Сегодня все удаляются драматично.
Проходит еще час, прежде чем медсестра приходит за мной и ведет по коридору к лифту, а затем еще по нескольким коридорам в палату, в которой на больничной койке лежит Патрокл. Он выглядит слишком бледным, слишком худым. Прежний страх разгорается во мне с новой силой.
–С ним все будет хорошо?
–Доктор все разъяснит.– Сестра колеблется, но, должно быть, замечает панику в моем лице, потому что наклоняется ближе и понижает голос.– Он полностью поправится. В процессе выздоровления могут возникнуть проблемы, но с ним все будет хорошо.
Не знаю, верю ли ей. Но должен верить.
–Спасибо.
–Он очнется, когда будет готов. Наберитесь, пожалуйста, терпения.– Бросив на меня последний многозначительный взгляд, она выходит из палаты.
Он выглядит таким… слабым. Патрокл лежит на кровати, подключенный к нескольким аппаратам, а его кожа бледнее, чем обычно. Меня пронзает чувство вины, впиваясь глубоко. Он участвовал в турнире только ради того, чтобы прикрывать меня. Нужно было дать ему выбыть после второго испытания, как он и хотел, надо было слушать его всякий раз, когда он предупреждал об опасности, когда я упрямо рвался вперед. Я заставил его участвовать, а потом заставил продолжать, даже когда он был ранен. Я хотел, чтобы он был рядом, и из-за этого эгоистичного желания он теперь лежит на этой койке, неподвижный и обессиленный.
Пускай не я держал в руках меч, который его ранил, но это все моя вина.
Здесь не так много места, как внизу, и боюсь, что задену его кровать и случайно причиню ему боль, если снова начну расхаживать. Поэтому не делаю этого. Загоняю свою беспокойную энергию поглубже и сажусь на стул рядом с койкой.
Этот засранец будто бы ждал, когда перестану суетиться, потому что он почти сразу же открывает глаза.
–Ахиллес?– Даже его голос звучит ненормально хрипло и слишком тихо.
Пододвигаю стул ближе и беру его за руку.
–Я здесь.– Прикосновение к нему немного успокаивает меня, но не избавляет от чувства вины. В груди щемит, и становится ужасно. С ним все хорошо.
Остальное неважно. С ним все хорошо.
–Я облажался.
–Думаю, можно смело утверждать, что единственный, кто действительно облажался,– это я.– Ужасное чувство в груди отражается и в голосе, отчего он звучит хрипло.– Я втянул тебя в эту передрягу, потому что не мог вынести мысли, что тебя не будет рядом. Ты дважды пострадал, потому что мне было плевать на все, кроме своих потребностей. Прости меня. Я знаю, что этого недостаточно, но мне чертовски жаль, Патрокл.
–Ахиллес…– Патрокл с силой сжимает мою руку. Жест выходит гораздо более слабым, чем обычно, но он доносит свою точку зрения.– Парис завоевал титул Ареса?
–Нет.
Он выдыхает и расслабляется.
–Слава богам. Если бы в итоге Елена вышла за этого ублюдка… Мы обещали ей, что этого не случится.– Он резко открывает глаза.– Погоди, это значит, что Елена стала Аресом.
–Да.– В моем голосе снова слышится горечь, но не знаю из-за чего: из-за Елены или всей этой ситуации. Медленно качаю головой.– Ты бы ее видел. Она уклонилась от трех стрел и метнула в него один из своих ножей.
–Рискованно,– тихо говорит он.
–Она справилась.– Я вдруг замечаю, что улыбаюсь несмотря ни на что.– Попала ему прямо в плечевой сустав и сбила его на землю.
Патрокл сжимает мою ладонь.
–Мне жаль.
–Тебе о чем сожалеть?– Я говорю резко, но здесь присутствует только один человек, который знатно облажался, и это я.
Он слабо улыбается.
–Я знаю, что ты хотел титул Ареса. Мне жаль, что тебе не довелось исполнить мечту.
Колеблюсь, но Патрокл вовлечен в эту ситуацию вместе со мной, и не могу утаивать от него информацию, хотя слова Афины все еще кружатся в моей голове.
–Афина заезжала в больницу.– Он молчит, поэтому заставляю себя продолжить:– Говорит, что хочет, чтобы я остался ее заместителем. Полагаю, Беллерофонт доложили ей, как сильно мы сблизились с Еленой, и она хотела сообщить, что мне придется уйти в отставку, если хочу продолжить вести дела с Аресом. Если сделаю это, обратного пути не будет.
–Вот как.
Жду, но Патрокл не выдвигает никаких блестящих идей.
–Ну и?
–Что ну и?– Он опускает голову на подушку и снова сжимает мою руку.– Я не могу говорить тебе, какой выбор правильный, Ахиллес. Это важное решение, и только тебе под силу его принять.
–О чем ты говоришь, черт побери?
Он качает головой.
–Тебе решать, будет ли цена слишком высока.
Обдумываю его слова: все, что он сказал и о чем умолчал.
–Ты перейдешь к Елене.
–Я не стану делать выбор,– твердо говорит Патрокл.– Я люблю тебя. Всегда буду любить. Но и свои чувства к ней игнорировать не могу.
–Афина будет не рада, если ты попытаешься перейти эту черту.
Он пожимает плечами.
–Тогда уйду в отставку и выясню, не согласится ли Аполлон меня нанять. Он из тех, кто видит ценность в информации, поэтому не станет возражать, если продолжу отношения с новым Аресом и с заместителем Афины.
–Ты подумал об этом.– Не могу понять, обвиняю его или нет.
–Я считал, что ты станешь Аресом.– Наконец он отводит взгляд.– И, честно говоря, даже не подумал составить план на случай непредвиденных обстоятельств перед третьим испытанием. Но, Ахиллес…– Он смотрит мне в глаза.– Я знаю тебя. Ты не просто чушь молол, чтобы оставить Елену с нами. Если бы ты говорил не всерьез, вообще не стал бы поднимать этот вопрос. Неужели все так быстро изменилось только потому, что ты не стал Аресом?
У меня нет простого ответа. Не уверен, что он вообще существует. Наконец, отвечаю:
–Если попытаюсь сойтись с Еленой, и мне все выйдет боком, я на самом деле потеряю все. Для меня это непростой выбор.
–Разве?
Я готов возразить, но смолкаю, не успев начать. Что, если Патрокл прав? Да, увольняться и переходить к Елене рискованно. Возможно, она вела более сложную игру во время турнира, манипуляциями заставив нас стать ее союзниками, прикрывать ее, но… Я в это не верю. Ни на секунду.
Связь, возникшая между нами тремя, была настоящей. Более того, понимаю Елену. Мне не нужно быть таким умником, как Патрокл, чтобы понимать эту женщину. С нами она чувствовала себя в безопасности. Показала нам свою уязвимость. Все было по-настоящему. В этом я уверен.
Откидываюсь на спинку неудобного больничного стула, но не отпускаю руку Патрокла. Он как всегда прав. Если все между нами было по-настоящему, вопрос выбора вообще не стоит. Я ожидал, что Елена переживет утрату своей мечты, когда одержу победу. Крайне лицемерно не желать сделать то же самое, пусть мне и страшно. Я качаю головой и невольно улыбаюсь.
