Тварь стикса повинуясь жесту килдинга рванулась краспятию иодним небрежным движением когтистой лапы сорвала тело скреста. После чего сгромким урчанием начала пожирать все еще дергающуюся жертву.
Глядя наэту кровавую трапезу изапретив себе высказывать возмущение, пусть даже мысленно, Паломник попервах решил, что это никакой нерубер. Аобыкновенный кваз. Только без цилиндра, галстука бабочкой итрости. Ктому жеочень голодный. Нопотом, все жепонял, таки рубер причем самый настоящий. Стоящий вшаге оттого, чтобы превратиться вэлитника. Аеще полностью покорный его собеседнику. Такое, как говорят, немогло быть никогда, ивот снова случилось. Единственное правдоподобное пояснение всему происходящему звучало достаточно коротко: «Это Улей, детка…»
—Пошли, небудем задерживаться,— оторвал инвалида отразмышлений сектант.— Яхочу подороге обсудить твою гипотезу отом, что Улей это заброшенная ферма Предтечий повыращиванию жемчуга. Кое-что вней показалось мне интересным.
Глава двадцать шестая. Судья Фараона
Нельзя сказать, что после всего случившегося наполяне Паломник был расположен обсуждать сосвоим собеседником тайны мироздания. Ноидея воспротивиться сектанту, это пожалуй последнее, что могло быприйти ему вголову вданной ситуации.
Поэтому инвалид детально изложил свою гипотезу, касательно смысла ицели существования Улья, являющегося заброшенной фермы Предтечей повыращиванию жемчуга. Он, даже, вкачестве косвенного подтверждения, ввернул сюда трясучку, как способ заставить обитателей стикса проявлять определенную двигательную активность. Приведя невполне уместную аналогию смраморной говядиной, для получения которой необходимы дозированные физические нагрузки коров. При этом четко понимая, что несет откровенную чепуху. Что, естественно, непрошло мимо внимания килдинга. Однако сектант, апосовместительству телепат, способный добраться досамых сокровенных мыслей своего оппонента, вответ наподобные закидоны просто насмешливо хмыкнул ипринялся обстоятельно рассуждать, демонстрируя слабые стороны этой теории. При этом обращался кПаломнику вуважительном тоне. на«Вы». Так что складывалось впечатление, что инвалид принимает участие внаучной дискуссии, анебеседовал спредставителем самого кровавого ибесчеловечного культа стикса.
—Ввашей теории сразу жебросаются вглаза несколько слабых мест. Хотя яинеотрицаю еесвежести иоригинальности. Инапервое место среди неувязок ябыпоставил наличие иммунных. Людей, сохраняющих после переноса разум ивыступающих, объективно говоря, конкурентами тех жеваших гипотетических Предтечей вчасти потребления жемчуга.
—Сбой системы,— тут жеотбросил возражения оппонента Паломник.— Для такого сложного механизма как стикс, ктому женапротяжении многих веков, атоитысячелетий, лишенного профилактического обслуживания, это вполне закономерное явление
—Пожалуй сэтим быможно было согласиться, если бынеодно «Но». Первый Дар Улья, которым награждаются все иммунные сразу жепосле попадания вУлей. Причем этим Даром удостаиваются только те, кому несуждено переродиться внеразумное дитя стикса. Астало быть для Улья появление иммунных явление естественное, более того, включенное отдельной строкой врегламент переноса, итребующее выполнения определенных, несамых очевидных процедур.
—Хорошо излагает, собака,— уважительно отметил Паломник, свосхищением вслушиваясь взамысловатые лингвистические перлы культиста.
Ему бынесомной разговаривать, астем жеВольтером, или Жан Жаком Руссо.
—Ксожалению, гиганты мысли, как впрочем иотцы русской демократии, вымерли пару веков назад,— отреагировал наэту потаенную мысль инвалида сектант, продемонстрировав: содной стороны, что все тайное для него тут жестановится явным, асдругой, неплохое знание истории похождений культового персонажа Двенадцати Стульев.
