Парковка освещена настолько хорошо, насколько может быть освещена парковка, а значит, здесь полно темных уголков. Я прохожу мимо машин, из которых все до единой баснословно дорогие и блестят в тусклом свете. Единственный звук – шарканье моих ботинок по бетону.
Хочется надеяться, что меня настигла паранойя. Вполне возможно, что охранник отошел в туалет или куда-то еще, но за все годы, что приезжал к Елене, ни разу не видел, чтобы будка пустовала. Не могу рисковать жизнью Психеи.
Добираюсь до своей машины. Не похоже, чтобы ее трогали, но, оглядевшись по сторонам, наклоняюсь и включаю подсветку телефона, чтобы проверить ходовую часть. Не думаю, что моя мать так зла, что станет покушаться на меня, но она настолько неуравновешенна, что я ничто не стал бы принимать на веру. Через пять минут убеждаюсь, что в моей машине никто не копался.
И вдруг я слышу первый выстрел. Едва слышный звук, тихий свист пули, пролетевшей сквозь глушитель. Треск стекла. Крик Психеи.
Я вскакиваю на ноги и мчусь вперед. Чертовски заманчиво пробежать по главному проходу, но так я сам стану мишенью. Будь я на месте стрелка, то подстрелил бы Эроса, чтобы вынудить Психею выйти из будки охраны. Возможно, моя мать и не желает мне смерти, но сомневаюсь, что ее разозлило бы мое очередное ранение, если при этом будет устранена моя жена.
Ныряю между машинами, двигаясь как можно быстрее и пригибаясь ниже, чтобы меня не заметили. Еще один выстрел. Третий. Психея перестала кричать, но стекло не разбилось. Пока она в безопасности.
Дойдя до конца ряда, вижу стрелка. Невысокий парень в неприметных черных джинсах, черной футболке и кепке. Он озирается по сторонам, очевидно, зная, что я где-то поблизости, и, отпрянув назад, я снова прячусь в тени между двух машин. Незнакомец медленно поворачивается кругом, перезаряжая пистолет, и вновь наводит его на будку. Он спускает курок, и по стеклу прямо перед лицом Психеи расползается паутина из трещин.
Мой мозг замыкает от ярости и страха. Я перестаю думать, перестаю беспокоиться о дальнейших шагах. Бросаюсь на парня. Он оборачивается, но я оказываюсь быстрее. Сбиваю его с ног одним ударом, пистолет отлетает в сторону. Неважно. Мне он не нужен.
Я не даю ему ни единого шанса нанести ответный удар. Впечатываю его лицом в пол один, второй, третий раз, а потом еще один. Он обмякает. У меня трясутся руки. Какого черта у меня трясутся руки? Я стою, коленями прижав его к полу, и разрываюсь между стремлением убедиться, что он больше никогда не встанет, и нежеланием показать Психее, насколько я на самом деле ужасен, пока чувствую на себе ее взгляд.
Одно дело знать, на что я способен. Но совсем другое – увидеть это.
–Эрос!– Через стекло ее голос звучит приглушенно, но я отчетливо слышу в нем испуг. Не хочу смотреть на нее, не хочу видеть страх, вызванный мной. И неважно, насколько это заслуживаю – а я заслуживаю. Черт возьми, я потерян.
Звук открывшейся двери будки охраны делает то, что под силу только ему: заставляет меня сдвинуться с места. Я отталкиваю незнакомца в сторону и встаю между ним и Психеей.
Но она не смотрит на него. Спотыкаясь, она падает в мои объятья и прижимается с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.
–Идиот! О чем ты думал? Он мог тебя убить!
От потрясения не могу ступить ни шагу.
–Он стрелял в тебя.
Психея вцепляется в мою рубашку и смотрит на меня блестящими глазами.
–Больше никогда так не делай! Если бы он застрелил тебя, я…
Двери лифта открываются, перебив ее на полуслове. На парковку выбегают сотрудники службы безопасности. После этого все происходит быстро. Поняв, что это касается Тринадцати, они увозят нападавшего в участок, пока люди Ареса не приедут разобраться. Я сообщаю им о случившемся и сажаю Психею в машину.
Она откидывается на спинку сиденья, укутавшись в мое пальто. Она быстро трезвеет, и мне плохо оттого, что у нее испуганный вид. Но не пытаюсь к ней прикоснуться из страха, что она отпрянет. Выезжаю на улицу и направляюсь к дому.
–Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
Она так крепко вцепилась в мое пальто, что костяшки пальцев побелели.
–Ты пропустил тот момент, когда я беспокоилась о тебе?
–Я держал ситуацию под контролем.– Похоже, я ее не убедил, поэтому уточняю:– Но даже будь это не так, моя мать хочет не моей смерти.
–Хватит и одной пули, и неважно, чего хочет Афродита.– Она закрывает глаза, но тут же открывает их и слегка опускает окно.– Я недостаточно трезва, чтобы обсуждать это. Прости.
–Не извиняйся.– Сам я сожалею только о том, что моя мать сумела испортить такой прекрасный вечер. Пока все это не случилось, мы весело проводили время, выбрались туда, где должно быть безопасно. Психея познакомилась с людьми из моего круга, немного ослабила бдительность, а в награду за все усилия получила покушение на свою жизнь.– Этот город – чертова отрава.
–Сегодняшняя ночь повлечет за собой последствия.– Она снова закрывает глаза.
–Повлечет,– тихо говорю я.
В Олимпе убийство запрещено законом. Строжайше. Что не мешает Тринадцати отправлять таких, как я, выполнять грязную работу, но огласке это не предается. Организовав нападение на Психею в доме Елены, когда та выходила с ее вечеринки, моя мать выставила наш конфликт на всеобщее обозрение, особенно если нападение можно будет хотя бы отдаленно связать с ней. Сейчас это большой вопрос. Зевс вмешается, потому что в этом оказалась косвенно замешана его сестра. Арес начнет расследование. Не сомневаюсь, что Деметра с Персефоной заявятся ко мне на порог, как только услышат новости, а значит, Аид тоже не останется в стороне.
Все и так было запутанно, а станет еще хуже.
Я должен бы радоваться, но не могу избавиться от чувства, что по мне это тоже ударит. Моя мать бывает крайне импульсивна, но она не глупа. Она позаботится, чтобы все это не было связано с ней или, по крайней мере, не только с ней.
Нет, расплачиваться за события этой ночи придется кому-то другому. В этом я не сомневаюсь.
Не имеет значения, что Психея настояла, чтобы мы сегодня поехали на вечеринку. Я знал, чем рискую, знал, что моя мать не остановится. Но решил, что смогу ее защитить. Я не рассчитывал, что Афродита осмелится напасть на нас на парковке дома сестры Зевса, и из-за моей самонадеянности Психея могла пострадать.
Я облажался.
Глава 26
Психея
Я просыпаюсь в постели со страшной головной болью. Последнее, что помню о прошлой ночи: как, сидя в машине Эроса, безуспешно пыталась держать глаза открытыми. А значит, он отнес меня в кровать. Снова. Со стоном повернувшись набок, вижу на тумбочке бутылку энергетика и таблетки обезболивающего. Записки нет, да и с чего ей быть? Эрос слишком практичен, чтобы придавать этому жесту романтичность.
