– Позвоночник сломал! – испугался Димон.
– Не, просто копчиком ударился, – не вдаваясь в подробности, объяснил Башка. Прошел три шага походкой паралитика и сказал: – Ходить могу, сидеть – ни за что!
– А стоя на подножках?
Башка попробовал: взгромоздился на подножки мотоцикла за спиной Димона и взял его за плечи. Вид у него был очень значительный, как будто Башка взошел на трибуну и сейчас скажет речь.
И он сказал:
– Терпимо. Ты, главное, не тряси меня.
Вести мотоцикл Башки предстояло Тонкому. Об этом даже не говорили – и так ясно. Другой вопрос, куда вести. Совесть требовала проводить пострадавшего байкера до дома, душа начинающего оперативника рвалась в погоню. Тонкий поднял мотоцикл и со вздохом посмотрел вслед невидимому фургончику.
– Езжай уж, – понял его Башка. И объяснил Димону: – Этот хмырь что-то у бабы Зои спер.
Димон согласился, что, если спер, тогда конечно. Выследить, врезать и удрать. Святое дело!
– Мотоцикл можешь хоть завтра вернуть. Но с полным баком! – постановил Башка.
Они вместе выбрались на шоссе и разъехались в разные стороны. Оборачиваясь, Тонкий видел спину Башки, ехавшего стоя. Потом Димон свернул на полевую дорогу. Картина получилась чумовая: мотоцикл с водителем скрылись за подсолнухами, и только несгибаемый Башка мчался среди желтых зонтиков, глядя вдаль.
«Газель» он догнал быстро и сбавил скорость. Я, мол, еду по своим делам, дорога одна, так что не обращайте на меня внимания, уважаемый, я вовсе за вами не слежу. Плешивый и не обращал. Оставив деревню на безопасном расстоянии, он поехал тише и, как послышалось Тонкому, даже запел. Погоня продолжалась спокойно, можно сказать – скучно. Тонкий ехал небыстро, рассматривая окрестности: поле, трава, обрыв, – смотреть-то больше не на что. И еще этот Плешивый все притормаживает – совсем расслабился. Тонкий старался держать расстояние, и скорость у него была, как у среднего велосипедиста. Не слишком ли расслабился Плешивый? Але! Дорога ровная, почти ни одной машины, неужели ему не хочется разогнаться посильнее?! И тут до Тонкого дошло.
Сколько раз он сам так делал, когда в детстве играл в шпионов. Идешь вечером по парку, слышишь: за тобой шаги, специально останавливаешься, делаешь вид, что завязываешь шнурок, а сам слушаешь: остановится ли тот, кто шел за тобой, или пройдет мимо?
Только он так подумал, как Плешивый остановился и, кажется, вправду стал завязывать шнурки. Во всяком случае, голова его скрылась за спинкой сиденья. Тонкий газанул как ошпаренный. Нестрашно. Дорога одна. Если Плешивому не захочется возвращаться в деревню (а Тонкий был уверен, что не захочется), то рано или поздно он сам догонит начинающего оперативника.
Отъехав километров на пять, Тонкий поплелся еле-еле, давая браконьеру возможность себя догнать. Не оборачиваясь, он смотрел в зеркало: «Свет мой, зеркальце, скажи, где преступник?»
Плешивый не показывался.
Не то чтобы Тонкий нервничал (чего нервничать, куда от него денется этот браконьер?), но ему было одиноко на большой дороге. Браконьер ведь тоже компания, пусть и молчаливая, пусть и рыбок убивает. Тем более что впереди уже мелькали башенки местных небоскребов. Керчь, конечно, – не Москва, но тоже город немаленький. И дорога там не одна, потеряться – запросто. А найти браконьера – вообще нереально. Если он не успеет догнать Тонкого до города…
Не успел. Солнце сверкнуло в окнах первого небоскреба, свистнул постовой, тявкнула городская собака. Не успел.
На перекрестке Тонкий свернул в сквер, где они недавно отдыхали с Башкой и Димоном, плюхнулся на лавочку, прислонил мотоцикл рядом.
Деревья были жиденькие, и дорога обозревалась прекрасно. Тонкий не пропустит фургон. Может, его хозяин только тем и грешен, что пристрелил не тех рыбешек да притащил их не в то место. Тонкий выследит его уже из принципа – слишком долго пришлось за ним гоняться, да и Башке будет неприятно узнать, что он зря пострадал в погоне. Ленка в лагере одна. Или тетя Муза уже вернулась? Надо было взять у сестренки мобильник…
От нечего делать Тонкий стал считать проезжающие «Газели». Чаще всего попадались микроавтобусы (двадцать за полчаса), редкостью оказались бортовые с брезентовым тентом (всего три). Фургонов проехало шесть, из них два синих, но один с белой крышей, а другой с рекламой пиццы на борту. Машина браконьера как в воду канула. Начинающий оперативник Александр Уткин сидел на лавочке, ковырял в носу и надеялся на лучшее.
Через час он пришел к выводу, что преступник его обхитрил. В город ведет не одна дорога, и подсолнухи – не противотанковые ежи. Если знаешь местность, сворачивай где хочешь и дуй через поле до другого шоссе. Оставалась надежда, что раз Плешивый сначала ехал к этому перекрестку, то ему и нужно именно сюда. Тогда он покатается и вернется с другой стороны.
Шанс был ничтожный, ведь браконьер мог ехать на любой из сотен городских перекрестков, улиц, переулков, площадей и тупиков. Но другого шанса не было, и Тонкий ждал. Настоящий оперативник на его месте послал бы по сотруднику к рыбным магазинам и скорее всего уже задержал бы браконьера. Потому что жарко, а фургон без холодильника. Плешивому нельзя затаиться до завтра и даже до вечера. Он должен продать свою рыбу.
И Плешивый вернулся. Тонкий не видел фургона, не слышал, как подошел браконьер. Откровенно говоря, он задремал, когда на плечо его легла рука:
– Отдыхаем?
Глава XXVI
В компании с камбалой
Тонкий поднял голову и остолбенел. Тот, за кем он следил, сам нашел его, сам подошел и заговорил первым. Это не обещало ничего хорошего. Не особенно надеясь обмануть браконьера, Тонкий выпучил глаза, выпятил подбородок и невинным тоном спросил:
– А че?
– Да так, – пожал плечами браконьер, – люблю, когда люди отдыхают. Они тогда спокойнее становятся и не лезут в чужие дела.
Поражаясь собственной воле, Тонкий пожал плечами, мол, намек не понят.
– Я тут школу прогуливаю, – выдавил он и прикусил язык: какая школа, лето на дворе!
Браконьер с пониманием кивнул:
– Я в твои годы часто прогуливал.
«Ничего он мне не сделает. Люди кругом», – сказал себе Тонкий и встал:
– Заболтался я с вами. Поеду.
Браконьер молча смотрел, как он садится в седло мотоцикла.
– Счастливо, – не веря своей удаче, попрощался Тонкий.
А браконьер сказал:
– Да куда ж ты без ключа?
– Без какого? – не понял Тонкий.
– А вот без этого. – Браконьер дотянулся до черной штучки на фаре. Тонкому она еще ни разу не пригодилась, и он про себя решил, что это выключатель. А браконьер штучку вытянул, и оказалась она головкой ключа зажигания. – Без этого, – повторил он, положив ключ в карман, и показал пустые руки.
