–Позднее прибытие?
–Вроде того.
Вот черт. Мне знаком этот голос. Я всеми силами стараюсь избегать человека, которому он принадлежит.
Эрос. Сын Афродиты. Ее посредник.
Я с опаской наблюдаю, как он приближается и, оказавшись рядом, выходит из тени. Он великолепен, как и его мать. Высокий, светловолосый. Его волосы завиваются, но это не выглядит очаровательно. Черты лица Эроса слишком мужественные, чтобы описывать их таким безобидным словом, как «очаровательно». Он высокий, крепкого телосложения, и даже дорогой костюм не способен скрыть, насколько у него широкие плечи и мускулистые руки. Этот мужчина создан для насилия и одарен телом, при виде которого разрыдался бы любой скульптор. Весьма вероятно.
Я замечаю пятно на его белой рубашке и прищуриваюсь.
–Это кровь?
Эрос опускает взгляд и тихо чертыхается.
–Думал, всю оттер.
Не составляет труда понять, о чем он. Нужно убираться отсюда, и поскорее. Вот только…
–Ты хромаешь.
Скорее он даже пошатывается, но не потому, что пьян, ведь говорит слишком внятно.
–Нет,– непринужденно отвечает он.
Легко врет. Он хромает, и это совершенно точно кровь. Я знаю, что это значит. Видимо, он приехал сюда, выполнив очередное кровавое задание Афродиты. Меньше всего на свете мне хочется иметь дело с этими двумя.
И все же я медлю.
–Это твоя кровь?
Эрос останавливается передо мной, его голубые глаза лишены эмоций.
–Это кровь красотки, которая задавала слишком много вопросов.
Глава 2
Психея
Эрос Амброзия считает меня красивой.
Я выбрасываю из головы эту глупую, совершенно безрассудную мысль.
–Сделаю вид, что это шутка.
Хотя понимаю, что это не так. В Олимпе нет ничего опаснее, чем быть красивой девушкой, которая смогла так разозлить Афродиту, что та посылает к ней своего сына.
В особенности опасно быть красивой девушкой, которая может помешать ей выбрать следующую Геру по своему усмотрению.
–Вовсе нет.
Не могу понять, всерьез Эрос говорит или нет, но лучше не рисковать. Он явно не хочет разговаривать, а проводить в его обществе больше времени, чем необходимо,– ужасная идея. Я уже открываю рот, чтобы извиниться и ускользнуть в уборную, где собираюсь прятаться, пока он не уйдет, но в итоге говорю совсем другое.
–Если зайдешь туда раненым, может, кто-нибудь решит довести дело до конца. В том зале предостаточно ваших с матерью врагов.– Не нужно уточнять, что при малейшем проявлении слабости эти враги слетятся, как стая ворон?
Эрос приподнимает брови.
–Почему тебя это волнует?
–Совсем не волнует.– Мне правда все равно. Я просто дура, которая не знает, когда остановиться. Каким бы ни был Эрос, он, как и я, не выбирал быть ребенком одного из Тринадцати.– Но я не конченая социопатка. Позволь помочь тебе.
–Мне не нужна твоя помощь.– Он разворачивается и идет обратно к лифтам.
–Но я все равно ее предлагаю.
Мое тело принимает решение пойти за Эросом, пока мозг не успел остановить меня; ноги движутся сами по себе, и я удаляюсь от относительной безопасности вечеринки. Войти в лифт – все равно что пройти точку невозврата. Я была бы рада сказать, что преувеличиваю, но репутация Эроса опережает своего обладателя, а согласно ей он… очень жесток и очень опасен. Сложив руки перед собой, я сдерживаюсь, чтобы не начать болтать всякую чушь.
Мы спускаемся на несколько этажей, и Эрос ведет меня мимо кабинетов из стекла и стали и толкает дверь, которая послушно ему поддается. Он закрывает ее за нами, и я понимаю, что мы находимся в роскошной уборной. Как и все остальное в башне Додоны, она выполнена в минималистичном стиле: черные полы, несколько кабинок, выложенная плиткой душевая и три стальные раковины. Возле двери небольшое пространство с парой уютных кресел и маленьким столиком.
–Похоже, ты неплохо здесь ориентируешься.
–Моя мать ведет много дел с Зевсом.
Я с усилием сглатываю.
–Наверху тоже находятся уборные.– Ближе к вечеринке.
–В этой есть аптечка первой помощи.– Эрос наклоняется, чтобы открыть шкафчик под раковиной, и морщится.
Это толкает меня начать действовать. Я здесь, чтобы помочь, а не смотреть, как он мучается.
–Сядь, пока не упал.
Удивлена, что он не спорит, а послушно идет к креслам и падает в одно из них. Я решаю не думать о странности происходящего и сосредотачиваюсь на своей задаче: понять, как сильно он ранен, залатать его и вернуться в банкетный зал, пока мать не отправила за мной поисковую группу.
Если учесть, что в последний раз, когда одна из ее дочерей пропала во время вечеринки в башне Додоны, в итоге она оказалась на другом берегу Стикса в объятьях Аида… Да, лучше не уходить надолго.
В шкафчике под раковиной действительно есть аптечка. Я достаю ее, поворачиваюсь и замираю.
–Что ты делаешь?– Я почти кричу, но ничего не могу с собой поделать.
Эрос останавливается, наполовину сняв рубашку.
–Что-то не так?
Все. Я уже десять лет знаю этого парня, и мы вращаемся в одних кругах, но я видела его только на вечеринках, идеально одетым и сияющим. Его красота головокружительна, она настолько совершенна, что кажется нереальной.
Сейчас он выглядит не таким совершенным.
Но таким реальным. Невозможно удерживать стену, которую я мысленно выстроила вокруг образа Эроса, опасного плейбоя, когда он снимает рубашку и обнажает тело, которое словно высечено богами. Усталость, отразившаяся на его лице, лишь усиливает его привлекательность, и я чувствую, что мне нечем дышать.
Паника. Настоящая паника. Нет, это не влечение. Только не это. Не к нему.
–Ты раздеваешься.
Я вижу пластыри, которые кто-то (а может, это сделал сам Эрос) налепил ему на грудь. Парень одаривает меня очаровательной улыбкой, которая получается слегка натянутой.
–У меня сложилось впечатление, что ты бы хотела, чтобы я снял одежду.
–Точно нет,– выпаливаю я и ощущаю, как рушатся барьеры, которые я с таким трудом создавала.
–Все остальные хотят.
Как ни странно, его высокомерие меня успокаивает. Я делаю вдох, еще один и бросаю на него ироничный взгляд. Мы лишь шутим. Я умею это делать. Всю взрослую жизнь обменивалась остроумными оскорблениями с такими, как Эрос.
