Она сказала тем же мирным голосом:
–Тогда завалимся вместе. Тебе после такого стресса нужно что-нить такое вот… чувственное.
–Никакого стресса,– заверил я.– Это же словно мусор бросить в ящик. Да и зачем, ты меня неплохо разгрузила.
Она сказала нравоучительно:
–У тебя восстанавливается как-то быстро. Да и повторной вязки не было, а без нее не считается.
Я сказал равнодушно:
–Ладно, вези.
Она подумала, кивнула.
–Если уже спит, у нее широкая кровать, поместимся.
Я дернулся, хотя эти все понятия насчет нравственности, допустимого и недопустимого в личном плане здорово сдвинулись даже у меня.
Однако раньше чисто теоретически, люди науки мало обращали внимания на эксперименты в сексуальной области, у нас есть радости слаже, но, подозреваю, и раньше был не так уж ригидным, просто теперь вообще отвязался от всех законов, даже не представляю, какие еще переступлю без всяких угрызений совести.
Глава 10
В окнах квартиры Маргариты сквозь плотные шторы вижу, какие и как горят лампочки, а в прихожей люстра на двенадцать свечей, что те же лампочки.
Рафаэлла быстро вытащила из сумочки мобильник.
–Марго,– сказала она бодро,– мы с твоим дружком возле твоего дома.
Я услышал, как на той стороне связи Маргарита охнула.
–Так чего стоите? Скорее поднимайтесь!
Я чувствовал себя еще как-то неловко, даже успел подумать, что это со мной, я же чистый разум, но, видимо, чистых разумов не бывает, да и сам так называемый разум всего лишь апгрейденный инстинкт, в нем остались и все еще рулят самые древние программы, созданные амебами и прокариотами.
В лифте Рафаэлла посмотрела смеющимися глазами.
–Что, никогда так раньше не развлекался?
–Да как-то,– промямлил я,– мимо меня пронесли сию чашу.
–Бедненький,– сказала она.
–Счастливый,– возразил я.– Я слабый. Кто знает, устоял бы?.. И был бы вместо доктора наук спившийся бабник и гедонист…
Она чуть наклонила голову, продолжая рассматривать меня смеющимися глазами.
–Да, их хоть пруд пруди, а так ты неграненый алмаз…
–Ограненный,– сказал я скромно.– Наукой. Не хочу, чтобы меня гранили ночные клубы.
Лифт остановился, двери бесшумно распахнулись. Рафаэлла толчком в спину выпихнула меня и вышла следом. Над дверью квартиры мигнул огонек, аппаратура доложила хозяйке о прибытии гостей.
Маргарита появилась на пороге в цветном халатике, перехваченном широким пояском, вся улыбающаяся и радостная. Они с Рафаэллой обнялись, тут же Маргарита потащила нас на уже знакомую мне кухню, здесь я очаровывал Антонину Васильевну, над столом во все лампочки полыхает люстра, Маргарита, как и я, любит яркий свет.
Она повернулась в сторону кухни, сказала весело:
–Алиса, три экспрессо!..
Рафаэлла уточнила:
–Поймет?
–Да,– ответила Маргарита.– Я ей объяснила, что она в России, у нас не какой-то там вялый эспрессо, а мощное экспрессо!..
–Это двойное?
–И в больших чашках!
Я кивнул, понятно, в прессе трубят, что через пару лет из рук ученого люда выйдут нанороботы, что будут плавать у всех в крови и дадут нам бессмертие.
Народ это понял так, что теперь неча каторжанить себя отвратительно здоровым образом жизни, сейчас только бы не склеить ласты в эти пару лет, а с гарантией пять, и все будет тип-топ и все такое…
Маргарита явно оживилась с нашим приходом, повеселела, на щеках румянец, у блондинок он выступает заметнее, быстро натаскала на стол три вида разных печенюшек и даже половину пирога, который не так уж и засох в холодильнике.
Мне нравится уют, женщины это умеют, все ярко и празднично, Маргарита хорошо зарабатывает, на электричестве не экономит, да и Россия не та страна, чтоб хоть что-то экономила, не Европа, чай.
–Я его слегка разгрузила,– сообщила Рафаэлла мимоходом,– но повторную все же проведи, а то он дружка содержит в черном теле.
Маргарита понимающе кивнула, я поморщился, не люблю когда пенис называют то фамильярно дружком, какой он мне дружок, то вообще мужским достоинством, это же как низко нужно пасть, чтобы вознести его на такую высоту, но промолчал. Я вообще в подобных случаях помалкиваю, мужчин мало, да и те с легкостью переходят на ступеньки ниже и ниже, пока не становятся просто мужиками, которые о достоинстве вообще не имеют понятия, для них и пенис достоинство.
Кофе крепкий и ароматный, но уже плещется у меня в емкостях, нужно сходить в туалет и выплеснуть содержимое единой канистры для съеденного и выпитого.
Рафаэлла взглянула на часики, охнула.
–Ох, через три часа уже на работу!.. Скорее-скорее в постель!..
На кровати в самом деле места для всех троих, мы не толстые, но Рафаэлла меня пихнула на кровать, а сама легла на диване, укрывшись широким клетчатым пледом и смешно поджав ноги.
Маргарита опустилась на постель со мной рядом, велела Алисе погасить свет и проверить, везде ли задвинуты шторы, в темноте обняла меня и жарко шепнула в ухо:
–Чудесная у меня подруга, да?
–М-да,– пробормотал я с неловкостью,– она… да, чудесная.
Мое либидо спит, хотя в таких случаях должно бы взыграть вдвойне, я усилием воли перенаправил часть крови, велев заполнить и раздуть пещеристые тела.
Маргарита довольно охнула, переместилась в позу всадницы, мы и эту область доминантности отдали женщинам, нам меньше работы, мы хитрые, пусть женщины позже и поняли, какую гнусную ловушку под названием «феминизм» мы придумали, но уже не вырвутся, у нас все схвачено и предусмотрено…
Утром едва я вышел из транса, в который вгоняю себя, чтоб была имитация сна, по полу прошлепали, приближаясь, босые ступни.
Рафаэлла, голенькая, как рыбка из городского пруда, за чистотой которого следит сам мэр, приподняла одеяло и скользнула к нам, жаркая и разогретая.
–Как спалось?– спросила она с интересом.– Что это вы всего разок повязались? Я и то дважды кончила.
Я пробормотал:
–Да мы не так уж и шумели… Как спалось?
–Жутко здорово,– выпалила она.– Сам знаешь, в такую погоду хорошо спится.
Маргарита кивнула, да, вчера и сегодня область очень низкого давления, медики рекомендуют меньше двигаться и больше спать, но Рафаэлла намекает на нечто такое, о чем Маргарите не скажешь, понимает даже без предупреждения. Вот так впервые от подруги появляются тайны.
–Сегодня какой день?– спросила Маргарита.
–Хороший,– заверила Рафаэлла.– Хороший день!.. Несмотря на траблы. Но у кого не траблы, тот вообще не человек в наше трабловое время. Даже погода, как видишь, трабловатая.
