Тонкий быстро оделся, сунул в карман сонного крыса, хотя тот сопротивлялся, и выполз на улицу. Луна светила получше любого фонаря, и Тонкий мог поручиться, что на Лысой горе тети нет. И нет машины! Так, спокойно, господа. Ночью работают ночные ларьки с водкой и ночные клубы с танцами. Ни туда, ни туда тетя не поедет. Значит…
На склоне Подсолнуховой горы блеснули фары. Тетя! Поехала прогуляться? Вряд ли. Нет у нее такой привычки. Она соблюдает режим, как заправский боксер, и если не легла спать… Тонкий вспомнил, какое лицо было у тети сегодня вечером. Кошмар, а не лицо! Портрет Сократа в учебнике истории! Что-то затеяла старший оперуполномоченный, пусть даже здесь она опернеуполномочена.
«Шпионить за старшими нехорошо, – сказал себе Тонкий. – Но в жизни не всегда приходится делать то, что тебе нравится. Взять, к примеру, тетю. Что ли, ей не страшно ехать куда-то ночью, одной? Страшно. Может, она бы с удовольствием позвала с собой меня, чтобы хоть было кому «Скорую» вызвать в случае чего. Но тетя ответственный человек и не хочет рисковать жизнью племянника. А я? Я тоже ответственный и не хочу рисковать жизнью тети. Так что придется пошпионить. С отвращением, но придется. Хоть гляну, в какую сторону она поедет».
Пока что племянник (на двух ногах) успешно перегонял тетю (на четырех колесах). Дороги в нормальном понимании на гору не было. А то, что представляло собой глинистый склон, прорезанный, как морщинами, руслами давно пересохших дождевых потоков. Тетин «жигуленок» буксовал на склоне с воем и скрежетом, то рывком одолевая несколько метров, то сползая назад.
Тонкий прошел совсем рядом с ним, на всякий случай прячась за кустами, хотя ослепленная светом фар тетя и так бы его не заметила. Руки чесались подтолкнуть машину, но Тонкий не стал раскрывать себя. Взрослые неблагодарны. Сначала «Ой, спасибо, я бы не справилась без тебя», а потом – «Спать сейчас же!».
Засев на горе в подсолнухах, он поглядывал на тетины мучения сверху и наковыривал себе в карман мягких недозрелых семечек. Наконец, кашляя и чихая, «жигуленок» въехал на гору и умчался. Тонкий вышел на дорогу. Постоял, кидая в рот безвкусные семечки. И побежал за «жигуленком». Спроси его сейчас: «Саша, ты дурак?» – Тонкий не нашел бы, что ответить. Надо действительно быть дураком, чтобы пытаться бегом догнать машину. Но… в жизни каждого человека бывают моменты, когда он думает ногами, руками, в общем – чем угодно, только не головой. Знакомая ситуация? Ну вот. Ноги подумали, что надо бежать, и побежали. А голова все размышляла: зачем? К чему? «Посмотрю издали, куда она свернет», – нашел себе оправдание Тонкий.
Тети-Музину машину раскачивало на ухабах. Скачущий свет фар был виден далеко, на целые километры. И скакал он непонятно куда. Там же нет ничего интересного. Санаторий (зачем тете чужой санаторий? Туда и не пустят), дальше, вон, светит маяк, а от него – дорога на Керчь. Вчера, то есть уже позавчера, Тонкий с Ленкой и тетей Музой приехали по ней. Потом они довольно долго разъезжали по горе, выбирая место для палатки. А когда выбрали, оказалось, что здесь, у деревни, есть своя дорога на Керчь. Отсюда вопрос: зачем тете Музе ТА дорога и чем она хуже этой?
На десятой минуте бега Тонкий начал уставать. На пятнадцатой подумал, что зря он это затеял. Следить за опером – все равно что бодаться с быком. И вдруг свет далеких фар погас.
