–Можешь сходить за моей сумкой?– Яоставила сумку ителефон наверху.– Исказать маме, что мне нездоровится ияпоеду домой?
Психея сготовностью кивает.
–Конечно. Сделаю все, что нужно.
Через десять секунд после ухода Психеи яосознаю, что, вернувшись домой, не решу ни одной проблемы. Мама приедет за мной иотвезет обратно кновоиспеченному жениху, даже связав, если потребуется.
Тру лицо руками.
Яне могу поехать домой, не могу остаться здесь, не могу думать.
Вскочив на ноги, яразворачиваюсь ко входу во двор. Нужно дождаться возвращения Психеи, позволить ей разговорами довести меня до состояния, хотя бы отдаленно напоминающего спокойствие. Она хитрая, как наша мать; она сможет найти решение, если дать ей достаточно времени. Но, впутывая сестру, ярискую навлечь наказание Зевса на нас обеих, как только он поймет, что яотчаянно не хочу становиться его женой. Если есть шанс уберечь сестер от последствий моих поступков, яим воспользуюсь. Уматери сЗевсом не будет повода наказывать их, если они не станут помогать мне избежать этого брака.
Мне нужно бежать исделать это водиночку. Сейчас.
Яделаю шаг, потом еще один. Поравнявшись смассивной каменной аркой, ведущей на улицу, япочти останавливаюсь, почти позволяю нарастающему, безрассудному страху подвести меня, заставить вернуться идать матери сЗевсом надеть ошейник, который им так хочется затянуть уменя на шее.
Нет.
Даже само слово похоже на боевой клич. Ябросаюсь квыходу ивыскакиваю на тротуар. Перехожу на быстрый шаг ипо наитию сворачиваю кюгу. Подальше от маминого дома. Подальше от башни Додона исобравшихся вней злодеев. Если удастся отойти на какое-то расстояние, ясмогу подумать. Вот что мне нужно. Если получится собраться смыслями, смогу придумать план, как выкрутиться из этой заварухи.
Ветер усиливается, продувая мое тонкое платье, будто его вовсе нет. Ускоряю шаг, истук каблуков по асфальту напоминает мне оматери иотом, что она сделала.
Мне наплевать, что Психея, вероятнее всего, права: умамы наверняка есть свой план, по которому яне должна вбуквальном смысле лишиться головы на плахе. Но ее планы ничего не меняют. Она не поговорила со мной, не доверилась мне, а попросту пожертвовала своей пешкой, чтобы подобраться ккоролю. Меня от этого тошнит.
Высокие здания вцентре Олимпа слегка помогают спрятаться от ветра, но каждый раз, когда яперехожу дорогу, он налетает ссевера итреплет подол платья. Несущийся сзалива ветер еще холоднее, настолько ледяной, что больно вдохнуть. Хорошо бы спрятаться от стихии, но думать отом, чтобы вернуться вбашню Додона, совершенно невыносимо. Лучше замерзнуть.
Эта нелепая мысль вызывает уменя хриплый смех. Да, вот яим покажу. Ну конечно, если отморожу несколько пальцев на руках иногах, матери иЗевсу от этого будет больнее, чем мне. Не могу понять, тронулась яумом от паники или от холода.
Вцентральной части Олимпа лоск наведен так же тщательно, как ивбашне Зевса. Витрины всех магазинов оформлены ведином элегантном иминималистичном стиле. Металл, стекло икамень. Выглядит красиво, но абсолютно бездушно. Отом, что именно скрывается за стеклянными дверями, сообщают лишь изящные вертикальные таблички сназваниями компаний. Чем дальше от центра города, тем больше индивидуальности иколорита, но рядом сбашней Додона Зевс контролирует все.
Интересно, если мы поженимся, он будет сам заказывать мне одежду, чтобы яточно соответствовала его эстетическому вкусу? Следить, чтобы парикмахеры создавали мне образ по его желанию? Знать, что яделаю, что говорю, что думаю? Ясодрогаюсь от одной мысли об этом.
Пройдя три квартала, явдруг понимаю, что слышу не только свои шаги. Обернувшись, вижу двух мужчин, отстающих от меня на полквартала. Прибавляю шаг, но они слегкостью подстраиваются. Они не пытаются меня нагнать, но яне могу избавиться от ощущения, что за мной охотятся.
Втакой поздний час все магазины икомпании вцентре города закрыты. Впаре кварталов отсюда играет музыка, азначит, еще где-то открыт бар. Возможно, там мне удастся оторваться от хвоста исогреться между делом.
Еще раз сворачиваю налево ииду на звуки музыки. Снова обернувшись, вижу за собой только одного преследователя. Где же второй?
Но несколько секунд спустя, когда он появляется на ближайшем перекрестке слева от меня, яполучаю ответ. Он не преграждает мне путь, но чутье подсказывает держаться от него как можно дальше. Сворачиваю направо, вновь направляясь кюгу.
Чем дальше яот центра города, тем сильнее здания вокруг выбиваются из однотипного облика. На улице начинает попадаться мусор. Унекоторых компаний установлены решетки на окнах. На грязных дверях впаре мест даже висит знак овзыскании по закладной. Зевса волнует только то, что унего перед глазами, но, судя по всему, до этого квартала его взгляд не простирается.
Быть может, мои мысли путаются от холода, но яочень долго не замечаю, что незнакомцы теснят меня креке Стикс. Неподдельный страх впивается вменя клыками. Если меня прижмут кберегу, яокажусь вловушке. Верхний инижний город соединяют только три моста, но ими никто не пользуется стех пор, как умер последний Аид. Пересекать реку запрещено. Если верить легендам, это невозможно сделать, не заплатив при этом какую-то ужасную цену.
Ито, если мне вообще удастся добраться до моста.
Ужас окрыляет меня. Яперестаю беспокоиться отом, как больно ногам вэтих жутко неудобных туфлях. Едва обращаю внимание на холод. Должен быть способ обойти моих преследователей инайти людей, которые смогут помочь.
Уменя даже треклятого телефона нет.
Черт возьми, не стоило позволять эмоциям взять надо мной верх. Если бы ядождалась, когда Психея принесет мне сумку, ничего этого не случилось бы… Или случилось?
Время перестает иметь значение. Каждый резкий выдох, вырывающийся из моей груди, отмеряет секунды. Яне могу думать, не могу остановиться, япочти бегу. Боги, как же больно ногам.
Поначалу яедва различаю шум бурной реки. Его почти невозможно расслышать за моим громким дыханием. Но вот передо мной мокрая черная лента, слишком широкая ибыстрая, чтобы можно было безопасно ее переплыть, даже будь на дворе лето. Азимой это ивовсе смертный приговор.
Яоборачиваюсь ивижу, что мужчины подобрались ближе. Мне не удается рассмотреть их лица втемноте, итут яосознаю, какой тихой стала ночь. Шум из бара превратился веле слышный шепот вотдалении.
Никто не придет меня спасти.
Никто не знает, что яздесь.
Мужчина, стоящий справа– тот, что выше,– смеется, отчего мое тело пробивает дрожь, которая не имеет никакого отношения кхолоду.
–Зевс хочет поговорить.
Зевс.
Неужели ядумала, что хуже уже быть не может? Как глупо смоей стороны. Это не какие-то случайные злодеи. Их отправили за мной, как псов за сбежавшим зайцем. Аядумала, что он будет стоять сложа руки идаст мне сбежать? Видимо, да, потому что шок окончательно лишает меня способности думать. Если остановлюсь, они схватят меня ивернут жениху. Аон посадит под замок. Яни капли не сомневаюсь, что другой возможности сбежать мне не предоставится.
