Елена рассматривает стоящую перед ней тарелку.
–А почему они не нанесли ответный удар? Устранив Пейто, они бы устранили угрозу.
–Тебе лучше знать.– Даже проживая на задворках мира Тринадцати, понимаю, как все устроено. Всегда существует другая угроза, другой враг. Люди, которые остаются и процветают в такой обстановке, готовы заплатить цену или позволить заплатить ее своим близким. Мои матери решили, что цена слишком высока.
Она вздыхает.
–Да, пожалуй, лучше.– Елена берет в руки вилку, но кладет ее снова.– Это все очень романтично. Они жалеют о своем решении?
Я пожимаю плечами.
–Они хотели обеспечить нашей семье безопасность больше, чем хотели власти. Кажется, они довольны результатом.– Я вырос в доме полном любви и безопасности. Сомневаюсь, что можно было бы рассчитывать на безопасность, если бы они стали преследовать свои амбиции. До сих пор помню царившее между ними напряжение и ссоры, когда я был маленьким. Многие воспоминания расплывчаты, но только не эти. Они расслабились, когда мы переехали, и стали меньше ссориться.
Она задумчиво кивает.
–А что они думают о твоем участии в турнире?
–Они все понимают,– фыркает Ахиллес.– Мы с Патроклом давно встали на этот путь. Они знали, что мы стремимся к славе и всему, что с ней связано.
Я невольно улыбаюсь. Ахиллес часто раздражает моих матерей, но они любят его почти так же сильно, как я.
–Да, ты давно метишь на самый верх. Таковы были одни из первых слов, которые ты сказал мне в тренировочном лагере. Ты огляделся вокруг и произнес: «Однажды все в Олимпе узнают мое имя».
Ахиллес даже не краснеет.
–Я знаю, чего хочу.
Елена напрягает плечи – верный знак, что мы снова начнем спорить о титуле Ареса, о том, какое он имеет значение, и что таит будущее. Мы снова будем обсуждать все это, потому что решения нет. Только теории.
Я встреваю, пока мы не успели отойти от темы.
–Я показал тебе свой бардак. Теперь ты покажи свой.
Она натянуто улыбается.
–У тебя было счастливое детство? Даже до переезда?
–Да.– Это правда. Я никогда не испытывал нужды. Знал, что матери любят меня. Были и обычные детские трудности, особенно учитывая, что мне нужно много времени для размышлений, но не было ничего особенного.
–А у меня нет.– Она перекидывает волосы через плечо.– Все мои материальные потребности удовлетворялись. Знаю, знаю, Ахиллес,– бедная богатенькая девчонка, вот только…
Вид у него слегка виноватый.
–Вот только Зевс.
–Да, вот только Зевс.– Елена вздыхает и отодвигает тарелку. Она съела половину омлета и немного фруктов, а это очень мало, но я не хочу сейчас настаивать, раз она готова слегка опустить свои стены и позволить нам увидеть ту часть себя, которую до сих пор скрывала.– Он убил мою мать. Знаю, что таковы слухи и все воспринимают это как что-то вроде городской легенды, но это правда. Они ссорились, и он столкнул ее с лестницы. Она свернула шею.
Ахиллес напрягается и смотрит на меня. Не знаю, что должен на это ответить. Слова «мне жаль» звучат как величайшая на свете чушь. Я все еще сомневаюсь, как ответить, а Елена продолжает.
–Я говорю это не для того, чтобы вы меня пожалели. Это лишь один из многочисленных грехов, в которых можно обвинить моего отца. Он был чудовищем и воспитал меня, а значит, я тоже отчасти чудовище.– Наконец она поднимает взгляд и ошеломляет решительностью.– Так что да, я избалованная принцесса, но не только. Я пережила его. Переживу и все, что мне уготовили брат с сестрой. Может, было время, когда согласилась бы с их планами, по крайней мере отчасти, чтобы сохранить мир, но я уже не та. Я заслуживаю большего, чем быть чьим-то призом.
В груди щемит с силой, к которой я не готов.
–Елена…
–Мне нужно немного побыть одной. Пойду, постараюсь вздремнуть.– Она встает из-за стола и уходит в спальню.
Звук закрывшейся двери звучит неестественно громко.
Я поворачиваюсь к Ахиллесу и вздыхаю.
–Сущий кавардак.
–Она справится с разочарованием, когда все утрясется.– Однако он хмурится и отталкивает от себя тарелку, не доев.– Возможно, потребуется время, чтобы заслужить ее прощение, но мы это сделаем.– Его голос звучит не так уверенно, как обычно.– Она должна нас простить.
Не думаю, что Елена должна что-то делать, в том числе прощать нас. Только не за это. Меня даже подташнивает. Очевидно, что любой, кому было известно о репутации Зевса, знал, что он не был хорошим человеком. Три мертвые жены, немало предполагаемых случаев нападения и сын, которого он выгнал из города за то, что тот не захотел ему подчиняться. Все это складывается в неприятную картину. Не знаю, как я не подумал, каково было расти в такой семье. Если правильно помню, мать Елены умерла, когда та была подростком. Мачеха продержалась всего несколько лет после того, как Зевс женился снова.
У меня бегут мурашки по коже.
–А вдруг ее это сломит?
–Сломит ее?– Ахиллес качает головой.– Да ты видел эту женщину? Она слишком сильная, слишком упрямая. Возможно, иногда она сомневается в себе, но, как сама сказала, она боец. Одним небольшим разочарованием ее не сломишь.
Мне хочется в это верить. Правда. Но люди – не просто проблема, которую можно решить. Эмоции часто идут вразрез с логикой. В противном случае мы бы вообще не оказались в этой ситуации.
–Надеюсь на это.
Ахиллес вздрагивает. Он откидывается на спинку стула.
–Я не хочу ее сломить, но я…
–Хочешь этого очень давно.– У него столь же веские причины претендовать на титул Ареса, как и у Елены, которые тоже коренятся в прошлом, в боли и неуверенности. Он больше не беспомощный ребенок, который вырос в одном из приютов Геры и был определен в солдаты Ареса. Понятно, что он стремится укрепить свое положение среди власти и амбиций. Провал, возможно, его тоже не сломит, но Ахиллес никогда не терпел настоящей неудачи, как только нацеливался на результат. Не знаю, как на него повлияет поражение.
–Не представляю, как поступить.
–Такого еще не было.– Он отвечает мне усталой улыбкой и встает. Хлопает меня по плечу.– Давай приберем тут, оставим Елене что-нибудь перекусить на случай, если она проголодается, и займемся восстанавливающей йогой. У тебя хреново получается скрывать напряжение, и это наверняка поможет.– Он натянуто улыбается.– Что бы ни случилось, мы со всем разберемся.
–Несмотря ни на что?– Это детская мольба, не имеющая под собой никакой логики, но не могу не произнести ее. Хочу, чтобы они оба были счастливы. Хочу, чтобы на этом все не заканчивалось. Глупо. Чертовски глупо.
–Да, Патрокл. Несмотря ни на что.
Мы убираем часть еды в мини-холодильник и просим одного из подчиненных Беллерофонта выбросить остальное. Ахиллес запирает дверь, а я совершаю последний обход по номеру. Интервью отменили, поэтому нам никуда не нужно идти, но все равно есть риск, что на Елену снова попытаются совершить покушение. Тот, кого так сильно разозлило, что она прошла первое испытание, должно быть, в ярости, раз она дошла до финального.
