–Мне будет больно, когда ты уйдешь.
Он говорит так тихо, что яедва улавливаю его слова. Но, когда до меня доходит их значение, оно накрывает ссилой ядерного взрыва.
Конечно, яподозревала, что ему не все равно. Аид может вызывать страх во многих отношениях, но он настолько честен, что его тело не врет. Он прикасается ко мне так, будто ячто-то для него значу. Он приоткрыл завесу ипоказал мне части нижнего города ито, что важно для него, он впустил меня. Даже если яне позволяла себе слишком много думать отом, что это могло значить, явсе равно заметила. Конечно, заметила.
Мне тоже не все равно.
–Аид…
–Яговорил серьезно. Яне стану просить тебя остаться. Знаю, что это невозможно.– Он глубоко вздыхает.
Яприкусываю язык, пока ничего не сболтнула. Он прав: яникак не могу остаться, но это не означает, что ясегодня говорила не всерьез. Будь мы другими людьми, это место стало бы мне домом, аэтот мужчина– моим.
–Три месяца казались вечностью, когда ятолько согласилась на это.
Мой тихий смешок заглушается его рубашкой.
–Теперь они мне вечностью не кажутся.– Осталось чуть меньше двух месяцев, атакое ощущение, что одно мгновение. Стоит лишь как следует отвлечься, иэто время промчится, увеличивая расстояние между нами.
Ябольше никогда не увижу Аида.
Отчего-то среди всего происходящего мне никогда не приходила вголову мысль, что, возможно, ябуду скучать по этому человеку. Что уйти будет все равно что расстаться счастью себя. Глупые, дурацкие мысли. Прошло всего несколько недель. Может, кто-то из моих сестер испособен влюбиться так быстро, но не я. Японимала эти границы, когда старалась уговорить Аида пойти на сделку. Все было задумано только для вида итолько потому, что унас не было иного выбора.
Он бы не выбрал меня, если бы сначала яне принадлежала Зевсу.
Он бы даже не обратил на меня внимания– на женщину, воплощавшую все, что он ненавидит вверхнем городе. Ходячий солнечный луч, фальшивую личность, которую яизображаю, чтобы заставить людей делать то, что яхочу.
Отклоняюсь назад ипытаюсь усмехнуться. Смешок выходит прерывистым, больше похожим на всхлип.
–Я…– Что ядолжна сказать? Ничто не изменит намеченный курс. Путь, который ненадолго стал для нас общим, пока его жажда мести имое стремление ксвободе пересекались.
Это не должно было длиться вечно.
Аядолжна испытывать облегчение из-за того, что Аид не попросит меня остаться, не станет мутить воду тем, чего ни он, ни яне должны были желать. Но не испытываю. Вместо этого по моему телу распространяется какое-то странное отчаяние, поднимаясь выше, ивыше, ивыше, пока не срывается смоих губ:
–Поцелуй меня.
Замешкавшись на краткий миг, будто впопытке запомнить мое лицо, он сокращает оставшееся крошечное расстояние между нами изавладевает моими губами. Аид целует меня грубо, безо всякой нежности изаботы, которую не раз проявлял. Хорошо. Яне хочу его нежности. Яхочу, чтобы память онем запечатлелась прямо на моих костях.
Он вскакивает на ноги итянет меня за собой, едва разрывая поцелуй. Грубыми движениями мы срываем друг сдруга одежду, рвем мое платье, когда ткань стягивается слишком медленно; пуговицы его рубашки разлетаются во все стороны. Явсе еще высвобождаюсь из платья, когда он через всю комнату подталкивает меня спиной ккровати.
–Яне могу ждать.
Уже киваю. Мне сейчас не нужно медленное соблазнение. Мне просто нужен он.
–Быстрее.
Он поднимает меня, ияобхватываю ногами его поясницу. Крохотное движение, ион входит вменя. Аид, сжав ладонями мои ягодицы, направляет меня вниз по всей длине. Быстро, быстро, слишком быстро. Мне все равно. Ядвигаюсь, стараясь стать ближе. Мы не перестаем целоваться, нам все мало. Зачем дышать, когда уменя есть Аид? Он– мой воздух.
Эта мысль должна пугать меня. Быть может, напугает, когда будет время подумать об этом. Асейчас во мне осталась только нужда.
Он поднимает иопускает меня, используя свою силу, чтобы трахать меня стоя. Уже только от этого уменя кружится голова. Яотрываюсь от его губ, лишь чтобы сказать:
–Еще. Сильнее.
Яожидаю, что он отнесет меня вкровать. Но Аид разворачивается, идет ккомоду исажает меня сверху. Он рукой сдавливает мое горло, прижимая меня спиной кстене.
–Смотри.– Его голос стал таким низким ияростным, что едва похож на себя.– Смотри, как сильно ты сейчас нуждаешься во мне. Когда станешь свободна ибудешь стремиться кжизни своей мечты, помни, как приятно было чувствовать меня внутри, маленькая сирена.– Он врывается вменя иснова выходит, его член блестит от моей влаги. Яне могу отвести взгляд. Ине хочу.
Аид продолжает соблазнять меня словами, заманивая вловушку.
–Однажды, когда ты позволишь какому-нибудь ублюдку обольстить тебя ибудешь скакать на его члене, вспомни эту ночь изнай, что ему никогда со мной не сравниться. Думай обо мне, пока он втебе.
Яустремляю взгляд кего лицу. Ревность и ярость вего чертах так же сексуальны, как ивсе, что он делает смоим телом. Мне хочется утонуть вней иникогда не всплывать на поверхность. Но яне могу. Не могу.
–Не будь жестоким,– выдыхаю я.
–Аяжестокий.– Он снова врывается вменя, соединяя наши тела так близко, насколько вообще доступно человеку, игрубо меня целует. Приподняв голову, он говорит:– Ты погубила меня, Персефона. Так что, черт возьми, прости за то, что хочу расплатиться той же монетой.
Больше нечего сказать. Мы сдаемся своим низменным «я» впогоне за нашим общим удовольствием. Кончая, ячувствую, будто оргазм вырвали из меня, как часть, которую мне никогда не вернуть назад. Через несколько мгновений Аид достигает кульминации и,прижавшись ко мне всем телом испрятав лицо визгибе моей шеи, кончает.
Наступает тишина.
Яцепляюсь за него идержу глаза закрытыми, не желая позволять реальности вмешаться. Но она здесь, маячит на краю нашего угасающего удовольствия. Прохлада воздуха на нашей покрытой испариной коже. Боль вразных частях моего тела от того, что мы сделали друг сдругом. Тяжелое дыхание Аида, замедляющееся вместе смоим.
Наконец он поднимает голову, но не смотрит на меня.
–Ясожалею.
Стоит на этом изакончить. Мы можем сколько угодно ходить вокруг да около, но это никак не изменит нашу ситуацию иистекающее время. Япроглатываю ком вгорле.
–Аянет.
Глава 25. Аид
Яне сплю. Даже после того, как принял душ, лег кПерсефоне вкровать идержу ее вобъятьях, чувствуя, как ее дыхание становится размеренным, сон не приходит. Яникак не могу избавиться от страха, который нарастал скаждой минутой стого момента, как явышел из нее. Мои резкие слова до сих пор звенят вушах. Япереступил черту ито, что она втот момент была рядом со мной, не отменяет того, что сделано.
