Умру ли я молодой, если влюблюсь, или история со стихиями уничтожила проклятие моей матери? Доживет ли Чан Чон Мин до тридцати? Хуже всего неизвестность – я была как тот кот из научной басни, который внутри коробки одновременно и жив, и мертв, пока не откроешь крышку.
Приближался европейский Новый год, Андон сиял огнями и украшениями, а мама почти не бывала дома. Зима – время предсказаний. Что готовит наступающий год древесной Змеи? Кому будет сопутствовать удача, кто поступит в университет, найдет работу, обретет семью, заведет детей? Когда я шла по нарядным улицам мимо переполненных астрологических салонов, мне казалось, я единственный человек вАндоне, который не хочет знать ответов на эти вопросы.
Был только один вопрос, который волновал меня по-настоящему.
«Если я все равно умру, ты можешь вернуться и забрать меня сам?»– думала я каждый день, глядя на поникшие деревья. Снег никак не желал идти, и они, истрепанные летней жарой и осенними ливнями, стояли не живые и не мертвые. Прямо как я.
«Вернись ко мне, вернись хоть ненадолго, забери мои силы, я сама тебе их отдам, спаси все свои деревья, цветы, траву, даже чертовы водоросли, только вернись. Я ошиблась, я пошла против судьбы и теперь не знаю, что делать. Просто забери меня, иначе я всю жизнь буду смотреть, как природа Кореи медленно загибается, и никто, кроме меня, не будет знать, что с ней не так».
Бо́льшую часть каникул я готовилась к мартовскому поступлению, но за пару дней доНового года решила сходить погулять вЙемтео – слышала, там все здорово украсили. На деревьях – красные фонарики, тут и там изысканная, мягкая подсветка – и правда, здорово и не нарушает историческую атмосферу. В кафе с горячими напитками толпилась куча счастливых туристов. Я терпеливо дождалась у стойки своей очереди и уже открыла рот, чтобы заказать какао с зефиром, когда смутно знакомый голос сказал:
–Два чая из сосновых иголок, пожалуйста.
–У нас такого нет. Все, что есть,– в меню,– проворчала девушка за стойкой, уставшая от бесконечного гвалта посетителей.
–Жалко. Ладно, тогда дайте капучино и чай матча.
Несмотря на шарф и пуховик, мне стало холодно. Я медленно повернулась. Рядом со мной стоял бармен из «Бара Синих Струн»– в кожаной куртке с меховым воротником, волосы грязные, сам какой-то бледный.
–А, предсказательница Ли!– обрадовался он, увидев меня.– Рад вас видеть. Я тут с девушкой.
Он забрал свой заказ и начал выбираться из толпы, по картонному стаканчику – в каждой руке. Я пошла за ним, забыв про свое какао. Со времен той встречи сЧон Мином в управлении полиции я больше не встречала никого из участников тех событий, кроме своего отца.
–Подождите!– слабо крикнула я, но он уже выбрался на улицу.
Я вывалилась следом, слегка споткнувшись о порог, и бармен издал возмущенный звук, выше подняв стаканчики.
–Предсказательница, шею не сломайте! Я вас ловить не смогу, у меня руки заняты.
Ну конечно, он помнит меня, я ведь сама дала ему свою визитку, это ничего не значит.
–Вы как?– спросил он.
Стаканчики он держал как-то нелепо: будто не мог решить, поднять их повыше или опустить.
–Я нормально, а вы какой-то бледный. Давайте я ваши стаканы подержу.– Я забрала их у него, потому что мне не нравилось, как он дергает руками, будто ему так и хочется куда-нибудь поставить свою ношу.– Где ваша девушка? Провожу вас.
–Идемте.– Он показал подбородком в сторону улицы, и мы неспешно пошли туда.– Сегодня снег пойдет. Гарантирую.
Я улыбнулась:
–Здорово, я его как раз жду.
–Что, признаваться кому-то в любви собираетесь?
Его взгляд был таким теплым, и мне стало спокойно, как давно уже не было. Я хотела ответить: «Это просто традиция, необязательно признаваться в первый снег», а вместо этого сказала правду.
–У меня розы. Я им сказала: «Если доживете до первого снега, значит, не зря с вами возилась». А он, как назло, в этом году никак не хочет выпадать.
Бармен так искренне, радостно заржал, что я невольно улыбнулась в ответ.
–Вы такая смешная, предсказательница,– сказал он, немного успокоившись.– Я скучал.
У меня что-то дернулось внутри. Он ведь не может помнить, что с нами произошло полгода назад, а после этого мы виделись всего раз, как он успел бы соскучиться? Я остановилась посреди улицы. Мимо пронеслась компания подростков, чуть не сбив нас с ног, и я подняла стаканчики повыше, чтобы их спасти.
–Вы что-то вспомнили?– тихо спросила я.– Про…
Как сформулировать, чтобы не задеть его, если он ничего не вспомнил и сказал это просто так? Бармен с интересом следил за моими метаниями.
–Когда мы с вами летом виделись, я не особо успела пошутить,– сказала я наконец.
–В тот раз, когда советовали мне себя не убивать? Попытка была отличная. Ужасно жаль, что не помогло.
Каждая мышца в моем теле напряглась, как в школе перед стометровкой. На секунду мне показалось, что полгода, которые прошли с тех пор, были сном. Я снова вернулась в те две недели, когда была живой, как никогда.
–Почему не помогло?– глухо спросила я.– Вы вроде живы.
В ответ бармен поддернул одну из меховых манжет своей куртки, и я увидела: запястье у него перемотано бинтом, на вид совсем свежим. Неудивительно, что он так неловко держал стаканчики.
–Сбежал к вам из больницы,– сказал он.– Времени, прямо скажем, немного.
Я шагнула ему навстречу. Мне было тяжело дышать.
–Если бы мы были в моем салоне, я бы вам сделала соснового чаю,– еле шевеля губами, произнесла я. Каждое слово было как шаг по льду.– Жаль, что его тут не подают.
–Ничего.– Бармен улыбнулся весь: глазами, губами, ямочками на щеках.– Я бы и просто сосновых иголок пожевал.
Мое сердце стало таким огромным, что заполнило все пространство внутри меня. Я превратилась в одно огромное сердце.
–Это ты.
Не вопрос – утверждение. Даже если кто-то мог слышать наш прощальный разговор про сосновые иголки, никто не смог бы произнести эти слова так: сусмешкой, мрачно и добродушно одновременно. Я сделала теннисную подачу, и ее отбили блистательно, как наУимблдоне. Я прислонилась лбом к его лбу. Хотелось плакать всем своим гигантским сердцем. Мы молчали, стоя посреди улицы: якое-как оберегала стаканчики от прохожих, а он стоял, уронив свои изуродованные руки, которых никто не видел под классной новой курткой.
–Вы выросли, предсказательница,– очень тихо сказал он, и я улыбнулась, не открывая глаз.
–Особенно приятно слышать такой комплимент от дерева,– прошептала я.– Получается, ты меня слышал…
–«Слышал»– не совсем верное слово. «Чувствовал» будет более точно, хоть и тоже не совсем. Все по-другому, когда ты не человек. Но когда ты думала обо мне, касаясь растений, я ощущал нашу связь. Ты часто это делала.
