Пока япродолжаю бороться ссобой, Аид садится исажает меня ксебе на колени. Моя спина прижата кего груди, аноги разведены по бокам от его бедер. Совсем как втот раз, когда он заставил меня кончить, апотом яскакала на нем увсех на глазах.
Вту же ночь, когда зародилась фантазия, которую ятеперь боюсь озвучивать.
Запустив руку мне втрусики, Аид обхватывает меня ладонью ивводит два пальца. Апотом замирает, пригвоздив меня кместу.
–Ты напряжена, маленькая сирена. Нахлынули воспоминания?
–Нет, конечно. Почему ты так говоришь?– Ябыстро тараторю, аголос звучит так хрипло, что моя напускная храбрость выглядит совершенно неубедительной.
Он целует меня вшею идвигается куху.
–Расскажи мне.
–Не хочу.
–Думаешь, ястану тебя осуждать?
Дело не вэтом. Явсхлипываю, когда он, согнув пальцы, ласкает меня внутри. Ивот так просто правда слетает смоих губ.
–Мне не хочется делать то, чего не хочешь ты.
Он надолго замирает, апотом усмехается, уткнувшись вмою кожу.
–Ятой ночью задел тебя за живое, да?– Еще одно восхитительное прикосновение пальцев. Он урчит мне вухо:– Скажи. Расскажи, что за фантазия не выходит утебя из головы после той вечеринки.
Мое сопротивление рушится. Язакрываю глаза.
–Яхочу быть на сцене. Не втемном углу стобой. Апрямо вцентре внимания, пока ты будешь трахать меня при всех. Где ты овладеешь мной исделаешь своей увсех на глазах.
Он продолжает поглаживать мою точку G.
–Неужели было так сложно?
–Да.– Ясжимаю его запястье, но даже сама не могу толком сказать, пытаюсь ли тем самым оттолкнуть его или не дать ему убрать руку.– Язнаю, что ты не любишь быть увсех на виду.
–М-м-м.– Он покусывает мочку моего уха. Затем надавливает ладонью на клитор.– Думаешь, яхоть вчем-то тебе откажу, пока ты моя? Черт возьми, ядам тебе все, маленькая сирена.
Уменя нет слов, но ничего страшного, потому что унего их, судя по всему, хватит на двоих. Аид продолжает двигаться неспешно, размеренно пробуждая во мне наслаждение, все сильнее исильнее, будто унас предостаточно времени.
Но время– единственное, чего унас нет.
Свободной рукой он стягивает бретельки платья смоих плеч ипозволяет ему опуститься кмоей талии. Отчего-то мне кажется более эротичным, что он трахает меня пальцами, пока яполураздета, ане обнажена полностью. Аид всегда знает, что приносит мне самое сильное удовольствие, иникогда не прочь воплотить это вреальность.
–Янагну тебя над креслом изадеру твою юбку, чтобы все увидели твою маленькую, жаждущую внимания киску. Раскрою тебя пальцами.
–Да,– вскрикиваю я.
–Ядам тебе это, любимая. Ядам тебе все.– Он мрачно усмехается.– Хочешь знать правду?
–Да.
–Ятоже буду кайфовать, воплощая эту фантазию.– Он вводит вменя третий палец.– Если захочу раздеть тебя догола итрахать, пока ты не начнешь молить опощаде, то именно так исделаю. Потому что это доставит мне удовольствие. Потому что ты испытаешь от этого кайф. Потому что ядам тебе все, что ты только попросишь. Ты понимаешь?
–Да.– Вот оно. Непостижимая для меня причина, почему его темная угроза была для меня такой многообещающей. Ядолжна была знать, что он поймет, ане сомневаться внем.
Аид подхватывает меня иперекидывает через подлокотник дивана. Задирает подол платья испускает трусики на бедра.
–Не двигайся.– Он уходит на пару мгновений, затем раздается шуршание пакетика спрезервативом. Апотом он сантиметр за сантиметром входит вменя.
Втаком положении мои мышцы туже обхватывают его, атрусики не позволяют шире развести бедра. Это самый легкий бондаж
[4], который только можно себе представить, но он втысячу раз усиливает возбуждение. Сжав пальцами мои бедра, Аид начинает движения. Я,что есть сил, стараюсь ухватиться за подушку, но пальцы скользят по кожаной обивке, никак не находя опору. Аид не медлит. Подняв меня иприжав спиной ксвоей груди, одной рукой он сжимает мне горло, авторую опускает вниз инадавливает на клитор. Каждое движение рождает восхитительное трение, заставляя меня взлетать на новые высоты.
Его голос звучит так низко, что яскорее чувствую его телом, ане воспринимаю на слух.
–Твоя киска принадлежит мне, иямогу делать сней все, что пожелаю. На публике. Наедине. Где только захочу. Точно так же иты, маленькая сирена, тоже моя.
–Если ятвоя…– Иэто правда. Я,без сомнений, принадлежу ему. Не сумев совладать сдыханием, яеле выговариваю следующие слова:– Тогда иты тоже мой.
–Да.– Его грубый голос раздается возле моего уха.– Черт, да, ятвой.
Ясильно кончаю, извиваясь под его ладонью ина члене. Аид снова наклоняет меня над диваном икончает, совершив несколько грубых толчков. Он выходит, но яедва успеваю заметить, что больше не чувствую его спиной, как он возвращается иберет меня на руки. После ночи, когда мы впервые побывали на зимнем рынке, япрекратила делать вид, будто возражаю, чтобы он носил меня на руках. Мы оба знаем, что это не так, потому что мне эти моменты нравятся так же сильно, как иему.
Он идет вкомнату, которая стала нашей спальней, иставит меня на ноги. Яперехватываю его запястье, пока он не успел по обыкновению потянуться квыключателю.
–Аид?
–Да?
Желание опустить взгляд, оставить этот вопрос оказывается почти непреодолимым, но после того, как он потребовал от меня быть честной иуязвимой перед ним, ямогу лишь потребовать того же вответ. Смотрю ему вглаза.
–Не выключай свет. Пожалуйста.
Он замирает, мне кажется, даже перестает дышать.
–Тебе не понравится.
–Ябы не стала просить, если бы не хотела этого.– Знаю, что стоит перестать настаивать, но ничего не могу ссобой поделать.– Неужели ты не веришь, что яне отвернусь?
Он делает судорожный вздох.
–Дело не вэтом.
Акажется, что вэтом. Но озвучив эту мысль, япоставлю его вужасное положение. Яхочу, чтобы он доверял мне так же, как хочет, чтобы доверяла ему я. Принуждением яэтого не добьюсь. Янеохотно отпускаю его запястье.
–Ладно.
–Персефона…– Он колеблется.– Ты уверена?
Вгруди что-то трепещет– что-то своей легкостью изыбкостью похожее на надежду, но отчего-то сильнее ее.
–Да, если тебя это устраивает.
–Хорошо.– Его руки тянутся кпуговицам рубашки изамирают.– Хорошо,– повторяет он. Имедленно, мучительно медленно начинает снимать ссебя одежду.
