Деревьев тут вообще не было, одни грядки да кусты. Тонкий побежал дальше. «Надо было не убегать, – мелькнуло у него уже на третьем огороде, – а отдать ножик мамаше». Так он думал, проползая под кустами шиповника с ножом в зубах. Было страшно неудобно. Нож длинный, с руку, совсем как показывала утром Карапетовна…
«Тормоз!» – обругал себя Тонкий. Мог бы сразу догадаться. Мальчишка живет по соседству с Карапетовной. Судя по всему, нож забыли в саду, а пацан приглядел и спер его при первом же удобном случае… Пойти, что ли, к старухе, занести?
Тонкий огляделся. В этом дворе сетей тоже не наблюдалось. Ну что, дальше по садам или сперва ножик отнести? Солнце садилось, Тонкий колебался. Начинающий оперативник Александр Уткин вопил, что надо поскорее закончить обыск, пока не стемнело. Воспитанный мальчик Саша считал, что бабулька и ее внучки секунды считают без своего драгоценного ножичка в руку длиной. Сомнения раздирали Тонкого пополам. Он посмотрел на солнце, прикинул, что деревня хотя и об одной улице, но длинная, и сказал себе: «Скоро выпадет роса, значит, сеть вот-вот уберут, если уже не убрали». С этой мыслью он побежал к бабульке.
Росинант встретил его как родного: ткнул легонько рогами в живот – и все. Тонкий прикрыл за собой калитку и позвал:
– Зоя Коопера… Тьфу! Ка-ра-петовна!
Из дома не доносилось ни звука.
«Может, она в огороде?» – подумал Тонкий. Зашел за угол и нос к носу столкнулся с Игорем.
– Ты что здесь делаешь? – Вид у бабулиного внука был испуганный, но в меру. Так пугаются не Лохнесского чудовища, а мальчика, с которым столкнулись на углу.
– Ножичек принес. – Тонкий протянул «ножичек». – У соседского пацана отобрал.
Игорь хохотнул:
– Серьезно? Как он его уволочь-то смог… Спасибо, – закончил он с неожиданным холодом и так посмотрел, что Тонкий развернулся как по команде «Кругом!».
– Я пойду, – сказал он через плечо. И пошел.
У калитки под ноги ему шмыгнул Толстый с какой-то тряпкой в зубах. На юге он совсем одичал: пропадает целыми днями, в самоволку бегает. Тряпку Тонкий отобрал и сунул в карман, верного крыса тряхнул за шкирку, чтобы не забывал, кто хозяин, и сунул в другой карман. Хлопнул калиткой… Пока солнце не село, можно успеть обыскать еще парочку огородов.
Глава XIX
В поисках еды
Местное население оказалось грубым и невоспитанным. В поисках еды Толстый проделал долгий путь: сперва верхом на хозяйке Большого Холодильника, потом пешком, потом бегом. В Большом Холодильнике было неуютно, зато много рыбы да парочка представителей местного населения, что и огорчило Толстого. Эти двое были нестандартного рыжевато-бурого цвета, грязные, с переломанными хвостами. Они сидели в углу и недружелюбно шипели на Толстого, хотя рыбы вокруг хватило бы всем троим до конца жизни и еще внукам осталось бы.
Жизнь с людьми отучила Толстого драться. Честно говоря, он вообще никогда не пробовал – не с кем было, да и незачем. Толстый вспомнил свой дом, свою клетку, хозяев и в очередной раз подумал, что есть, есть на свете животные, которые глупее людей. Люди хотя бы не шипят без повода.
Драться с этими дураками не хотелось. Толстый отхватил кусочек от первой попавшейся рыбешки и драпанул прочь. Больше ему было и не надо. Он выбрался наверх, туда, где жили люди, спрятался под диван и спокойно позавтракал. У людей было тихо. Они не шипели, не ползали и даже не ходили, топая каждый, как целая стая крыс. Доев рыбу, Толстый начал искать себе новое занятие. Погрызть, что ли, ножку дивана? Старая деревяшка, невкусная – весь лак облез. Посмотреть, что делается на улице? Толстый вышел и увидел гамак. Дома, в московской клетке, у него тоже был гамак, но не такой, а маленький, крысиный. Можно было залезть и качаться под потолком клетки. Из этого Толстый бы выпал. У гамака были крупные человеческие ячеи, и пахло от него человеком. То есть хозяином. То есть… Толстый подошел поближе – так и есть, на гамаке болтался кусок хозяйской одежды. Самого хозяина поблизости не наблюдалось. Непорядок! Хозяин не любит, когда его одежда валяется где ни попадя. Толстый это вспомнил и выгрыз из гамака кусок хозяйской тряпки.
Глава XX
Какая скорость у «Явы»?
На лугу наблюдалось оживление. Пастухи, собаки, бабульки и Росинант загоняли домой коров. Коровы мычали, им хотелось еще погулять. Вахту принимала местная молодежь. Из калиток выходили, выбегали, выезжали на лошадях и велосипедах и стекались к подсолнухам.
Дзынь – мимо проехал видавший виды велосипед, задев Тонкого рулем.
Тр-тр-тр! Плюх! – а это уже мотоциклист. Хотел проскочить за велосипедом, не рассчитал, зацепил Тонкого и вместе с ним полетел в грязь.
Мотоцикл был красный, а куртка у его хозяина – черная. Над курткой торчала всклокоченная белобрысая башка.
– Смотри, куда идешь! – рявкнула она в лицо Тонкому. Это было нетрудно, так как лежали они нос к носу.
– Смотри, куда едешь, – пожал плечами Тонкий. Ему некогда было ругаться.
– Ну, бон вояж, – легко согласился Всклокоченная Башка.
– Не понял! Это в каком смысле?! – взвился Тонкий. С учетом того, что лежал он в луже (как, впрочем, и Всклокоченная Башка), пожелание звучало оскорбительно.
Всклокоченная Башка удивился:
– А че я сказал?
– «Счастливого плавания».
– Правда? Я вообще-то английский учу. – Всклокоченная Башка почесал всклокоченную башку.
– Точно говорю. Я недавно из Франции.
– Да ну-у?! – Всклокоченная башка чуть приподнялась над уровнем лужи, но вставать ее обладатель, похоже, не собирался. Он подпер башку локтем и разлегся поудобнее: – Расскажи.
Тонкий не знал, что и ответить. С одной стороны, надо бежать на обыск. С другой – черная куртка и красный мотоцикл, как у вчерашних «мотопастухов»…
Дело решили следы оранжевой краски на седле. После вчерашней дымовой атаки Всклокоченная Башка, видно, немало потрудился, отмывая мотоцикл, но краска кое-где осталась в морщинах кожи. Значит, он. А где второй?
Второй подъехал незамедлительно. Какие же разборки у них, позвольте спросить, с бабой Зоей? Надо узнать, раз появилась такая возможность…
– Там здорово, – торопливо начал Тонкий (главное, завязать разговор, а дальше – дело техники). – Автострады ровные, как стол, по сторонам реклама, и все-все ездят на иномарках!
Всклокоченная Башка вздохнул:
– Мы тоже когда-нибудь себе «Харлеи» купим. Не все же на папиных «Явах» позориться, правда, Димон?
Димон, который только подъехал и не слышал начала разговора, раздраженно хмыкнул:
– А че «Ява»?! Старая только, а если подкрутить-подделать, по ухабам все сто дает, а по асфальту… – Он помолчал, прикидывая, сколько же по асфальту, но Башка не дал ему досказать:
