Но именно ее Психея мне предлагает. Возможно, не защиту как таковую, вернее будет сказать, что она предлагает мне безопасную гавань. Обе эти мысли так же чужды мне, как фантазия, что у меня из спины вырастут крылья и я взлечу.
–Будешь сэндвич?
–Конечно.
Я готовлю нам по сэндвичу, а она внимательно за мной наблюдает. Меня снова поражает, как легко быть с Психеей. Даже когда мы спорим или трахаемся до помутнения рассудка, мы органично вписываемся в жизнь друг друга. Это дар, который я не ожидал получить. Он заставляет меня… желать. Желать того, что, по моему собственному убеждению, не для меня.
Например, дети.
–Ты тогда всерьез говорила, что хочешь детей, Психея?
Она вздрагивает.
–Что?
Разрезаю ее сэндвич пополам и пододвигаю ей тарелку.
–Просто вопрос.
–Я…– Она смотрит в тарелку, а потом поднимает на меня взгляд.– Да. Всерьез. Это не было уловкой, чтобы заставить тебя сопереживать мне. Я правда хочу семью.
Еще месяц назад я бы высмеял любого, кто предположил бы, что я могу желать того же. Но после разговора с Зевсом не могу выбросить из головы образ подобного будущего с Психеей. Я хочу этого. И не важно, что она заслуживает лучшего, чем я. Никто другой не будет готов ради нее спалить весь гребаный город. Не знаю, стану ли хорошим отцом (не сказать, что у меня был образец для подражания), но думаю, мы справились бы с воспитанием детей. Вместе.
Но знаю, что не стоит говорить ей, чем сейчас заняты мои мысли. Нам предстоит преодолеть мощное препятствие, прежде чем сможем хотя бы в общих чертах говорить о будущем. Хотя, если успешно устраним угрозу в лице моей матери, больше не останется причин сохранять этот брак. Я не смогу заставить ее остаться, даже я не настолько безжалостен, чтобы удерживать ее, если она хочет свободы.
Неприятные, отчаянные мысли.
Что мне, черт побери, делать?
Мы заканчиваем есть в тишине. Да и что еще сказать? Я испытываю желание привязать ее к себе навсегда и в то же время молчать, чтобы не сказать слов, которые ни она, ни я не сможем забрать назад.
Одно дело признаться, что она мне небезразлична. Но я никогда не решусь сказать ей правду, которая бурлит во мне. Я даже самому себе едва могу в этом признаться.
Я люблю ее.
Пробую слова на языке, пока мы чистим зубы. Этот эпизод семейной жизни наверняка обыденный для большинства пар, но мне хочется навсегда запечатлеть его в памяти, потому что его тоже ничем не заменить. Все эти простые мгновения, проведенные с Психеей, для меня новы и непривычны. И если я потеряю ее, придется продать этот чертов пентхаус и уезжать, ведь Психея сумела оставить отпечаток на каждом участке пространства за то короткое время, что мы провели вместе.
Я больше не смогу спать в своей кровати, помня, сколько удовольствия мы доставили в ней друг другу. Никогда не смогу готовить на своей кухне, не проигрывая снова каждое слово каждого разговора, который мы здесь вели. А фойе? Нечего и думать.
Она даже не успела дополнить пространство предметами, как планировала. Я не смогу жить здесь, гадая, какие изменения она бы внесла, будь у нее достаточно времени. Меня это доконает.
–Эрос.
Вдруг понимаю, что слишком долго смотрю на свое отражение в зеркале, и качаю головой.
–Ерунда. Со мной все в порядке.
–Ты уверен?
Нет. Ни капли. Поворачиваюсь к ней. Было бы так просто поцеловать ее и покончить с необходимостью говорить что-то еще. Знаю, что ее тело таит спасение, которое не найду больше нигде. Но мы уже вышли за рамки секса, и оба это знаем.
–Психея.
Она наматывает прядь волос на палец и хмурит брови.
–Да?
–Я…– Черт, почему так трудно? Я прокашливаюсь и пытаюсь снова.– Ты нужна мне этой ночью.
Выражение ее лица становится мягче.
–Хорошо.
Я почти смеюсь. Рассмеялся бы, но в комнате не хватает воздуха, чтобы заполнить мои легкие.
–Ты даже не спросишь, что именно мне от тебя нужно?
–Нет.– Она слегка улыбается.– А что? Мне стоит бояться?
Может, она и испугалась бы, если бы знала, что творится у меня в голове, как мне хочется привязать ее к себе всеми возможными способами. Я потираю грудь тыльной стороной ладони.
–Я… Мне хочется обнимать тебя сегодня.
Похоже, ее удивляют мои слова.
–Обнимать меня? Я была уверена, ты предложишь экстравагантное сексуальное действо.
–Может, позже.– А стоит. Она призналась, что не может отделить секс от эмоциональной привязанности, а значит, соблазнить ее – верный способ гарантировать, что она влюбится в меня так же сильно, как и я в нее.
Но сегодня мне нужно не это. Мне нужно, чтобы она находилась рядом, прижавшись ко мне всем телом, пока я лежу и слушаю ее равномерное дыхание. Черт возьми, мне просто нужно ее обнять. Я отвожу взгляд, краснея вопреки всем усилиям.
–Все нормально. Забудь.
–Нет.– Она говорит тише.– Нет, прости. Это был ужасный ответ.– Подходит ближе и обнимает меня.
Преступление, насколько безупречно сочетаются наши тела. Как я должен жить дальше, зная, что в мире есть человек, который является второй половинкой моего пазла? Черт возьми, я совершенно потерян.
Она сжимает меня крепче.
–В одежде или без?
–Без.
Психея тихо смеется.
–Хорошо. Идем.– Она отпускает меня и выходит из ванной, а мне остается только следовать за ней. Жена раздевается по пути к кровати. Она бросает на меня взгляд через плечо.– Ты ведь пялился на мою задницу?
–Разве можно меня за это винить? У тебя отличная задница.– Большая и аппетитная.
–Знаю.– Она ложится под одеяла и отодвигается, оставляя мне место.
Быстро раздевшись, ложусь к ней. Простыни прохладные на ощупь, а Психея, не теряя времени, прижимается ко мне и утыкается носом в шею.
–Ты поддерживаешь здесь слишком низкую температуру.
Я укладываюсь удобнее, и она устраивается у меня на груди. Вот оно. Вот что мне нужно. Чувствую ее сердцебиение, спокойное дыхание на моей коже. Напоминание, что она здесь, в безопасности, и так будет до самого утра.
Она обхватывает мои ноги своими и прижимается ближе.
–Эрос?
–Да?– Я перебираю пальцами ее волосы, наслаждаясь их тяжестью в ладони.
–Я говорила всерьез. Я не допущу, чтобы дошло до того, что тебе придется выбирать между мной и твоей матерью. Есть другое решение. Просто мне нужно время, чтобы его найти.
Закрываю глаза, унимая беспокойные мысли.
