Беда, беда, беда. Я обхватила голову руками. Что со мной не так? И что не так с инспектором Чаном? Сама еще ни разу не встречала людей, которые были бы так непохожи на свое бацзы, но слышала, что такое бывает в одном случае: когда человек пережил настолько тяжелые испытания, что они изменили его личность. Вот она, разгадка многочисленных намеков на то, что после какого-то происшествия он изменился. Но что за инцидент превратил яркую огненную Крысу в ее бледную тень?
Не знаю, сколько времени я просидела, плавая в этих мыслях. Когда дверь зала совещаний наконец распахнулась и оттуда повалили полицейские, дело уже шло к закату, на потолке зажгли лампы. В их резком белом свете все казались уставшими.
Я уж решила, что поникший инспектор Чан про меня не вспомнит, но он направился сразу ко мне.
–Разрешите, я вам чем-нибудь помогу?– вскочила я, мысленно ругая себя за эту щенячью интонацию.– Девушек я изучила, но, увы, никакого сходства.
–Не страшно,– перебил он и прислонился бедром к столу, грозя обрушить с него груду распечаток.– Это дело забирает управление Кёнсан. Тут выяснилась одна деталь… Камеры наблюдения в значительной части района Андон-Юг постоянно выходят из строя всю неделю. То там оплавится проводка, то здесь. В городской администрации детективу ответили, что об этом они в полицию не заявляли, потому что нет никаких признаков того, что кто-то испортил камеры нарочно. Они решили, что сами виноваты – перегрузили сеть.
–Но записи же поступают на какой-то сервер или компьютер, так?
–Для этого камеры должны быть включены в момент записи. А они не работали в моменты смертей и в районе бара, и на мосту, и вЙемтео – словом, во всех местах, которые нас интересуют. Камеры вЙемтео перестали работать накануне первой смерти, через пару дней их починили, но они сгорели снова. Записей нет. Ни одной.
Я сглотнула. В этом было что-то такое… Мрачное. Как в традиционных постановках, которых я за свою жизнь посмотрела великое множество: когда на сцену выходит кровожадный палач Баек-Чон, все герои в ужасе бросаются прочь, едва завидев его огромный нос и мрачную ухмылку.
–Как можно испортить такое количество камер наблюдения так, чтобы никто не заметил?
–Не знаю. Бармена утром задержит центральное управление, чтобы завтра вечером он находился под стражей. Эта идея мне понравилась.– Он глянул на меня, будто показывая: «Я помню, что это вы предложили».– У бара, на мосту и вЙемтео завтра установят новые камеры – городская администрация получила от полиции указание достать технику хоть из-под земли.
Он кинул мрачный взгляд наГиля, который болтал с Ми Рэ около кулера. Похоже, они отлично проводили время – смеялись и бурно что-то обсуждали.
–А они чему радуются?– спросила я.
Чан Чон Мин хмуро пожал плечами:
–Думаю, Ми Рэ рада возвращению к оперативной работе: детектив похвалил ее, она ведь добилась, чтобы дело открыли. Делом займется центральное управление, но от нас ожидается всяческое содействие.
–А сейчас вас уже отпустили?– с надеждой спросила я.
Инспектор потер переносицу:
–Да. До завтра ничего не сделать, а с утра начнем с новыми силами. Детективу, кстати, понравилась ваша теория насчет стихий, хоть она и не особо поможет,– не ходить же по улицам Андона, спрашивая у всех женщин, когда они родились.
Голос его звучал как-то смазанно, будто он до такой степени устал, что с трудом формулирует мысли.
–Хотите соснового чаю, который восстанавливает силы?– спросила я.
–Я бы лучше просто соснами подышал,– сказал он с мечтательной ноткой, которая заставила меня улыбнуться.
Полицейские – обычные люди, им тоже хочется отдохнуть на природе. И кстати, о природе… Несчастный фикус на столе инспектора совсем опустил листья, и я сбегала к кулеру, набрала воды в стаканчик и полила беднягу. Хоть какое-то украшение! Удивительно: яеще нигде не чувствовала себя настолько дома, кроме как, собственно, дома. Может, стоило пойти работать в полицию?
–Хотите, съездим в парк у плотины?– спросила я.– Там есть сосны.
И затаила дыхание в ожидании ответа. У него множество причин отказаться, но вдруг он скажет: «С вами я готов погулять где угодно»?
–Ладно, я бы не отказался свежим воздухом подышать,– сказал Чан Чон Мин.
Ну хотя бы так. Мы со всеми попрощались и вышли на парковку. Остальные тоже разъезжались, торопливо, будто хотели скрыться, пока начальство не передумало. Гиль и Ми Рэ по-прежнему плели какие-то интриги около кулера, и я с улыбкой им поклонилась. Ми Рэ глянула недовольно, но меня сейчас такой мелочью было не пронять. Я ехала на прогулку, у которой не было никакого практического смысла, там могло случиться что угодно, и это волновало меня до предела. Голос разума я, по ощущениям, пристрелила, в голове царила приятная звенящая пустота, на сердце – улыбка. Потом обо всем подумаю, пусть расплата наступит завтра, но только не сегодня. В последний раз я гуляла с мальчиком в двенадцать лет, незадолго до маминого предсказания, которое навсегда изменило для меня правила игры. Было лето, мы бродили вместе по берегу, пока наши родители лежали в шезлонгах и болтали друг с другом. Это было блаженство.
Парк Плотины и парком-то было трудно назвать: скорее, это была территория вокруг гигантской бетонной плотины, которую слегка облагородили, поскольку вАндон приезжает столько туристов. Величественная стена неожиданно красивого дизайна перегораживала реку Нактонган, задерживая воду в искусственном Андонском озере. Вокруг были проложены дорожки, а в самом узком месте реки сделали дополнительный мостик, чтобы любоваться плотиной, особенно когда сбрасывали воду. Вдоль берега тянулись велосипедные дорожки и располагалось несколько закусочных.
–Из всех парков – именно этот,– будто забавляясь, сказал инспектор.
Он картинно озирался, стоя около машины на парковке. Закат окрашивал все вокруг в цвет розового грейпфрута, но даже в таком дивном освещении парк не поражал роскошью.
–Если хотите, поедем в другое место,– смутилась я.
–Нет, мне нравится. Идемте, покажете мне сосны. Пока что я вижу только жареную скумбрию и прокат велосипедов.
Он ворчал – по-другому это было не назвать,– и мне стало хорошо. Это и есть любовь? Обсуждать с кем-то на парковке, стоило ли тратить бензин на поездку. Показывать кому-то свои любимые места, хоть в них нет ничего особенного.
«Вот такую любовь я хочу больше всего,– подумала я.– Уютную, предсказуемую, которая будет как пижама зимним вечером. Как у родителей – без потрясений, без поворотов сюжета».
Инспектор, конечно, этого не знал, но он был именно тем, что мне было бы нужно, если б не мамино пророчество. Надежная, спокойная радость, которую хочется сберечь.
Мы дошли до сосновой рощицы, я усадила инспектора на скамейку и стала суетиться вокруг него, как женушка. Мне хотелось в это поиграть.
–Удобно? Обопритесь на спинку. Будете лимонад?