«Понятненько», – сказал себе начинающий оперативник, хотя ни черта ему не было понятно. Одно из двух: или машина спустилась в низину, или остановилась (стоп-сигналов на таком расстоянии Тонкий не разглядел бы). Он засек место – где-то рядом с маяком – и бежал еще минут двадцать. Маяк был уже близко. Тонкий перешел на шаг, потом нырнул в подсолнухи и продолжил путь по полю. Маяк видно и отсюда – не собьешься. Зонтики-переростки так шумели на ветру, что можно было негромко петь, если бы хотелось, и никто бы не услышал.
Тонкий шел, маяк все приближался. Он выглянул из подсолнухов, чтобы посмотреть, где там тетя. И не нашел ни тети, ни машины.
«Спокойствие, только спокойствие», – сказал себе Тонкий, но спокойствия это ему не прибавило. Он уже точно прошел место, где погасли фары. Низины здесь никакой не было, значит, машина остановилась. Тетя, конечно, умеет прятаться, на то она и опер. Тонкий не удивился бы, если б узнал, что она успела вырыть себе окоп. Но машина! Не иголка все-таки.
Раздумывая над этим, Тонкий чуть не врезался в бампер тетиного «жигуленка», но вовремя отскочил и притаился. «Жигуленок» был умело замаскирован подсолнухами, надломленными прямо на корню, так что над машиной получился шалаш. Уф, а Тонкий уж думал, что потерял тетю. А вот и она… И какой-то невысокий толстячок рядом… Засада?
Тонкий лег и закрылся широкими подсолнуховыми листьями. В лунном свете белела тетина футболка и носки ее кед. Толстячок, весь одетый в темное, присел на корточки и превратился совсем уж в гнома.
– Он сказал в пять?
– Сказал: «Заберешь после пяти», – ответила тетя. – Значит, к пяти должен привезти и спрятать.
– Где ж здесь прятать-то? – буркнул Толстячок. – Дорога да подсолнухи. Здесь так спрячешь, что сам потом не найдешь. Ты ничего не перепутала?
Тонкий не услышал ответа. Наверное, тетя молча кивнула, или ей просто нечего было возразить…
Интересно, кто должен приехать и что спрятать, чтобы заинтересовать тетю? Оружие? Наркотики? Улику? Гадать не хотелось – зачем, когда, может быть, вот сейчас все увидишь сам. Тонкий глянул на часы – пять утра. Сейчас!
Светало. За стеблями подсолнухов Тонкий, к своему ужасу, разглядел мохнатые собачьи лапки. Собака топталась и юлила у ног толстячка. Учует!
Он стал пятиться ползком. Услышав шорох, собака вытянула голову с длинными ушами, похожими на варежки. Черная, вот он ее и не заметил в темноте… Тонкий замер. Он ясно видел отблески луны в собачьих глазах. Глаза смотрели прямо на него!
Продолжалось это несколько секунд. Тонкий успел обдумать, что скажет тете («Нихт шиссен, их бин племянник Саша!» Он знал, что потом будет стыдно, однако ничего умнее не пришло в голову). О том, что ответит старший опер, думать не хотелось.
Наконец собака раскрыла пасть. Залает, понял Тонкий, но вместо лая из пасти вырвался смачный зевок. Собака отвернулась и положила голову на лапы.
Отпустила, удивился Тонкий. Он точно знал, что собака его заметила!
Ветер, как назло, утих. Тонкий уползал на манер ниндзя, ощупывая землю перед собой и отбрасывая с пути сухие листья. Потом встал и отошел метров на пятьдесят, с запасом. Скоро станет еще светлее, тогда тетя отловит любимого племянника без всяких собак… Несерьезная псина. Такой только на диване валяться… Значит, все-таки не засада? В смысле собака не собирается здесь преступников ловить? А что тогда?.. Все, что угодно. Собаки все могут. Переводить слепых через дорогу, играть в баскетбол, искать оружие, наркотики, потерявшийся пульт от телевизора… Кстати, по телику показывали таможенных собак, которые ищут наркотики. Собаки были породы лабрадор, ретривер и… Точно! Русский спаниель, как у Толстячка!
