Большинство людей ведут себя предсказуемо, пусть и нелогично. Ими движут низменные порывы, даже когда они пытаются играть в политические игры; все чего-то хотят, и когда я выясняю, что это, то легко могу видеть на десять, двадцать, тридцать шагов вперед.
Но не могу понять, зачем Елена выдвинула свою кандидатуру. У нее есть власть, влияние и столько денег, сколько большинство людей не смогут потратить за всю жизнь. Она достаточно хитра, чтобы не отказываться от политически выгодного брака, она была готова к этому, как только стала взрослой. Неужели она лишь очередная жадная до власти представительница семьи Касиос, которая пытается заполучить титул? Или это бунтарская выходка, чтобы насолить ее брату? Ни один из этих вариантов не кажется мне правдоподобным.
Помимо того, что Елена – загадка, я испытываю к ней невероятное физическое влечение. Понятия не имею, что увидел Ахиллес, когда мы с ней были на полу в тренажерном зале, но я готов признать, что прижимался к ней ближе, чем было нужно, а мое тело взяло надо мной верх, даже если никто из нас ничего об этом не сказал. А как она смотрела на мои губы…
Я не виню Ахиллеса за то, что он с ней переспал. Не знаю, что должен чувствовать. Ревность. Злость. Боль. Вину. Ситуация непростая, и то обстоятельство, что завтра мы участвуем в первом состязании, еще больше все усложняет.
Это не имеет значения.
Когда мы ступили на этот путь, я решил, что Ахиллес будет частью моей жизни так долго, как сам захочет, а я стану поддерживать его и делать все, что в моих силах, чтобы он осуществил свою мечту стать Аресом. А боль, которую я испытал оттого, что он переспал с Еленой, хотя сам заявил, что она под запретом, ничего не меняет. Завтра я сделаю все возможное, чтобы он прошел первое испытание. Вряд ли ему понадобится моя помощь, но Ахиллес многого не видит, когда идет к цели. Если обстоятельства меняются, он не всегда это замечает. Потому я здесь. Просто… никогда не думал, что эта роль будет мне ненавистна.
* * *
Следующее утро не приносит ясности. Я забегаю в общую гостиную раньше всех, беру еду и возвращаюсь в свою комнату. Все еще не готов видеться с Ахиллесом и не представляю, какой будет моя реакция, когда увижу Елену.
Вчера я сказал правду. Не виню ее в том, что случилось. Она знает, что у нас с ним свободные отношения. У нее не было причин думать, что она нарушила границы, когда переспала с Ахиллесом.
Моя ревность неразумна. Это дикие эмоции, и не уверен, что они не вспыхнут в момент, когда увижу Елену. Не уверен, как поведу себя, если это случится. Она заслуживает большего, чем быть дубинкой, которой мы с Ахиллесом бьем друг друга, но не могу гарантировать, что не использую ее именно так при первой возможности.
Неприятное осознание.
К тому времени, когда за нами приходит Беллерофонт, я переполнен беспокойством. И оно становится сильнее, когда выхожу из комнаты и вижу, что Елена и Ахиллес уже стоят в коридоре. Нам не дали никаких рекомендаций по поводу одежды, поэтому я надел компрессионные штаны и футболку. В такой одежде легко двигаться, но в то же время она облегает тело достаточно, чтобы ни за что не зацепиться и не позволить сопернику схватиться за нее. Ахиллес одет в комплект, который мы заказали для него, в том же стиле, что и мой, но с черным и серебристым рисунком, призванным привлекать внимание. Он выглядит хорошо, как бог, роль которого играет, когда ему приходится общаться с публикой от имени Афины.
Елена…
Елена выглядит как принцесса. На ней крошечные шорты, которые обнажают длинные ноги, и облегающий спортивный топ все черное с золотом и блестит даже при слабом освещении. На ее коже и гладко зачесанных волосах видны блестки. Сегодня она не умалила своей красоты. Дымчатый макияж и черная помада должны смотреться слишком броско, но в сочетании с блестками придают ей неземной вид.
Они выглядят… как пара.
Беллерофонт прокашливается, и я понимаю, что засмотрелся.
–Идем.– Они отворачивается, и нам остается только идти следом к выходу.
Ахиллес пытается поймать мой взгляд, но я мотаю головой. Я не в настроении что-то прояснить, а даже если бы был, сейчас неподходящее время.
–Придерживайся плана,– тихо говорю я.
Он кивает, но без особой радости. Ничего. Я сейчас тоже не особо рад. Посматриваю на Елену, но, похоже, она погружена в свои мысли, ее взгляд устремлен в невидимые дали.
Когда мы выходим, то понимаем, что остальные бойцы уже собрались. Все молча рассаживаются по фургонам, даже Парис. Я оказываюсь между Ахиллесом и Еленой и мог бы посмеяться над иронией ситуации, если бы у меня не перехватило дыхание. В груди ворох эмоций, и я делаю единственное, что приходит на ум. Единственное, что имеет смысл.
Сосредотачиваюсь на предстоящем состязании.
Испытание будет проверкой физической силы – за титул Ареса все, как правило, такие. Скорее всего, это будет испытание на время, а не состязание друг против друга. Такие приберегают напоследок. Во время последних четырех или пяти состязаний за титул Ареса первой была гонка. Простой способ отсеять большинство претендентов. Вот на что я сделал бы ставку.
Но гонка не означает, что обойдется без боя. Обычно он вписывается в формат испытания. В конце концов, людям нравятся зрелища, и кровавый спорт – самое старое зрелище из всех.
Фургон останавливается, двери открываются. Пора. Я выхожу первым, мне нужно выбраться из этого замкнутого пространства. Пусть Елена и Ахиллес даже не взглянули друг на друга, а развивающаяся связь между ними может быть плодом моего воображения. Мне нужно побыть одному. К сожалению, до конца испытаний мне это не удастся.
Когда выходят другие участники, мои нервы не успокаиваются. Наоборот, становится хуже. Перед тем, как вступаю в конфликт, всегда наступает такой момент, когда тошнотворный спазм в животе дает понять, что никакого планирования и выстраивания стратегий недостаточно, чтобы я был полностью готов к встрече с реальностью. Всегда остается место для переменных, которые не могу учесть.
Однако еще никогда ставки не были так высоки.
Беллерофонт сцепляет руки за спиной и оглядывает собравшихся.
–Первое испытание скоро начнется. У вас будет две минуты, чтобы осмотреться, после чего прозвучит звуковой сигнал. Как только это произойдет, у вас будет пять минут, чтобы пройти полосу препятствий. Если упадете, сразу выбываете.– Едва дождавшись от нас утвердительного ответа, они разворачивается и уходит по длинному бетонному коридору.
Я слышу шум толпы. Чувствую ее по вибрации, проходящей сквозь бетон. Это лишает меня самообладания, но я гоню это ощущение прочь. В конце концов, люди собрались здесь не для того, чтобы увидеть меня. Если пойму это, приму эту мысль, мне больше не нужно думать о зрителях. Я здесь не для того, чтобы победить. А в качестве поддержки.
Ахиллес нагоняет меня.
–У нас все хорошо?
–Я все еще злюсь на тебя.– Хотя это не совсем так. Да, я испытываю злость, но еще всепоглощающее чувство утраты. Это начало конца, которого я боялся с тех пор, как полюбил Ахиллеса. Пусть он еще не ушел, но горечь пускает свои корни.
