–Ну вот, заболею в школу не пойду.
–А так хотелось!– дразнился Мышка. Он был сухой и очень собой довольный. Ленка подняла с живописного пола какой-то мелкий мусор, запустила вМышку, но не попала.
Когда-то здесь была жизнь. Огромное помещение, хоть в футбол играй, с огромными окнами и высоким потолком, выглядело странно тёмным, должно быть из-за туч на улице. Наверное, тут были станки, но сейчас от них остались только воспоминания и огромная площадь замусоренного пола. Мелкие бумажки, тряпки, в одной из которых угадывался бывший белый халат, даже цветочные горшки с землёй.
–А бродяги здесь всё-таки есть!– Серёга пнул бывшую засаленную кепку.– Мы ворвались в чужую гардеробную.
Ваня достал телефон и посветил под ноги. Похоже, Серёга прав. Барахло на полу было, в основном, одеждой. Грязные, когда-то белые халаты в ржавых пятнах, но это понятно: работники оставили, странно только, что здесь, а не в раздевалке, например. Куртка, джинсы, шуба, вроде…
Когда в луч телефона попала шуба, Ленка взвизгнула и отпрыгнула назад.
–Ты чего?– Ваня подошел ближе. Настя иСерёга уже доставали телефоны, чтобы тоже подсветить и разглядеть это, Мышка подошел так. Вспыхнуло еще два фонарика. Беспощадный белый свет показал то, что Ваня принял за шубу. Шкура собаки. Целехонькая, с тем, что когда-то было головой, хвостом, лапами, только пустая, будто выеденная изнутри. Она лежала распростёртой на чьих-то джинсах, будто шкура медведя у камина, только без стеклянных глаз, и от этого…
–Уберите!– Ленка стояла шагах в пяти и старательно отворачивалась.– Меня сейчас вырвет.
Все повыключали фонарики: кому охота на это смотреть. Темно стало почти по-настоящему, по-ночному, в окна проникал очень тусклый свет с улицы. На улице ударил гром.
–Бродяги едят собак,– задумчиво сказал Серёга.– Ты не знала?
–Кто тебе сказал, что я хотела это знать?
–Ну это хотя бы не твоя?– спросил Мышка. Ваня молча замахнулся на него телефоном.
–Пойдёмте отсюда, а?– Ленка и правда выглядела неважно. Мокрая, жалкая, трясущаяся то ли от холода, то ли от увиденного.– Сейчас из-за дождя эти,– она кивнула на бывшую собаку,– побегут домой, а тут мы…
–И что они нам сделают?
–Ой, смелый нашёлся! Откуда ты знаешь, сколько их, и что у них в башке, если собак едят!– Настя сперва ляпнула, а потом подумала о пропавших людях. Одно дело – читать страшилки в интернете, а другое – стоять в цеху заброшенной фабрики рядом с выпотрошенной собакой и знать, что тот, кто это сделал, может скоро вернуться. Ленка включила фонарик, посветила на пол и проснулась, как будто раньше не видела:
–Одежда! Вы мне не верили, тут одежда!
–Так! Хватит этих баек из интернета…– Настя сказала, чтобы обстановку разрядить, а сделала хуже.
Ленка забегала лучом по грязным бесхозным тряпкам. Тут и там были странные ржавые пятна, похожие на старую кровь. Луч двигался хаотично, туда-сюда, рука уЛенки подрагивала. А всё равно пятна успевали отпечататься на сетчатке, всё равно успевали попасть в луч, как будто специально лезли на глаза.
–Не сходите с ума, девчонки! На улице дождь. Может, я исмелый, но мне совсем не хочется промокнуть.– Серёга кивнул за окно.
–Давайте хоть отсюда отойдём!– Ленка перешла на шёпот. В этом огромном полутёмном месте казалось, что их могут слышать из любого угла, что кто-то здесь уже может быть, кроме них.
–Взять на заметку: не показывать Ленке дохлых животных. От этого она теряет голос.– Мышка включил фонарик на телефоне и пошёл вперёд, светя под ноги. Остальные молча двинулись за ним, стараясь не наступать на подножный мусор. Бывшую собаку обходили далеко, даже бесстрашный Серёга.
–Всё-таки странное место для бродяг.– Он тоже перешёл на шёпот, наверное, это заразно.– Холодно, и место слишком открытое, вот что. Здесь полно кабинетиков, уютных закутков, может, даже без окон помещение найдётся. А эти – на открытом месте, как на ладони.
–А кого им бояться-то?
–Холода.
В цеху и правда было прохладно. Наверное, дело в дожде, из-за него похолодало. По огромному помещению гулял сквознячок, маленький, ледяной, он будто забивался под кожу. И запах. Продуваемый пустыми окнами цех душил странным запахом железа, пота и карамели, как будто он въелся в стены и никак не может выветриться.
–…И еще рисунков на стенах нет,– закончил Серёга.
–Дались тебе эти рисунки!
–А вот и дались! Любая заброшка – магнит для уличных художников, откуда ещё не прогонят-то! А здесь – ничего. Ни надписи, ни рожицы. Я сперва внимания не обратил, а потом подумал: «Что-то не то». Стал приглядываться специально: нет рисунков. А она сколько стоит, эта заброшка, лет двадцать? Да за это время…
–Значит, нет у нас поблизости художников, вот и всё.
–…А ещё бродяги сдали бы железо на металлолом.– Серёга кивнул на трубы, тут и там пересекающие цех.
–Значит, не дотянулись, или недавно здесь…– Мышка вяло спорил, наверное, для того, чтобы поспорить. Луч его телефона пересекло что-то маленькое. Оно передвигалось по замусоренному полу короткими прыжками, за ним тянулась тонкая ниточка хвоста.
–Крыска!– Мышка сказал это таким умильным голосом, что Ваня хрюкнул.– Видите, здесь всё-таки есть жизнь! Нормальная человеческая заброшка: бродяги, крысы, мусор всякий. И нечего выдумывать.
Огромный неуютный цех уже остался позади. Ребята шли по длинному узкому коридорчику, утыканному дверями. На некоторых даже сохранились таблички.
–Женская раздевалка,– прочёл Мышка на двери.– Всегда мечтал побывать.– Он толкнул дверь и вошёл.
Помещение оказалось неожиданно маленьким, наверное, с комнату обычной городской квартиры. Крошечное окошко под самым потолком не давало никакого света. Но луча Мышкиного фонарика хватало, чтобы осветить всё. Остатки скамеек, крючков на стенах, нелепый цветочный горшок на высоком подоконнике и добрый десяток крыс, поедающих что-то внизу под батареей.
–Фу!– Мышка выключил фонарь, и сразу стало темно.– Идёмте отсюда, конец моим иллюзиям!– на ощупь он стал подталкивать ребят к дверям, но только разбудил любопытство.
–Что там?– Ваня вывернулся из Мышкиного захвата, достал телефон и посветил. Туда, под батарею, которую всякие уважающие себя бродяги срезали бы первым делом. Туда, где копошились крысы. Ваня-то не Мышка, Ваня сразу разглядел, что они ели.
–Я домой.– Ваня пнул очередную тряпку под ногами, и ему на секунду стало легче от этих простых слов. Вот так вот запросто: «Я домой»,– и всё. Больше не хотелось путешествовать по этой заброшке. Он нашёл, что искал. Лучше б не находил. Плевать на дождь, при чём тут дождь вообще?
–Ты чего?– Мышка обернулся, светя телефоном в глаза.– Струсил, что ли?
Всё-таки Мышка дурак. Ваня, конечно, мог бы ему объяснить, но слова не лезли. Да и не хотелось, не надо. А то ещё девчонки начнут его жалеть, это унижает. И вообще, не их это дело.
