Теплое чувство в груди немного рассеивается.
–Не имеет значения.– Я не стану признавать, что Парис меня пугает. Пробивает брешь в моей уверенности, эмоциональной безопасности, а потом стоит с легкой улыбкой на губах и наблюдает, как теряю контроль и прихожу в ярость. Было время, когда успокаивала себя тем, что он причиняет мне только душевный вред, будто это чем-то лучше. Правда в том, что он причинил мне непоправимый ущерб как психологически, так и эмоционально. Делаю глубокий вдох.– Он не имеет значения.
Похоже, Патрокл мне не верит.
–Неправильно, что он так говорит с тобой.
–Нет. Неправильно.– Я вижу заставший на их лицах вопрос и, быть может, поэтому, отвечаю, не заставляя их его озвучивать. «Почему ты была с таким человеком?»– Он не был таким, когда мы только познакомились. Он был… милым.– Лицо горит от унижения. Я выросла в Олимпе. Я должна была знать, что нельзя верить милому обманчивому облику, каким бы убедительным он ни был. Но я так изголодалась по доброте, что угодила прямо в объятья Париса.– Все было как в истории про лягушку в кипятке. Я не замечала, что он меня изводит, пока не стало слишком поздно.
Ахиллес хрустит костяшками пальцев.
–Хочешь, я отметелю его за тебя?
Я улыбаюсь вопреки всему.
–В этом нет необходимости. Я сама могу сражаться в своих битвах.
–Спасибо, что сказала нам, Елена.– Патрокл внимательно смотрит на меня и наконец говорит:– Парис не победит. Он самый слабый соперник, и без поддержки Гектора у него нет ни единого шанса.
Хотелось бы мне в это верить. Проблема в том, что Парис не должен был пройти второе испытание. Он тренируется достаточно, чтобы поддерживать свое тело в идеальной, на его взгляд, форме, но он не спортсмен и не воин, как остальные участники. Он не должен был первым выйти из лабиринта. А когда дойдет до боя? Возможно, он не победит в честном бою, но Парис ни разу в жизни не участвовал в честном бою. И то, как он напал на Аталанту, это только доказывает.
–Недооценивать его – ошибка.– У обоих такой вид, будто они готовы возразить, но я отмахиваюсь. Проще сосредоточиться на турнире, на других участниках, чем думать, что ждет нас в будущем. Не говоря уже о том, что мы так ничего и не узнали о нападавшем и почему его забрали из-под надзора Афины. Дать ответы на эти вопросы может только Зевс, да и то не без боя, а я не могу добиться этого, пока не закончится турнир. Сдается мне, эти ответы меня не обрадуют. Такое редко бывает, когда дело касается вопросов, которые моя семья предпочла бы скрыть.
А остальное? Будущее, в котором эта странная, шаткая связь между мной, Ахиллесом и Патроклом рухнет и обратится в пепел? Мне невыносима мысль об этом.
Проще сосредоточиться на насущных проблемах.
–К тому же он не единственный, о ком мне нужно беспокоиться. Даже если Парис не соперник (а он соперник, иначе его бы здесь не было), никто не поспорит с тем, что Минотавр крайне опасен.
–Мы разберемся с ним.– Патрокл говорит с такой уверенностью, будто уже все спланировал. Будто жизнь не имеет особенности бить по зубам, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Будто забыл, что сам едва не вылетел, когда его побил Гектор.– Тебе не о чем беспокоиться. Ни Парис, ни Минотавр не победят.
–Да, все так говорят.– Я неторопливо качаю головой.– Знаешь, что сказал мой брат, чтобы утешить меня, когда выдал замуж, скрепляя потенциальный альянс? Он сказал, если новый Арес меня тронет, он его убьет.
Ахиллес прищуривается.
–Кажется, Зевс слегка забегает вперед, но что в этом плохого?
Мой смех звучит резко.
–Плохо то, что он строит множество предположений, которые не основаны на реальности. Чтобы удержать титул, я Аресу не нужна. От утешения, что за меня отомстят, мне лучше не становится. С другой стороны, он сказал это, не чтобы мне стало лучше. Но чтобы успокоить свою несчастную совесть.– Или, что еще хуже, заставить меня добровольно стать жертвой. Впрочем, этого вслух сказать не могу. Таким откровением не могу поделиться даже с этими двумя.
Ахиллес поднимает брови.
–Не знаю, о чем ты беспокоишься, принцесса. Я стану следующим Аресом, и хотя мне в меру нравятся пощечины, препирательства и ссоры, перерастающие в бурный секс, все это нравится мне, когда все участники процесса приятно проводят время. Со мной ты в безопасности.
Я смотрю на него, оторопев на мгновение. Неужели он думает, что это утешает? Я могу признать, что Ахиллес лучший претендент, но его победа означает мое поражение. Это значит, что я проведу остаток жизни в роли заботливой жены.
Я сажусь в кресло напротив него, внезапно почувствовав сильную усталость. Мне нельзя забывать, что эти двое мужчин не мои союзники. Вовсе нет. Пускай они охраняют мое тело и доставляют столько удовольствия, что я и мечтать не могла… Но это неважно. Мы противники.
Боги, это не должно причинять такую боль.
–Звучит далеко не так утешительно, как тебе бы хотелось.
–Ахиллес все делает по-своему,– пожимает плечами Патрокл.– Честно говоря, он лучший кандидат в победители.
Я негодую. Мне даже в голову не приходит скрыть мою реакцию. Только не с ними.
–Я лучший кандидат.
Ахиллес отвечает надменной улыбкой, будто смеется надо мной.
–В самом деле, принцесса? Со многими солдатами ты разбиралась в своем позолоченном пентхаусе?– Возможно, вопрос звучит язвительно, но вижу, что он не пытается вести себя жестоко.
Более того, он прав, по крайней мере в этом. У меня нет опыта общения с солдатами. Никакого. Всю жизнь у меня была охрана, но она, как правило, по моему настоянию всегда сливается с фоном или держится на расстоянии, и я вообще забываю о ее существовании. Я вступила в этот турнир, готовая к тому, что мне придется учиться обязанностям Ареса с нуля, но я умна, амбициозна и не боюсь вести нечестную игру. С остальным разберусь по ходу дела.
Поднимаю подбородок.
–Я быстро учусь.
–Да, так я и думал.– Он ухмыляется.– Послушай, Елена, ты та еще оторва. С этим никто не спорит. Ты задала жару в обоих испытаниях, и не будь здесь нас, у тебя был бы хороший шанс завоевать титул Ареса. Но факт остается фактом: тебе не хватает для этого навыков.
Я устала от того, что меня недооценивают. Да, знаю только основы вопросов безопасности, но это не значит, что плохо подготовлена к этому титулу. Эти двое умны, амбициозны и воспринимают меня всерьез, но они все равно не понимают. Нет причин, чтобы меня это уязвляло. Больше никто не видит меня настоящую, не понимает, на что я способна. Почему же Ахиллес и Патрокл должны стать исключением?
Честно говоря, это преимущество. Как бы это ни раздражало, то, что меня недооценивают, всегда играло мне на руку. Сейчас самое время помалкивать и позволить им верить, что они знают то, чего не знаю я.
Но у меня ничего не выходит.
