–Я бы так не думала.
Многозначительно смотрю на Персефону.
–Говорит женщина, которая сбежала от Зевса и связалась с призраком Олимпа. Тебе ли судить.
Похоже, моя сестра не убеждена.
–Аид не заслужил свою репутацию. А Эрос заслужил.
С этим поспорить не могу, поэтому прибегаю к единственному доступному мне средству. Искренней просьбе.
–Прошу вас поддержать меня. Я решила выйти за Эроса и не передумаю.
Эвридика, похоже, вот-вот расплачется. На лице Каллисто, напротив, застыло то же опасное выражение, как и в тот момент, когда она пырнула Ареса в ответ на оскорбление или когда не так давно устроила драку в баре. А Персефона? Она смотрит на меня, будто не узнает. Наконец она говорит:
–Ты ведь сказала бы нам, если бы попала в неприятности?
Ни за что на свете. Тем более, я и так уже по уши в дерьме и стремительно погружаюсь глубже. Они ничем не помогут мне, а если и попытаются, это даст Афродите больше возможностей устранить меня навсегда. Хуже, она может обратить свой мстительный взор на моих сестер. Тащить их за собой на дно было бы верхом эгоизма, я отказываюсь так поступать. А потому лгу, глядя сестре в глаза:
–Конечно.
Она вздыхает.
–У мамы случится сердечный приступ, когда она узнает об этом.
–Вовсе нет, ты же знаешь. Она много лет искала способ утереть Афродите нос, и когда успокоится, поймет, что этот брак – прекрасная возможность это сделать.– Даже если это означает, что я не выйду за Зевса, чего она, безусловно, хотела. Сейчас не могу позволить себе слишком много думать об этом.
–«Когда она успокоится»– это довольно важное условие.– У Персефоны в кадре появляется щенок, симпатичная черная дворняжка, которая облизывает ей подбородок и нетерпеливо тявкает. Сестра рассеянно гладит щенка по голове.– Не сейчас, Цербер. Я разговариваю.
Каллисто чертыхается.
–Хрень это все. Я не стану этому содействовать.– Она вешает трубку, не дав мне вставить ни слова.
Эвридика качает головой.
–Прости, Психея. Но ты пожалеешь об этом. Я не могу тебя поддержать.– Она тоже кладет трубку.
Сдерживаю вздох. Другого и не ожидала, но надежда умирает последней. Персефона гладит Цербера с задумчивым видом и наконец говорит:
–Я доверяю тебе. Не думаю, что это верный ход, но подозреваю, что ты не все рассказываешь. Вчера вечером ты была отмечена на полудюжине фотографий с Гермес, а сегодня утром – сюрприз – выходишь замуж за сына врага нашей матери.
Стараюсь, чтобы чувство вины не отразилось на моем лице.
–Справедливости ради, половина Тринадцати – враги нашей матери.
Персефона не улыбается.
–Ты подыграла мне, когда я попросила поддержать меня, пока я, сбежав от Зевса, оставалась у Аида. Ты дала мне время и оказала доверие, в котором я нуждалась, чтобы во всем разобраться. Будет крайним лицемерием, если я тебя теперь не поддержу.
Я фыркаю.
–Очень рада, что ты пришла к такому выводу.
–Эй, я люблю тебя и волнуюсь. Мне очень хочется приехать, выломать ему дверь в стиле Каллисто и увезти тебя в Нижний город.
Если бы я хоть на миг подумала, что это поможет… Но нет. Персефона рассказывала, что видела Эроса в Нижнем городе, и даже отзыв приглашения, скорее всего, не сможет ему помешать. Пересечь Стикс без приглашения непросто, но возможно. Барьер на ней чуть слабее, чем тот, что окружает Олимп. Как и Посейдон с внешним барьером, Аид контролирует, кто пересекает границу между Верхним городом и Нижним. Хотя система не лишена изъянов.
Не говоря уже о том, что Эвридика и Каллисто останутся здесь и окажутся идеальной мишенью для ярости Афродиты. Когда в следующий раз она прикажет устранить одну из дочерей Деметры, Эрос, возможно, не станет тратить время на разговоры. Он просто нанесет удар.
Не могу этого допустить.
–Я хочу этого,– повторяю, как мне кажется, уже в двенадцатый раз.
–Если передумаешь, мы тебя вызволим.– Непонятно, кого она имеет в виду: себя и Аида или себя и наших сестер, но оба варианта одинаково плохи.– Но мы приедем на свадьбу. Мы с Аидом.– Персефона колеблется.– Хочешь, попробую уговорить Каллисто с Эвридикой прийти?
–Нет, все в порядке.– Не могу винить их, что не хотят присутствовать на нашей фиктивной церемонии, пусть даже их отказ ранит.– Но была бы очень признательна, если бы ты пригласила маму на обед. Мне нужно забрать вещи из дома, а я не могу этого сделать, если рискую столкнуться с ней.– Со временем мама стала лучше себя контролировать, но когда разгорается ее ярость…
Я бы не стала исключать, что они запрут меня, пока не образумлюсь, отчего ситуация станет более запутанной.
–Считай, дело сделано. Пришлю тебе сообщение, когда все подтвердится.
–Спасибо.
Она слегка улыбается.
–Будь осторожна, Психея. Эрос крайне опасен.
Я понимаю это лучше нее. Пытаюсь выдавить ответную улыбку.
–Знаю. Он монстр. Но после сегодняшнего вечера он станет моим монстром.
Вскоре мы заканчиваем разговор, после чего трачу несколько минут, чтобы привести свой внешний вид в порядок. К счастью, у Эроса есть шкафчик, полный средств для кожи и волос, но большинство из них мне незнакомы. Расчесав волосы, заплетаю их в небрежный пучок на макушке. В сумочке у меня лежит небольшой набор косметики, чтобы поправить макияж, и сейчас это становится для меня настоящим спасением. Выходя из спальни, я выгляжу как женщина, устроившая незапланированную ночевку у своего партнера, но все же собранная. Сойдет.
Божественный запах влечет меня на кухню, где застаю Эроса за приготовлением блюда с картофелем, перцем и жареными яйцами. Обычно завтракаю не так плотно, но беру тарелку, которую он мне подает, и сажусь на один из стильных металлических стульев, стоящих по бокам от кухонной стойки. Удобными их не назовешь, но выглядят красиво. Я съедаю несколько кусочков, и тогда Эрос перестает наблюдать за мной и принимается за еду.
Мы едим в комфортной тишине, которую прерывает только ежесекундное жужжание уведомлений в наших телефонах. Эрос бросает на меня хмурый взгляд.
–Как ты терпишь эту хрень?
–Это необходимо.– Я рано усвоила, что элита Олимпа уважает только власть, а я никогда не достигну ее, пытаясь им подражать. Я должна идти своим путем, продолжая при этом играть в эту игру – выверенный баланс, который чаще всего меня истощает. Но он работал, по крайней мере пока Афродита не устремила мстительный взгляд в мою сторону. Я просматриваю уведомления. Несколько сообщений от матери, в которых сквозит все больше раздражения. Еще несколько запросов на интервью.– Как долго ты хочешь тянуть с интервью?
Эрос колеблется, но потом неохотно говорит:
