Точно знаю, что Рус нетронется сместа, онсловно врос вземлю. Заего спиной, всоставе наших «валькирий» стоит его жена Рокси. Еёонбудет защищать допоследнего.
—Но, но, давай!— всадники подгоняют своих ездовых зверюг.
Под ихкопытами подрагивает земля. Ячувствую этот гул. Кабаны разгоняются, иэто непросто скорость, это «навык».
Наездники держат перед собой тяжёлые кавалерийские копья. Всочетании сощитами это делает ихпочти неуязвимыми сфронта.
Мышь стревогой тянет меня зарукав. Нет, качаю яголовой, ещё невремя. Молнией подвижущейся цели она непопадёт, афайерболы недадут сейчас нужного эффекта.
—Вперёд! Убейте ихвсех!— слышу ярёв одного извсадников.
Знакомое лицо! Один изтех двоих, что смогли удрать изловушки «Везувия». Значит, онтеперь ихновый командир?
Всадники идут клином, или, как принято называть этот строй врусских летописях, «свиньёй».
Явдруг понимаю, начто похожа эта сцена. Набоулинг. Сейчас тёмный мяч изкабанов врежется вряд нашей пехоты ираскидает её, словно кегли.
Пора.
—Разворот,— говорю Майору, итот дублирует своим громким командным голосом.
—Фаланга, разворот!
Выученным сотни раз натренировках движением, бойцы перестраиваются вчетыре колонны, инаглазах уизумлённых всадников «втягиваются» назад.
Прямо затри ряда выстроенных заихспинами рогаток. Ничего сложного вэтой конструкции нет. Три бревна сложенных «ежом». Острый кол торчит всторону врага. Сместа конструкцию сдвинуть невозможно.
Перед тем как собирать таран, наш «стройбат» позаботился озащите лагеря. Конечно, япрочитал обэтом всвоей книге. Вылазка навойне, обычное дело. Каждый полководец должен быть кней готов.
Всадники пытаются остановить своих зверей. Они резко осаживают кабанов, нотеуже несутся вперёд, запустив навык «тарана».
Один наглец посчитал, что сумеет снести конструкцию изхлипких деревяшек, идаже непытается тормозить
Удар!
Вгрудину животного впивается острый кол. Самого наездника сносит наземлю, ионмоментально превращается вподушечку для булавок, истыканный копьями.
Остальные всадники невероятным усилием останавливают своих зверей перед самыми рогатками.
Ивтот жемомент сразу несколько животных издают громкий визг! Они встают надыбы, сбрасывая своих седоков наземлю. Удвух кабанов подкашиваются ноги иони вовсе падают наколени.
Чеснок, известное совремён римлян простое приспособление, убийственное для кавалерии. Фаланга непросто стояла перед рогатками. Она щедро «засеяла» землю перед ними чесноком. Итеперь всадники иихзвери оказались на«минном поле».
Кабаны визжат, словно поросята, когда ихкопыта наскакивают наметаллические шипы. Всадники еле удерживаются всёдлах; имприходится замедлять движение, чтобы животные непопадали вэти болезненные, хотя инесмертельные, ловушки.
Наступательный порыв неприятеля сдулся, как пустая хлопушка. Воины топчутся наместе, незная, что делать. Ноэто только начало.
—Огонь!— реву явовсю силу лёгких, перекрикивая шум сражения.
Ивсторону остановившихся всадников летят десятки плюмбатов, выпущенных прямой наводкой. Вупор.
Тут даже нестоит беспокоиться ометкости— мишени нарасстоянии нескольких шагов.
Слышны крики врага ивой кабанов, вчьи шкуры вонзаются метательные дротики. Ноникто даже недумает останавливаться. Сразу жеследует второй залп.
Кфаланге присоединяются «валькирии», запуская свои снаряды навесом, так что отних трудно укрыться.
Слышен свист снарядов, иснова раздаются вражеские крики— уже гораздо тише иотчаяннее. Бой переходит визбиение.
Пытаясь двигаться вперёд, враг упирается внесколько рядов копий, закрывших узкие проходы между рогатками. Чтобы обойти сфланга, всадникам надо развернуться боком, истать идеальной мишенью.
Рой дротиков неутихает.
Натретьей волне уже четыре извосьми наездников выведены изстроя.
Начетвёртой— пятый наездник падает наземлю спробитым черепом.
Ивот, напоследней, пятой волне, извсей оравы, несущей погибель всему живому наэтой равнине, остался лишь один-единственный выживший— тот самый командир. Самый везучий или самый осторожный.
Вижу, как оноборачивается, чтобы дать команду наотступление, ипонимает, что отступать уже некому.
Пришпоривая своего кабана, онвозвращается обратно ккрепости.
—Мышь, будь добра,— говорю, глядя ему вслед
Бах! Молния проходит чуть ниже предполагаемой цели, поджаривая зад кабану. Животное резко дёргается всторону, сбрасывая своего наездника.
Номужчина, сделав перекат, недумает останавливаться. Онмчится кворотам, необращая внимания ниначто.
—Упёртый парень,— констатирую я.
—Вёрткий, как угорь,— комментирует магесса, явно недовольная своим промахом.
Враг исчезает заворотами, которые захлопываются заним.
Я, наоборот, полон оптимизма. Один живой враг погоды несделает, зато своим позорным возвращением посеет вкрепости панику иотчаяние.
Немного жаль, что мынеможем преследовать его, чтобы ворваться наплечах неприятеля вворота. Ноянарочно сдерживаю себя, давая азарту утихнуть.
Ятолько что видел, кчему приводят необдуманные действия. Война требует холодной головы. Поэтому стоит успокоиться идействовать понамеченному плану.
—Так, нерасслабляться! Выживших взять вплен, тяжелораненых зверей добить, снаряды собрать,— командую я, тем самым провозглашая нашу победу.— Сегодня наужин, жареная кабанятина!
Ссогласным рёвом солдаты разбредаются выполнять поставленные задачи.
Сейчас вних ещё кипит азарт недавней битвы, носкоро запал пройдёт. Пройти марш-бросок отсамого форпоста, апотом сразу вступить вбой. Это измотало все силы.
Система отзывается дебафом «Утомление», который режет Выносливость на10%, инамекает, что это только начало.
Войску пора отдыхать, акосаде следует приступать исключительно нахолодную голову.
Анекак сейчас— накураже.
Риск переоценить свои возможности иподставиться весьма велик, что внашем положении абсолютно недопустимо.
Глубоко вздохнув, яснова осматриваю поле боя. Незря янастаивал натом, чтобы защитные ежи установили впервую очередь. Впротивном случае кровавая бойня была бынеизбежна, ипобеда ввойне могла быоказаться под большим вопросом.
Мой враг поставил всё наэту неожиданную вылазку. Иесли быянепринял мер предосторожности, его план мог бывполне окончиться успехом.
Невольно передёргиваю плечами, ощущая, как близко ккраю яподошёл. Всё жездоровая паранойя— это уже неблажь, анеобходимость. Именно поэтому штурм первой стены назначается наследующее утро, когда мывсе отдохнём.
