–Счего ты взяла?– Казалось, ондействительно непонимал.
Тогда женщина принялась жестикулировать тверже, сособой экспрессией, чтобы точно донести свою мысль, нерастеряв никапли возмущения.
«Тебе стоит быть помягче сдетьми, ониненапрашивались вэту поездку, ноприняли твой приказ безвозражений. Прошу, перестань обращаться сними каксмебелью».
–Яприехал сюда поделам,– ответил мужчина, проводя пальцами поредким черным волосам.– Дети– немоя забота. Просто займи их чем-нибудь.– Онотвернулся ккомоду, избегая ответа, ноженщина подошла ближе ивцепилась врубашку мужа, призывая взглянуть нанее.
«Порой мне кажется, чтоты превращаешься всвоего отца,– показалаона.– Этонесулит ничего хорошего, тывидел, какпеременилось лицо того человека, стоило ему услышать твою фамилию?»
Кенсингтон-младший всегда умел убаюкивать словом, вотисейчас, стоя перед взволнованной супругой, он, подобно факиру, играл свою мелодию, усыпляя ее бдительность, какделал это долгие годы.
–Тебе неочем волноваться. Теперь яздесь хозяин.
Хоть он иненавидел отца, бросившего его еще дорождения, ноне гнушался прибрать крукам его наследие.
«Чтобы ты нисделал, яподдержу тебя вовсем»,– покончив супреками, женщина опустила руки, чтоозначало конец разговора.
–Меньшего яне ожидал, дорогая. Лучше проверь детей,– устало произнес Кенсингтон-младший, снова избегая смотреть нажену.
Вздохнув, тавышла задверь инаправилась дальше покоридору, обшитому деревянными панелями ивидавшей лучшие времена тканью вместо обоев. Будучи хорошо воспитанной вюности, онаневторгалась вчужое пространство безпредупреждения, поэтому, сжав металлическую кованую ручку, постучала дважды.
Ответа непоследовало. Приложив ладонь кшершавой поверхности, женщина сразу поняла, чтозадверью гостиничного номера, вкотором разместилась Маленькая мисс, играла музыка. Онасотрясала эту дверь ичасть прилегающей стены, отдаваясь вибрацией. Другая мать непременнобы крикнула, чтобы быть услышанной собственным ребенком, номиссис Кенсингтон больше некричала. Онавообще больше неразговаривала.
Стиснув зубы отдосады, женщина принялась колотить вдверь сильнее идергать ручку дляубедительности. Спустя добрых пять минут Маленькая мисс соизволила приоткрыть деревянную броню наширину, непозволяющую заглянуть внутрь.
–Нучего ты скребешься, какмышь?– свызовом спросилаона, насупив брови ичетко проговаривая слова, чтобы мать смогла прочитать погубам.
«Утебя все впорядке? Нужна помощь свещами?»– жестами показала женщина, ласково улыбаясь.
–Мнездесь ненравится,– обиженно заявила дочь.– Тутнет даже нормальной розетки, ауменя зарядки осталось наодну песню.
Музыка длядевочки была сродни кислороду. Онанемогла ипредставить, какпережить эти катастрофически долгие два дня безжелания выброситься вокно.
«Мымоглибы прогуляться посаду после обеда.– Миссис Кенсингтон подмигнула, передразнив жест дочери изскрещенных нагруди рук. Азатем изобразила ввоздухе послание.– Нехандри, милая! Скоро все закончится».
Напервый взгляд «Полдень» был лишь бездушным, неживым ибезликим отголоском времени, заточенным вкаменные стены, непропускающие солнечный свет итепло. Нопрямо сейчас, вответ настоль уверенное заявление, онразразился безудержным хохотом. Этотхохот полился издинамиков телефона Маленькой мисс, сливаясь спесней настолько плавно, чтопоначалу она даже спутала его спомехами. Номать снова привлекла внимание дочери, исмех прекратился, будто его ине было.
«Яспрошу твоего брата, несоставитли он нам компанию»,– предложила женщина, погладив дочь покоротким волосам.
Дальняя комната вкоридоре принадлежала самому младшему измужской линии Кенсингтонов. Ноон ненавидел сочетание «младший-младший», поэтому, уважая его выбор, мыостановимся наобыкновенном Сын семейства.
Парень незапирал двери, чтобыло нехарактерно дляподростков, вечно жаждущих уединения. Просто тесные стены комнаты душили его личность своими тисками. Онпредпочелбы ночевать накрыше, поближе ксвежему воздуху иподальше отзамкнутого пространства, нородители неоценилибы такое желание, аотец наверняка еще ивысмеял.
Когда мать всеже постучала вдверной косяк, Сынсемейства оторвался отрюкзака, напичканного мальчишеским барахлом, иподнял голову.
«Чемзанимаешься?»– спросила миссис Кенсингтон, останавливаясь напороге номера.
Вместо ответа парень просто ткнул пальцем воткрытый рюкзак наполу. Оттуда торчали потрепанный альбом длярисования, холсты иразличные принадлежности, включающие всебя наборы кистей иугля, краски иеще какие-то непонятные штуки, необходимые художнику.
Да-да, Сынсемейства, вопреки буйному нраву, былтонкой ичувствительной натурой, способной умело воплотить набумаге все то, чтонепередавали даже самые изящные слова.
«Нехочешь прогуляться снами после обеда? Твоясестра здесь скучает. Тымогбы что-нибудь нарисовать, явидела сад заотелем».
Парень пожал плечами. Идеявыбраться наружу была заманчивой, нотолько еслибы его никто неотвлекал отраздумий ине тараторил безумолку, каквечно делала сестра. Смомента заселения она трижды прибегала кнему: тоодолжить фонарик, топроверить исправность розетки вего номере, автретий раз даже непонятно зачем, просто остановилась вдверях, потом фыркнула, махнула рукой ивернулась ксебе.
–Ладно,– сдался он, кивнув ожидающей матери.
Тапросияла, добившись успеха, и,пританцовывая, проследовала прочь ксвоему номеру.
Оставшись наедине ссобой итихим завыванием ветра задвустворчатым окном, Сынсемейства выудил альбом изрюкзака, изучая свои эскизы. Некоторые изних изображали машины испортсменов, несущихся постадиону, наодном красовалась девушка изпараллельного класса, авсе последние изображали языки пламени, пожирающие бумагу, какголодный зверь. Несколько последних листов были криво вырваны, ночто наних было, онникак немог вспомнить.
Очередной стук прервал попытку откопать изображения впамяти.
–Может, комнатами поменяемся? Моятебе явно нравится больше,– ссарказмом спросил, неглядя всторону двери.
Тишина пробралась вкомнату, посылая россыпь мурашек поспине отоснования позвоночника дошеи, гдеразлилась неприятным покалыванием. Сынсемейства обернулся, своими глазами видя совершенно пустой дверной проем.
–Этонесмешно!– выкрикнул он, вставая. Противная сестра достала сосвоими шуточками. Лучшебы ей найти чертову розетку иуткнуться всвой телефон, наследующие два дня исчезнув срадара.
Он поборол всебе желание ссилой захлопнуть дверь инаправился кокну, осматривая открывающийся вид взглядом творца, вголове подбирая оттенки длябудущей картины. Норисовать было нечего, поскольку изокна виднелась только серая мрачная пустошь игустой дымный туман, стелющийся вокруг всего здания. Нисада, окотором упоминала мать, нидороги, покоторой они сюда приехали.