Аеще Паломник мимоходом отметил, что сектант неприменяет поотношению кмонстрам уничижительных названий. Предпочитая называть их«неразумными детьми стикса». Непользуется даже термином «зараженные». Впрочем тут онправ, любой обитатель Улья заражен спорами гриба. Разве что заисключением внешников, передвигающихся постиксу вскафандрах ипроживающих вгерметичных убежищах.
Ноэту любопытную особенность Паломник отметил третьим потоком сознания. Первый жепытался разгадать загадку: окаком таком Даре Улья идет речь. Тем более общем для всех иммунных.
Ивсе-таки беседа стелепатом имеет определенные преимущества. Паломнику даже непришлось формулировать свой вопрос, как его собеседник приступил кответу. Правда сделал это издалека.
—Выникогда незадумывались, накаком языке мысвами беседуем?— поинтересовался уПаломника сектант.
—Незадумывался,— ответил тот.— Опять жеочем тут думать? Однозначно нарусском. Квеличайшему моему сожалению, кроме родного, дапары немецких фраз, никаким иностранным языком невладею.
—Хочу вас утешить, яисам далеко неполиглот. Икроме как насвоем родном языке неразговариваю. Ввашем родном мире ондавно исчез. Остались, разве что отдельные образцы письменности.
—Ичто это заязык?— поинтересовался Паломник, который окончательно запутался.
—Древнеегипетский. Онжеязык фараонов. Мертвый ввашем мире, покрайней мере уже два тысячелетия. Итем неменее, мысвами друг друга прекрасно понимаем. Должен признаться, что именно это стало для меня самым большим шоком, когда явсвите своего господина солнцеликого Сына РаТумоса Третьего, всопровождении двух десятков меджаев оказался вУлье. Вскоре наш отряд, столкнувшись счеловекоподобными варварами, гигантами вооруженными дубинами иоблаченными взвериные шкуры. Еще несовсем людьми. Способными, влучшем случай объясняться жестами икороткими звуками «У-у-у» и«Гр!». Ияпрекрасно понял все, что они говорят.
Должен сказать, ксамому переносу вчужой мир яотнесся сравнительно спокойно. Поскольку сдетства привык кмысли, что рано или поздно окажусь вМире Мертвых. Ачем иным кроме как Дуатом, царством Анубиса, ядолжен был считать стикс.
Ктому женекоторые неразумные дети стикса здорово напоминали Амат, своими львиными лапами ипастью крокодила.
Неудивительно, что мой господин, проклиная всех тех, кто неподготовил его должным образом кдлинной дороге вцарство Осириса, принялся крушить все, что встречалось нам напути.
—Впрочем,— прервал сам себя сектант,— ячересчур увлекся. Стех пор прошло невероятно много лет, адосих пор помню малейшие детали тех своих первых дней вУлье.
Новозвращаясь квопросу оязыке. Все иммунные, попавшие вУлей, получают свой Первый Дар ввиде возможности понимать любых других иммунных.
—Более того, открою вам тайну. Если вынатом жепактайском диалекте обратитесь кчеловеку впервые жеминуты появления вУлье, когда нет еще нималейших признаков перерождения, тоиммунный вас прекрасно поймет. Аего сосед, которому суждено стать неразумным дитятею стикса, недоуменно пожмет плечами. При том что внешне между ними небудет никакой разницы.
—Нихрена себе,— ошеломленно пытался собрать разбегающиеся мысли вкучу Паломник. Возможность вот так вот запросто, безо всякого труда, отличить будущего иммунного отбудущей твари стикса представляла изсебя невероятную ценность. Правда лично для инвалида, это неимело особого практического смысла. Итем неменее, наэтом фоне даже понимание того, что тип вкапюшоне, которому посамым скромным прикидкам никак неменьше трех тысяч лет, ивсе это время онпроживает вУлье, приобретая иразвивая многочисленные Дары Улья, уже давно нечеловеком, так, разве что оболочка прежняя сохранилась, неслишком потрясало.
