Однако я уже сейчас могу время от времени пользоваться такой возможностью. Попробую создавать и также распылять пистолеты, но это только начало…
Раздался звонок, на лобовом экране появилось четко очерченное, словно выверенное дизайнерами, личико Рафаэллы.
–Привет,– сказала она.– Вижу, едешь поблизости. Не уделишь пару минут? У меня вопросы… Точнее, один! Но важный.
–Уделю,– ответил я.– Спрашивай.
Она сказала живо:
–У тебя впереди через две минуты кафешка со столиками на тротуаре. Остановись, я там сижу под зонтиком.
–Сделаю,– ответил я.
После летнего ливня, мощного, но короткого, по тротуару еще бегут лужи, но солнце уже жжет, выжигая из воздуха даже намек на сырость, а под широкими зонтами кафешки сухо.
Рафаэлла помахала мне рукой, словно я плохо видящий, я припарковался, вышел и быстро подошел к ее столику.
Перед нею большая чашка кофе, женщины его пьют больше потому, что он сжигает жир и поддерживает цвет лица, сказала весело:
–Я тебе заказала, вон уже несут!
Я сел напротив, поинтересовался:
–Что за важный вопрос?
Она посмотрела по сторонам и чуть понизила голос:
–В этой кампании с проскрипционными списками есть некая странность…
Я насторожился.
–Ну-ну?
–Наши лучшие специалисты,– произнесла она все еще замедленно,– работают над поиском убийц видных звезд… Ладно-ладно, я говорю в общеупотребительном смысле, а так ясно, что это за звезды. Но любое расследование по смертям из проскрипционного списка, если такие есть, обрывается либо на полпути, а то и вначале.
Я встрепенулся.
–Что ты хочешь сказать?
–Ты уже понял,– ответила она.– Понял, да?.. Эти наглые короли общества уже достали, потому процесс сбора улик тормозится на всех этапах. Причины всегда найдутся, а потом все попадает в файлы нераскрытых дел, что уходят в архив.
Она посмотрела мне в глаза, я молча покачал головой, дескать, наконец-то. Похоже, у метода Суллы сторонников больше, чем думаю. Открыто помогать не будут, это ж незаконно, но вот так втихаря с превеликим удовольствием, но чтоб даже пальчик себе не прищемить.
Понятно, таких нужно в «Меритос», общество со строго мирной инициативой, направленной на улучшение и оздоровление общества путем пропаганды науки и культуры. А уже там присматриваться и отбирать тех, кто готов пойти дальше.
–Значит,– подытожила Рафаэлла,– ты работаешь на глубинное правительство? И такое вот одобрено и санкционировано на самом верху?
–Да,– согласился я,– на очень глубинное.
–Которое руководит всем миром?– уточнила она с великим облегчением.– Понимаю, официально не существует, можешь ничего не говорить, сама догадаюсь.
–Умница,– сказал я.– Видишь, не только в постели хороша.
Она фыркнула.
–Я везде просто чудо!.. Но, если честно, все-таки коробят такие методы. Будто мы на войне!
–Мы на войне,– сказал я серьезно.– Рафаэлла… Народ еще не врубился, он всегда живет вчерашним днем, но мир уже втащило в эпоху войн. Никто не знает, каким будет день завтрашний. А простому человечку вообще кажется, что и завтра будет как сегодня.
–А как же завтра будут лучше, чем вчера, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня?
–Ни как вчера,– ответил я,– ни как сегодня. А как будет… только догадки и… надежда. И не избежать, ни свернуть. Прогресс единицы ведет, а толпу тащит. И все быстрее и быстрее.
Она сказала невесело:
–Между тучами и морем гордо реет буревестник, черной молнии подобный?
Я взял чашку кофе из рук официантки, поблагодарил кивком. Рафаэлла смотрит со страхом и надеждой.
–Буря,– подтвердил я.– Скоро грянет буря.
Уже в автомобиле на пути к мерикраторам подумал с облегчением, что интели на ступеньках власти начали огрызаться… Столько терпели, что на их спинах ездят все, начиная от властей и кончая простым и очень простым народом, а тут вдруг как-то распрямляют спину, в недоумении оглядываются по сторонам. Чего, дескать, мы, соль земли, и вдруг о нас вытирают ноги все, кто возжелает?
У мерикраторов навстречу бросился Бадрутдин, выпалил с загоревшимися глазами и воспламененным лицом:
–Вчера приходили из органов!.. Расспрашивали, затребовали документацию, доступ к серверу!..
–Ну-ну?
Он сказал жарко:
–Хотел возразить, у них нет прав вот так грубо, но вы велели ни в чем не отказывать, я открыл им полный доступ! И даже улыбался, так они злятся больше.
–И что сказали?
–Ничего. Будут, дескать, изучать. Хотя был момент, когда сфинктер лом бы перекусил, все-таки власти, силовики, авторитарность…
Я напомнил:
–Никаких острых заявлений! У нас абсолютно мирная организация. Просто просвещаем народ насчет фальшивых ценностей. Нам будут стараться пришить хотя бы косвенную связь с нынешними событиями, но не давайте повода. Улыбайтесь, держитесь интеллигентно. Все, что скажете и сделаете, пишется! Это вроде бы против вас, но на самом деле за вас! Изъять не выйдет, все идет в облако на тысячу серверов! Здесь и за бугром.
Он все больше воспламенялся, даже на щеках проступил румянец, как у тургеневской девушки.
–Похоже, мы в самом деле важный… элемент?
–Важнее не бывает,– заверил я.– Сингулярность все равно придет. Но если не открыть ей дверь, снесет весь наш привычный мир с большими потерями для нас. Прогресс от людей не зависит.
–А от кого?
–Вселенная прет с ускорением,– напомнил я.– А мы не люди, мы – Вселенная.
