Он попытается.
–Не беспокойся об этом.
Эвридика мотает головой.
–Не закрывайся от меня, Персефона. Пожалуйста. Яэтого не вынесу. Ядумала, что смогу не обращать внимания на все, что связано сТринадцатью, ижить счастливо, но…– она говорит со слезами вголосе.– Думаешь, Орфей меня подставил?
Быть может, яиспытываю кее парню новую, сильную волну ненависти, но мне, всамом деле, очень хочется, чтобы ямогла ответить на этот вопрос отрицательно. Орфей никогда не был ее достоин, но единственный его настоящий грех заключается втом, что этот музыкант сильнее влюблен всамого себя, чем вмою сестру. Поэтому он обычный соблазнитель. Но не чудовище.
Аесли он предал ее ради Зевса?
То «чудовищно» даже близко не описывает его поступок.
По всей видимости, Эвридике не нужен мой ответ.
–Яне могу перестать задаваться вопросом, авдруг он сделал это. Сегодня он вел себя странно, был более отстраненным ирассеянным, чем обычно. Яподумала, что, возможно, унего новый роман. Думаю, япредпочла бы такой вариант. Между нами все кончено. Должно быть кончено.
–Сожалею.– Яхотела, чтобы сестра бросила Орфея, но не при таких обстоятельствах. Рано или поздно он бы неизбежно разбил ей сердце, но предательство ранит слишком глубоко, яне знаю, как она это переживет. Мы оберегали Эвридику, как могли, ивот чем все обернулось. Явздыхаю.– Давай сделаем тебе чай ипоищем снотворное.
–Ладно,– шепотом отвечает она.– Не думаю, что засну без снотворного.
–Язнаю, милая.– Встаю иподнимаю ее за собой. Она вбезопасности. Сегодня мы все вбезопасности. Сегодняшние события будут иметь последствия, но этой ночью япросто подготовлю сестре комнату ибуду рядом сней.
Ядумала, что могу навлечь весь гнев Зевса на себя. Думала, что мой побег из Олимпа не повлечет негативных последствий ни для кого другого. Чувствую себя чертовски наивной.
Даже если ясбегу сегодня вечером, исчезну навсегда, мои сестры останутся ибудут отвечать за мои действия. Аид будет отвечать. Ивесь нижний город. Ябыла невероятно эгоистична иподвергла многих людей опасности.
Явключаю для Эвридики душ.
–Сейчас вернусь, хорошо?
–Хорошо,– отвечает она еле слышно.
Не уверена, что оставлять ее сейчас одну– верное решение, но она ивпрямь не сможет заснуть, не выпив чай ине приняв снотворное. Уверена, что, по крайней мере, первое есть уДжорджи на кухне. Икто-то наверняка знает, где найти последнее.
Открыв дверь, яни капли не удивлена увидеть за ней Аида. Еще меньше меня удивляет, что водной руке унего чашка чая, авдругой пузырек со снотворным. Почему-то мне хочется плакать от того, что он всегда знает, что мне необходимо. Внезапно ощущаю покалывание вгорле.
–Подслушивал?
–Совсем чуть-чуть.– Он не улыбается, адержится напряженно, будто ждет, что яотвернусь.– Можно войти?
–Конечно.– Отхожу всторону, пропуская его. Когда Аид ставит кружку ипузырек стаблетками иотступает, боль вгорле усиливается. Яподжимаю губы.– Можешь меня обнять? Всего на несколько минут?
Холодность на его лице сразу тает. Аид протягивает ко мне руки.
–Сколько угодно.
Яшагаю вего объятия иприжимаюсь кнему. Меня пробивает дрожь, аядаже не знаю, когда это случилось. Этот вечер начался свеличайших взлетов, азакончился жесточайшим падением. Если бы Аид не нарушил договор, сомневаюсь, что тот человек остановился бы. Ямогла потерять сестру. Уткнувшись ему вгрудь, обнимаю его еще крепче.
–Яникогда не смогу сполна отблагодарить тебя за то, что ты сегодня сделал. Просто… спасибо, Аид.
Что бы ни случилось, яне позволю ему водиночку расплачиваться за свои действия.
Яустала убегать.
Глава 27. Аид
Япредполагал, что Персефона отвернется от меня. Теперь она увидела, на что яспособен. Больше не осталось иллюзий, будто яхороший человек, который притворяется. Последние полчаса яморально кэтому готовился, пока она помогала сестре устроиться наверху.
Яникак не ожидал, что она придет ко мне за утешением.
–Прости.– Персефона глубоко вздыхает, сжав кулаками рубашку уменя на спине, будто боится, что яотстранюсь первым.– Похоже, япринесла тебе одни только проблемы стех пор, как попала внижний город.
–Иди сюда.– Целую ее ввисок.– Никогда не извиняйся за то, что ворвалась вмою жизнь, маленькая сирена. Яне жалею ни об одном мгновении, что провел стобой. Ине хочу, чтобы сожалела ты.
–Хорошо,– тихо отвечает она имолча прижимается ко мне. Мы стоим ислушаем, как Эвридика плачет вванне, да так громко, что звук перекрывает шум воды. Наконец, Персефона вздыхает.– Яне могу сегодня оставить ее одну.
–Язнаю.– Мне не хочется ее отпускать, выходить из этой комнаты. Оказавшись одна иимея достаточно времени, она может переосмыслить свои чувства по поводу случившегося этой ночью. Откашливаюсь.– Спасибо, что окликнула меня. Я… Яне уверен, что остановился бы.– Янапрягаюсь, ожидая, что из-за этого признания она неизбежно отвергнет меня.
Персефона медленно кивает.
–Потому иокликнула.– Собирается сказать что-то еще, но вдуше прекращает литься вода. Мы оба смотрим всторону ванной. Сегодня ночью Эвридике она нужнее, чем мне. Впоследний раз сжав Персефону вобъятиях, заставляю себя отпустить ее.– Здесь вы будете вбезопасности. Неважно, что теперь изменилось, это– неизменно.
–Аид…– Унее слегка дрожит нижняя губа, но она сусилием ее напрягает.– Он воспользуется случившимся, чтобы заставить меня вернуться, атебя поставить на колени.
Яне могу ей врать, хотя утешительная ложь сейчас могла бы оказаться кстати.
–Он попытается.– Яповорачиваюсь кдвери.– Яне позволю ему забрать тебя, Персефона. Даже если для этого придется собственноручно его убить.
Она вздрагивает.
–Язнаю.– Вее словах не слышно радости. Напротив, они звучат печально. Как будто она прощается.
Уйти оказывается сложнее, чем яожидал. Не могу избавиться от чувства, что ее не будет, когда явернусь. Но при всем прочем очевидно, что Зевс не рискнет упустить свое преимущество, сегодня же нанеся удар. Ему нужно, чтобы остальные из Тринадцати были на его стороне, когда он придет за мной, ана это потребуется время.
Надеюсь.
Возле дверей кабинета стоит Харон. Он буравит дверь сердитым взглядом, но язнаю его достаточно хорошо ипонимаю, что он до сих пор злится из-за произошедшего. Увидев меня, он встряхивается.
–Андреас ждет.
–Тогда не будем заставлять его ждать еще дольше.
Как только мы входим вкомнату иязакрываю дверь, старик уже качает головой.
–Так изнал, что этим все закончится. Он уничтожит тебя, как уничтожил твоего отца.– Его слова звучат слегка невнятно, истакан сянтарной жидкостью вего руке явно служит тому причиной.
